Жара. Нечасто весной так жарко... Отделение банка в центре Киева. Охранник скучающим взглядом смотрел на монитор.
На пороге появился дед. Обычный дед, ничего примечательного. В руках пакет, летняя рубашка, отутюженные брюки и на голове белая кепка чуть на сторону, на манер фуражки.
- Сынок, а тут за квартиру можно заплатить?
- Угу, - ответил охранник, даже не повернув головы к посетителю.
- А где, сынок, подскажи, а то тут я впервой.
- У окошка,- раздраженно ответил охранник.
- Ты бы мне пальцем показал, а то я без очков плохо вижу.
Охранник, не поворачиваясь, просто махнул рукой в сторону кассовых окошек.
- Там.
Дед в растерянности стоял и не мог понять, куда именно ему идти.
Охранник повернул голову к посетителю, смерил взглядом и презрительно кивнул:
- Вот ты чего встал, неужели не видно, вон окошки, там и плати.
- Ты не серчай, сынок, я же думал что у вас тут порядок какой есть, а теперь понятно, что в любом окошке могу заплатить.
Дед медленно пошел к ближайшему окошку.
- С вас 345 гривен и 55 копеек,- сказала кассир.
Дед достал видавший виды кошелек, долго в нем копался и после выложил купюры.
Кассир отдала деду чек.
- И что, сынок, вот так сидишь сиднем целый день, ты бы работу нашел лучше,- дед внимательно смотрел на охранника.
Охранник повернулся к деду:
- Ты что издеваешься, дед, это и есть работа.
- Аааа,- протянул дед и продолжил внимательно смотреть на охранника.
- Отец, вот скажи мне, тебе чего еще надо? – раздраженно спросил охранник.
- Тебе по пунктам или можно все сразу? – спокойно ответил дед.
- Не понял? – охранник повернулся и внимательно посмотрел на деда.
- Ладно, дед, иди, - сказал он через секунду и опять уставился в монитор.
- Ну, тогда слушай, двери заблокируй и жалюзи на окна опусти.
- Непо… охранник повернулся и прямо на уровне глаз увидел ствол пистолета.
- Да ты чего, да я щас!
- Ты, сынок, шибко не ерепенься, я с этой пукалки раньше с 40 метров в пятикопеечную монету попадал. Конечно сейчас годы не те, но да и расстояние между нами поди не сорок метров, уж я всажу тебе прямо между глаз и не промажу,- спокойно ответил дед.
- Сынок, тебе часом по два раза повторять не нужно? Али плохо слышишь? Блокируй двери, жалюзи опусти.
На лбу охранника проступили капельки пота.
- Дед, ты это серьезно?
- Нет, конечно нет, я понарошку тыкаю тебе в лоб пистолетом и прошу заблокировать двери, а так же сообщаю, что грабить я вас пришел.
- Ты, сынок, только не нервничай, лишних движений не делай. Понимаешь, у меня патрон в стволе, с предохранителя снят, а руки у стариков сам знаешь, наполовину своей жизнью живут. Того и гляди, я тебе ненароком могу и поменять давление в черепной коробке,- сказал дед, спокойно глядя в глаза охраннику.
Охранник протянул руку и нажал две кнопки на пульте. В зале банка послышался щелчок закрывающейся входной двери, и на окна начали опускаться стальные жалюзи.
Дед, не отворачиваясь от охранника, сделал три шага назад и громко крикнул:
- Внимание, я не причиню никому вреда, но это ограбление!!!
В холле банка наступила абсолютная тишина.
- Я хочу, чтобы все подняли руки вверх! - медленно произнес посетитель.
В холле находилось человек десять клиентов. Две мамаши с детьми примерно лет пяти. Два парня не более двадцати лет с девушкой их возраста. Пара мужчин. Две женщины бальзаковского возраста и миловидная старушка.
Одна из кассиров опустила руку и нажала тревожную кнопку.
- Жми, жми, дочка, пусть собираются, - спокойно сказал дед.
- А теперь, все выйдите в холл,- сказал посетитель.
- Лёнь, ты чего это удумал, сбрендил окончательно на старости лет что ли? - миловидная старушка явна была знакома с грабителем.
Все посетители и работники вышли в холл.
- А ну, цыц, понимаешь тут,- серьезно сказал дед и потряс рукой с пистолетом.
- Не, ну вы гляньте на него, грабитель, ой умора, – не унималась миловидная старушка.
- Старик, ты чего, в своем уме? - сказал один из парней.
- Отец, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – спросил мужчина в темной рубашке.
Двое мужчин медленно двинулись к деду.
Еще секунда и они вплотную подойдут к грабителю. И тут, несмотря на возраст, дед очень быстро отскочил в сторону, поднял руку вверх и нажал на курок. Прозвучал выстрел. Мужчины остановились. Заплакали дети, прижавшись к матерям.
- А теперь послушайте меня. Я никому и ничего плохого не сделаю, скоро все закончится, сядьте на стулья и просто посидите.
Люди расселись на стулья в холле.
- Ну вот, детей из-за вас напугал, тьху ты. А ну, мальцы, не плакать, - дед весело подмигнул детям. Дети перестали плакать и внимательно смотрели на деда.
- Дедуля, как же вы нас грабить собрались, если две минуты назад оплатили коммуналку по платежке, вас же узнают за две минуты? – тихо спросила молодая кассир банка.
- А я, дочка, ничего и скрывать-то не собираюсь, да и негоже долги за собой оставлять.
- Дядь, вас же милиционеры убьют, они всегда бандитов убивают, – спросил один из малышей, внимательно осматривая деда.
- Меня убить нельзя, потому что меня уже давненько убили, - тихо ответил посетитель.
- Как это убить нельзя, вы как Кощей Бессмертный? – спросил мальчуган.
Заложники заулыбались.
- А то! Я даже может быть и похлеще твоего Кощея, - весело ответил дед.


