Мишель вчера было 2 месяца. Растет ребенок. Уже личность.
Насчет любопытства я не ошиблась: было бы на что смотреть, и ребенок счастлив. Сегодня померяли рост: за две недели она выросла на 3 сантиметра и теперь уже 56. То есть в папу. Уже некоторые одежки малы. Надеюсь, что она не дорастет до папиных 1.94, а то будут у меня тут по дому разгуливать два жирафа.

На снимках: 1) спит (в розовых тонах) 2) спит (в голубых тонах) 3) не спит (но в модной майке)

Когда я хожу на французский, за Мишкой нередко присматривает бабушка. Моя бабушка, в смысле. Потом приходит Орен и ее меняет. Их общение меня нередко развлекает: бабушка на иврите говорит плохо. А Орен по-русски не говорит вообще.

Например, бабушка мне говорит:
- Я хочу предложить Орену выкупать Мишель вместе, как это сказать? "Лехитрахец беяхад"?
Я ржу, потому что то на иврите "выкупать" - совсем другое слово, а она ему собирается предложить искупаться вместе.

Или, например, перед уходом я включила кондиционер, чтоб дом вечером прогрелся и ушла на курсы. А бабушка и Орен потом весь вечер парились, потому что он думал, что ей холодно, и не выключал, а она - что ему. Но потом пришла моя мама и всех спасла.



Недавно прихожу, а Орен разгуливает с Мишель на руках и приговаривает: "Тота кой ма-а-леньки? Тота кой харо-о-ошиньки?"
Говорит: "Твоя бабушка ее так хорошо этим укачивает, я сам чуть не уснул!"

Позвонил вчера Гури.
- Привет, - говорит. - Ты где? На работе? Я тебя не отвлекаю?
- Да нет, вроде. Я дома.
- Слушай, я хотел тебя спросить: есть что делать вокруг Бейджина?
- Откуда я знаю, - отвечаю, - я ж в Бейджине не была. Только собиралась, но мне визу не продлили...
- Аа-а-а, - разочаровался Гури, - жалко.
- Но вообще-то, - говорю, - наверняка много чего интересного там вокруг - старые города там, природа. Возьми какую-нибудь книжку про Китай, хоть ту же "Lonely Planet", и посмотри. А еще лучше - съезди в Шанхай! Вокруг Шанхая столько всего...
- Мне лень, - оборвал Гури мои сладкие воспоминания, - наверное, я просто за покупками слетаю, и домой.
Предыдущие 5 лет Гури подрабатывал стюардом в Эльаль. Им там полагается сколько-то бесплатных билетов. У него осталось три, которые нужно использовать до конца мая. Я вся обзавидовалась.

Потом мы еще с полчасика поговорили про Китай и про Азию, и про жизнь Гури, потом про киббуц.
- Ну, а как у тебя дела, - все нормально, наверное? - спросил в конце беседы Гури. Он относится к тем людям, которые могут долго рассказывать о себе, не интересуясь особенно жизнью собеседника. Я уже собиралась сказать "нормально" и закончить разговор, но тут завопила Мишель.
- Ты там что, бебиситтер? - спросил Гури.
- Не-а, - отвечаю, это моя дочка орет.
- Конечно, - саркастически заметил Гури, - ты ее вчера родила.
- Ну, не вчера, а полтора месяца назад. Что ты думаешь я дома делаю посреди дня? Уволилась, чтобы работать бебиситтером?
- Нууу-у-у, может быть, - по тону Гури чувствовалось, что это гораздо более вероятно.

Потом мы опять немножко поговорили про Китай и про киббуц.
- Только ты там особо не распостраняйся про дочку-то, - попросила я, - а то мне неудобно, Аси не знает, Гали не знает, а там слухи знаешь как летят!
- Ты что, серьезно? Не, не верю. Врешь ты все. Поверю только, если пошлешь мне фотографию свою в круглом виде.
Ну, я послала. А заодно несколько мишельских фоток.
Гури страшно обиделся:
- А ты мне почему ничего не рассказывала? Ни про беременность, ни про дочку?
"А ты спрашивал?" - подумалось мне, - "вот я про твою жизнь все знаю..."
- У меня была жуткая беременность, - сказала я. - Мне про нее рассказывать совсем не хотелось.