- Ну, что там ?
- Тревожное срабатывание.
- Так, кто у нас в том районе? – диспетчер вневедомственной охраны изучал список экипажей.
- Ага, нашел.
- 145 Приём.
- Слушаю 145.
- Срабатывание на улице Богдана Хмельницкого.
- Понял, выезжаем.
Экипаж включив сирену помчался на вызов.
- База, ответьте 145.
- База слушает.
- Двери заблокированы, на окнах жалюзи, следов взлома нет.
- И это все?
- Да, база, это все.
- Оставайтесь на месте. Взять под охрану выходы и входы.
- Странно, слышь, Петрович, экипаж выехал по тревожке, двери в банк закрыты, жалюзи опущенные и следов взлома нет.
- Угу, смотри номер телефона и звони в это отделение, чо ты спрашиваешь, инструкций не знаешь что ли?

- Говорят, в ногах правды нет, а ведь и правда,- дед присел на стул.
- Лёнь, вот ты что, хочешь остаток жизни провести в тюрьме? - спросила старушка.
- Я, Люда, после того, что сделаю, готов и помереть с улыбкой, - спокойно ответил дед.
- Тьху ты…
Раздался звонок телефона на столе в кассе.
Кассир вопросительно посмотрела на деда.
- Да, да, иди, дочка, ответь и скажи все как есть, мол, захватил человек с оружием требует переговорщика, тут с десяток человек и двое мальцов, - дед подмигнул малышам.
Кассир подошла к телефону и все рассказала.
- Дед, ведь ты скрыться не сможешь, сейчас спецы приедут, все окружат, посадят снайперов на крышу, мышь не проскочит, зачем это тебе? - спросил мужчина в темной рубашке.
- А я, сынок, скрываться- то и не собираюсь, я выйду отсюда с гордо поднятой головой.
- Чудишь ты дед, ладно, дело твое.
- Сынок, ключи разблокировочные отдай мне.
Охранник положил на стол связку ключей.
Раздался телефонный звонок.
- Эка они быстро работают, - дед посмотрел на часы.
- Мне взять трубку? - спросила кассир.
- Нет, доча, теперь это только меня касается.
Посетитель снял телефонную трубку:
- Добрый день.
- И тебе не хворать, - ответил посетитель.
- Звание?
- Что звание?
- Какое у тебя звание, в каком чине ты, что тут непонятного?
- Майор, - послышалось на том конце провода.
- Так и порешим, - ответил дед.
- Как я могу к вам обращаться? - спросил майор.
- Строго по уставу и по званию. Полковник я, так что, так и обращайся, товарищ полковник, - спокойно ответил дед.
Майор Серебряков провел с сотню переговоров с террористами, с уголовниками, но почему-то именно сейчас он понял, что эти переговоры не будут обычной рутиной.
- И так, я бы хотел ….
- Э нет, майор, так дело не пойдет, ты видимо меня не слушаешь, я же четко сказал по уставу и по званию.
- Ну, я не совсем понял что именно, - растерянно произнес майор.
- Вот ты, чудак-человек, тогда я помогу тебе. Товарищ полковник, разрешите обратиться, и дальше суть вопроса.
Повисла неловкая пауза.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться?
- Разрешаю.
- Я бы хотел узнать ваши требования, а также хотел узнать, сколько у вас заложников?
- Майор, заложников у меня пруд пруди и мал мала. Так что, ты ошибок не делай. Скажу тебе сразу, там, где ты учился, я преподавал. Так что давай сразу расставим все точки над «и». Ни тебе, ни мне не нужен конфликт. Тебе надо, чтобы все выжили, и чтобы ты арестовал преступника. Если ты сделаешь все, как я попрошу, тебя ждет блестящая операция по освобождению заложников и арест террориста, - дед поднял вверх указательный палец и хитро улыбнулся.
- Я правильно понимаю? – спросил дед.
- В принципе, да, - ответил майор.
- Вот, ты уже делаешь все не так, как я прошу.
Майор молчал.
- Так точно, товарищ полковник. Ведь так по уставу надо отвечать?
- Так точно, товарищ полковник, - ответил майор
- Теперь о главном, майор, сразу скажу, давай без глупостей. Двери закрыты, жалюзи опущены, на всех окнах и дверях я растяжки поставил. У меня тут с десяток людей. Так что не стоит переть необдуманно. Теперь требования, - дед задумался, - ну, как сам догадался, денег просить я не буду, глупо просить деньги, если захватил банк, - дед засмеялся.
- Майор, перед входом в банк стоит мусорник, пошли кого-нибудь туда, там конверт найдете. В конверте все мои требования, - сказал дед и положил трубку
- Это что за херня? - майор держал в руках разорванный конверт, - бля, это что,шутка?
Майор набрал телефон банка.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться?
- Разрешаю.
- Мы нашли ваш конверт с требованиями, это шутка?
- Майор, не в моем положении шутить, ведь правильно? Никаких шуток там нет. Все, что там написано - все на полном серьезе. И главное, все сделай в точности как я написал. Лично проследи, чтобы все было выполнено до мелочей. Главное, чтобы ремень кожаный, чтоб с запашком, а не эти ваши пластмассовые. И да, майор, времени тебе немного даю, дети у меня тут малые, сам понимаешь.
- Я Лёньку поди уже лет тридцать знаю,- миловидная старушка шептала кассиру, - да и с женой его мы дружили. Она лет пять назад умерла, он один остался. Он всю войну прошел, до самого Берлина. А после так военным и остался, разведчик он. В КГБ до самой пенсии служил. Ему жена, его Вера, всегда на 9 мая праздник устраивала. Он только ради этого дня и жил, можно сказать. В тот день она договорилась в местном кафе, чтобы стол им накрыли с шашлыком. Лёнька страсть как его любил. Вот и пошли они туда. Посидели, все вспомнили, она же у него медсестрой тоже всю войну прошла. А когда вернулись... ограбили их квартиру. У них и грабить-то нечего было, что со стариков возьмешь. Но ограбили, взяли святое, все Лёнькины награды и увели ироды. А ведь раньше даже уголовники не трогали фронтовиков, а эти все подчистую вынесли. А у Лёньки знаешь сколько наград-то было, он всегда шутил, мне говорит, еще одну медаль или орден если вручить, я встать не смогу. Он в милицию, а там рукой махнули, мол, дед, иди отсюда, тебя еще с твоими орденами не хватало. Так это дело и замяли. А Лёнька после того случая постарел лет на десять. Очень тяжело он это пережил, сердце даже прихватывало сильно. Вот так вот…
Зазвонил телефон.
- Разрешите обратиться, товарищ полковник?
- Разрешаю, говори, майор.
- Все сделал как вы и просили. В прозрачном пакете на крыльце банка лежит.
- Майор, я не знаю почему, но я тебе верю и доверяю, дай мне слово офицера. Ты сам понимаешь, бежать мне некуда, да и бегать-то я уже не могу. Просто дай мне слово, что дашь мне пройти эти сто метров и меня никто не тронет, просто дай мне слово.
- Даю слово, ровно сто метров тебя никто не тронет, только выйди без оружия.
- И я слово даю, выйду без оружия.
- Удачи тебе, отец,- майор повесил трубку.
В новостях передали, что отделение банка захвачено, есть заложники. Ведутся переговоры и скоро заложников освободят. Наши съемочные группы работают непосредственно с места событий.
- Мил человек, там, на крыльце лежит пакет, занеси его сюда, мне выходить сам понимаешь, - сказал дед, глядя на мужчину в темной рубашке.