Это было отчасти правдой.

Поучительная, но длинная история о моей беременности.

А медицина, по-моему, слишком много знает.

Все, буду теперь писать про Мишель. Все равно сижу дома, и ничего не делаю, а так хоть у ребенка будет какой-то дневник. Правда, записи будут скорее всего короткими и информативными, потому что только пристроишься и начнешь что-то высокохудожественное, как из детской комнаты слышны недовольные крики "уаа, уаа, мама-ты-где!". А потом приходишь, перечитываешь написанное и думаешь: "О чем это я тут?"

Итак, Мишель: ей уже полтора месяца, и уже видны первые черты характера. Во-первых, любит гостей. Если кто-то в доме, кроме нас с Ореном - не хочет спать ни за что! И в кровати лежать не хочет, только вместе со всеми в гостиной. Орет, если ее оставить в детской.
Очень любит есть (явно в маму) - довольно кряхтит, вцепившись в сосок или в бутылочку, обиженно орет, если мало молока.

Молоко: штука тонкая, пропадает при малейшем намеке на диету и на более или менее интенсивные упражнения и при малейшем стрессе (спасибо Аське (NewyorkskiyBred), которая мне прислала специальный анисовый чай для лактации, хотя я терпеть не могу этот самый анис... но пью, помогает). Молоко бьет фонтаном, когда Мишель начинает кричать в часы еды, и если я ее нюхаю (а я ее часто нюхаю, она пахнет молоком и сдобой, как все младенцы).

Орен: страшно обижается, когда он берет ее на руки, или меняет ей подгузник, а она орет (что бывает нередко... а нефиг столько работать, что родное дите не признаёт). А когда она не орет, а сидит у него в руках и внимательно на него смотрит, то нет счастливей папы на свете! Он тогда ходит с ней по квартире и рассказывает ей всякие истории из жизни.

Я: удивительно, как можно отупеть за полтора месяца! Зато я мастерски научилась управляться только одной рукой (в другой, соответственно, зажата Мишель): хоть помидор нарежу, хоть котлеты слеплю. Вся наука управления младенцем оказалась не такой уж сложной, все эти подгузники, стерилизация бутылочек, купания, притирания и т.д., включая и то, что меня больше всего пугало: стрижку малюсеньких ногтей... ничего, постригли, и все остались в живых.
В личном плане - полная деградация, с трудом читаю какую-то левую книжку, все время хочется спать. Хорошо, что я пошла на французский опять, а то бы совсем... смамилась.

p.s. уж не знаю, кто изобрел сумку-кенгуру (небось, тетки на плантациях в Африке), но ему мое личное большое спасибо. Такое же спасибо тому, кто придумал штуку под названием "трамполина": это такое кресло, которое качается и трясется, Мишель в нем успокаивается и засыпает в два счета. И вообще, как раньше детей рожали, без эпидорала, без памперсов, стиральных машин, электросцеживателей и микроволновок - для меня большая загадка.

на фотках:
1. Мишель в трамполине
2. лежит на Орене и старательно держит голову
3. в кухне у мамы на ручках

Захожу как-то в комнату, а там Орен показывает малышке книжку (причем, не какую-то там детскую, а которую я читаю) и говорит:
- Вот видишь, здесь 22 бу-у-уквы... Из них складываются слова-а-а...
Я хихикаю:
- Ей еще рано! - хотя, на самом деле, неважно, что он ей говорит, лишь бы побольше времени ей уделял. А то приходит домой с работы часам к десяти, весь качается от усталости, похудел даже. Его мама тоже заметила, что Орен похудел, и решила, наверное, что это оттого, что я не умею готовить. Это я так думаю. Иначе я никак не могу обьяснить, почему она повадилась к нам каждые два дня с коробками с едой. Сегодня даже буханку хлеба принесла, и коробку домашнего печенья. Причем Орен, который, как девушка, вечером не ест, "потому что вредно и полнит", мамину еду игнорирует. Ее ем я, которая целый день дома. Что плохо отражается на моей диете, зато как нельзя лучше на молоке.