Дед бережно положил пакет на стол. Склонил голову. Очень аккуратно разорвал пакет.
На столе лежала парадная форма полковника. Вся грудь была в орденах и медалях.
- Ну, здравствуйте, мои родные,- прошептал дед, - и слезы, одна за другой покатились по щекам.
- Как же долго я вас искал,- он бережно гладил награды.
Через пять минут в холл вышел пожилой мужчина в форме полковника, в белоснежной рубашке. Вся грудь, от воротника, и до самого низа, была в орденах и медалях. Он остановился посередине холла.
- Ничего себе, дядя, сколько у тебя значков, - удивленно сказал малыш.
Дед смотрел на него и улыбался. Он улыбался улыбкой самого счастливого человека.
- Извините, если что не так, я ведь не со зла, а за необходимостью.
- Лёнь, удачи тебе,- сказал миловидная старушка.
- Да, удачи вам, - повторили все присутствующие.
- Деда, смотри, чтобы тебя не убили, - сказал второй малыш.
Мужчина как-то осунулся, внимательно посмотрел на малыша и тихо сказал:
- Меня нельзя убить, потому что меня уже убили.
Убили, когда забрали мою веру, когда забрали мою историю, когда переписали ее на свой лад.
Когда забрали у меня тот день, ради которого я год жил, что бы дожить до моего дня. Ветеран, он же одним днем живет, одной мыслью - днем Победы.
Так вот, когда у меня этот день забрали, вот тогда меня и убили.
Меня убили, когда по Крещатику прошло факельное шествие фашиствующей молодежи.
Меня убили, когда меня предали и ограбили, меня убили, когда не захотели искать мои награды. А что есть у ветерана? Его награды, ведь каждая награда - это история, которую надо хранить в сердце и оберегать. Но теперь они со мной, и я с ними не расстанусь, до последнего они будут со мной. Спасибо вам, что поняли меня.

Дед развернулся и направился к входной двери.
Не доходя пару метров до двери, старик как-то странно пошатнулся и схватился рукой за грудь. Мужчина в темной рубашке буквально в секунду оказался возле деда и успел его подхватить под локоть.
- Чо- та сердце шалит, волнуюсь сильно.
- Давай, отец, это очень важно, для тебя важно и для нас всех это очень важно.
Мужчина держал деда под локоть:
- Давай, отец, соберись. Это наверное самые важные сто метров в твоей жизни.
Дед внимательно посмотрел на мужчину. Глубоко вздохнул и направился к двери.
- Стой, отец, я с тобой пойду,- тихо сказал мужчина в темной рубашке.
Дед обернулся.
- Нет, это не твои сто метров.
- Мои, отец, еще как мои, я афганец.
Дверь, ведущая в банк открылась, и на пороге показались старик в парадной форме полковника, которого под руку вел мужчина в темной рубашке. И, как только они ступили на тротуар, из динамиков заиграла песня «День победы» в исполнении Льва Лещенко.
Полковник смотрел гордо вперед, по его щекам катились слезы и капали на боевые награды, губы тихо считали 1, 2, 3, 4, 5… никогда еще в жизни у полковника не было таких важных и дорогих его сердцу метров. Они шли, два воина, два человека, которые знают цену победе, знают цену наградам, два поколения 42, 43, 44, 45… Дед все тяжелее и тяжелее опирался на руку афганца.
- Дед, держись, ты воин, ты должен!
Дед шептал 67, 68, 69, 70...
Шаги становились все медленнее и медленнее.
Мужчина уже обхватил старика за туловище рукой.
Дед улыбался и шептал….96, 97, 98… он с трудом сделал последний шаг, улыбнулся и тихо сказал:
- Сто метров… я смог.
На асфальте лежал старик в форме полковника, его глаза неподвижно смотрели в весеннее небо, а рядом на коленях плакал афганец.

©Redd

Хочу влюбиться, как когда-то
Будучи мальчишкой без ума, без
Страха, без последствий.
Без проверок на наследство
Без упреков, криков, плача и надежды
В словах отобранной не мною
И быть всегда с одной тобою,
И не мечтая о других.

Беззвучный плач,
Шаги в тишине.
Мой мир затаился на дне...

Северный ветер,
Дверями скрипя,
Крадется ко мне в темноте...

Слова, шопот, крик,
Печали пастель
Ложится в сукно от руки...

Мы были детьми,
Мы жизнь рисовали
В любви мы писали стихи...

Полшага вперед,
Полмили назад,
Бесконечен наш в пропасть полет...

бред какой то

19.07.2010

Дед рассказывал, что мать отдала все силы для того, чтобы я появился на свет. Была морозная ночь. Голод гулял по лесу, оставляя замерзшие трупы на белоснежном снегу. Стая вынуждена была уходить дальше в поисках пищи, да и люди всё чаще стали наведываться в лес в поиске всё того же пресловутого пропитания. Всё чаще стали раздаваться оглушительные выстрелы, а вместе с ними реже стала попадаться дичь даже и мелкая. Видать совсем стало плохо у людишек, раз они и мелочью дикой не гнушаются. Мать тогда не смогла идти за своими. Вот-вот должно было подойти время мне появиться на свет, поэтому она вынуждена была все свои силы бросить на это чудо. Да, дед всегда говорил, что ребенок это чудо. Одному Господу известно, как практически из ничего появляется живая сила. Вот и я, чудо, пускай и не такой немного как все. Ну белая шерсть, глаза другого цвета, а в остальном то я такой же…
Мы сделаны из одного мяса, говорил иногда старик, для поедания мяса и заточены. Замкнутый круг. Рождаемся, чтобы порождать себе подобных, поедая других. Странные законы у матушки природы. Жизнь за счет смерти других. Да не мне судить.
Ночью поднялся ураган. Ветер ломал сосны как спички. Выход из норы замело снегом и дед с трудом пробился с добычей к матери. Несколько часов к ряду он лапами разгребал снег, содрав все когти. Когда сквозь эту снежную бело-кровавую массу стал пробиваться пар от дыхания, он услышал писк малыша. Да, вот тогда-то я и появился на свет. Но у мамы не хватило сил и она ушла от нас. Ушла навсегда. Дед говорил, что все рано или поздно вынуждены будут уйти туда, где обширные луга, удивительный лес и полно пищи. Там-то в конце концов и обретают все своё счастье, к которому всю жизнь стремились.
Всю зиму дедушка кормил меня, учил охотиться и поучал жизни. Тяжелые были времена. Он целыми днями пропадал в лесу и лишь только к ночи возвращался к норе. Всё реже и реже удавалось перекусить мясом, всё чаще и чаще он уходил на целые ночи. Однажды не вернулся и он. Я тогда уже мог свободно двигаться сам, но абсолютно не был знаком с окружающим миром. Всё только на словах, и очень мало на деле. Старик постоянно твердил, что снаружи очень опасно и практически никогда не выпускал меня из норы.
Пришла весна а с ней и стая вернулась в родной лес. Под птичье пение с первыми теплыми лучами солнышка деревья стали превращаться в зеленых великанов, окутывая себя листвой.
Тогда-то я и решился впервые отправиться в путь. Решился разведать мир, познать истину. Страх вместе со страстью познания. Гремучая смесь. И хочется и колется. Но голод окончательно взял верх над моими опасениями и выгнал меня из норы.