Кстати о молоке: моя мама наводит панику. Сначала она сказала: "Посмотри, она же все время спит! Значит, ей не хватает жидкости! У тебя мало молока." Через некоторое время она стала говорить: "Посмотри, она уже четвертый час не спит! Это она от голода никак не может уснуть! У тебя мало молока, надо докармливать." Я оскорбилась. Молока у меня, что называется, "не выдоишь за день, устанет рука!" Спит, не спит. Младенцы то спят, то не спят, не придерживаясь четкого графика. И не похоже что-то, чтоб Мишель недоедала. Щеки она наела круглые, как у хомяка, и толстенькое пузо. На аппетит не жалуется. Сразу видно, мои гены.

Через две недели в домохозяйках я взвыла. Чтоб не отупеть вконец, записалась опять на французский, решив, что можно себе позволить выйти из дому на пару часов 2 раза в неделю. Посидеть с Мишель вызвались обе наши мамы и моя бабушка, благо, Мишель спокойная, славная и не оручая, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, чтоб не сглазить. Оренская сестра Эфрат мне притащила электрическую машинку для сцеживания молока. Надо сказать, то еще удовольствие. Моя бабушка, послушав мое недовольное бурчание, сказала:
- А у нас руками сцеживали. Помню, Ева как надавит! Всего Маяковского мне забрызгала...

Мишель бабушка любит носить на руках. Ходит с ней по комнате, приговаривает: "Кто такой малюсенький? Кто такой серьезный? Кто такой хороший мальчик... тьфу ты, девочка!" (до этого бабушка сидела с сыном моего брата Витьки, Иданом, и еще не совсем переключилась).
- Ба, ты ее приучишь! - волнуюсь я, - она все время будет проситься на ручки!
- Ничего, - ворчит бабушка, - ты ж не просишься...

На перемене звоню домой, чтобы проверить, как там дела. Там, кроме бабушки, уже и моя мама, и Орен.
- Она выпила всю бутылочку, - докладывает мама.
- Что значит, ВСЮ? - удивляюсь я, - вот обжора! Там же было 130 мл.!
- Я ж тебе говорю, она голодная...

Нам с Ореном нравились два имени, и мы все никак не могли выбрать. В конце концов мы написали каждое на бумажке, положили их в малышкину шапочку и сунули туда ее ручку.
- Только давай договоримся, - предложила я, - после того, как она вытащит, больше не передумываем.
Орен согласился. Дочкина ручка ухватила одну бумажку. Затаив дыхание, мы развернули. Мишель. Если будет приставать, почему это мы ее назвали неизраильским именем, скажем, что ты ж сама выбрала.

Ночью Орен остался со мной. Мы так и уснули, обнявшись, на больничной кровати. Правда, мне долго поспать не удалось: в час ночи меня позвали кормить, а потом в пять. После утреннего кормления я перевезла Мишель к себе, и отвозила ее в младенческую комнату только перепеленать или когда принимала душ. Как туда ни придешь - малыши орут, и одна сестра на 15 штук. Сердце разрывается. Все-таки только что родившийся малыш должен быть с мамой. Приходили гости - оренские и мои. Орена удалось отослать домой только к вечеру - он уже покачивался от нервного стресса и усталости. Я приноравливалась кормить. Даже сходила на утренний урок грудного вскармливания.

На второй день вечером нас выписали. Чтобы забрать малышку, требовалось предъявить автомобильное кресло для младенцев, одежки и теплое одеяло - иначе не выписывали.
Где-то час мы с Ореном спешно закупали подгузники, пеленки, соски, кремы и остальные младенческие аксессуары в местном супер-фарме. Еше полчаса у нас заняло прикрепить кресло в машине как положено. Все это время Мишель безмятежно спала. Проснулась только дома. Хороший характер. Надеюсь, что в Орена...

p.s. А теперь я уже неделю сижу дома, кормлю и отсыпаюсь.