Ветерок приятно щекотал тело, играя шерстью, сдувая сначала её в одну сторону, а потом маленьким вихрем проносился по спине и закрывал мне глаза. Пели птички, и вся природа вокруг обволакивала покоем. Пахло хвоей и свежей листвой. Никогда не забуду эти ощущения.
Ветер принёс до боли знакомый запах. Запах сородичей. Один за другим на полянку, на которой я успел задремать под солнышком, начали выходить матерые бойцы-разведчики. Во главе стаи всегда шли самые сильные и отчаянные. Разведчики оглядели поляну, ловя носами запахи и не почувствовав опасности воем подали знак всей стае. Буквально через мгновение поляну заполнили десятки серых тел. Большие и маленькие под присмотром самок. Радости моей не было предела. Наконец-то я смогу быть со своими. Охотиться и потом делить добычу. Стать одним из них, а они станут моей новой семьёй. Но моим мечтам было не суждено осуществиться.
Малыши облепили меня, и мы начали играть в догонялки. Старшие рассматривали меня и с презрением отдергивали своих детенышей, запрещая тем играть со мной. Иди к вожаку, говорили они мне. Он решит твою судьбу. Вожак очень сильно был похож на дедушку. Я даже в первое мгновение решил, что это он и есть. Та же пепельно-серая шерсть. Тот же уставший но сильный взгляд. Но в этих глазах читалась ненависть. Кудыть ты лезешь, ворона белая?- прорычал он. Ты отмеченный богами, проклятый. Стая не примет тебя. Я так решил. Убирайся. Уберите его подальше от детенышей, - прорычал он напоследок, и покинул поляну. Один из бойцов схватил меня за шею зубами, дотащил до края поляны и выкинул в кусты, сказав напоследок, что если я ещё раз попадусь на пути стаи, то меня порвут в клочья как дичь. Я кричал, молил их принять меня в семью, но вердикт прозвучал и решение принято. Никто не осмелился пререкаться с вожаком. Стая вышвырнула меня как ненужную тряпку. Только за то, что моя белая шерсть и зеленые глаза отличаются от них. Только лишь за это мои самые родные отвернулись от меня. За то, что я не такой как все. До боли мне было тогда обидно. Страшно было представить тот момент, когда наши дороги вновь случайно пересекутся. Ужас накатывал от этих мыслей. И я побежал сломя голову, не разбирая дороги. Не помню, сколько прошло времени, много ли мне удалось пролететь по лесу, но упал я уже обессиленный на самой опушке тогда, когда солнце уходило за горизонт, посылая в лес свои последние, как будто прощающиеся лучики. Потом пришло утро, которое не принесло облегчения. Голод нахлынул новой волной. Добывать пищу я сам не умел. Приходилось воровать её из силков и ловушек, расставленных охотниками да подбирать то, что оставалось после пиршеств старших сородичей. Так прошла весна, за ней и теплое лето. Страх, ненависть и обман стали моими попутчиками. Они мне и помогали выжить в этом мрачном месте, в которое превратился мой чудесный лес.
Зима подкралась незаметно. Пришли холода. Мороз сковал ручьи и выпал снег. Следы стало прятать весьма затруднительно и однажды меня выследили. Волки охотники по следу вышли на мою нору и если бы не ураган, поднявшийся в ту ночь не уйти мне живым. Пару клоков шерсти все же пришлось оставить в их зубах да несколько рваных, но не сильных ран на всю оставшуюся жизнь украсят мою спину.
Помню было очень страшно, но голод гнал вперед, словно безумие меня охватило. Люди! Это ещё опаснее зверей. Они, в отличие от нас, не только издеваются для удовольствия, но, говорят, могут и прибить развлечения ради. Хлипкий сарайчик на окраине манил своим теплым пернатым и до боли в желудке вкусным содержимым. Давненько я уже приметил это место. Людей вроде не видно, внутри около десятка абсолютно безобидных кур. Класс. Но, кто же тогда знал, что я не первый, кто наметился к этому вкусненькому месту. Хозяин, потеряв несколько своих несушек, решил в эту проклятую ночь устроить засаду, в которую я, глупый, угодил, чуть ли не с разбега. Хорошо одно, стрелять он в меня не стал сразу, а просто накинул сеть. Это сейчас я понимаю, что этот вариант был самый, что не на есть правильный и наилучшим для меня, но тогда ужас сковал всё моё тело, а сердце чуть не выпрыгнуло вон. Удар прикладом по голове выкинул моё сознание из юной и глупой черепной коробки мгновенно. Очнулся связанным в загоне для скота. Вольный стрелок, а попался на дешевую уловку. Мозги медленно стекались в своё положенное место, разум прояснился, а вместе с этими весьма необычными и малоприятными чувствами пришло и осознание того, где я. Попал! Пропал! Разум не смог выдержать такого удара и подсознание, а вместе с ним и сознание вновь отключились.
Не знаю, долго ли я так провалялся без памяти. В голове проносились обрывки событий, произошедших со мной за всю жизнь и сны разные: хорошие и страшные. Всё перемешалось.
Снился лес и ветер пел мне песни. Стая снилась, но не злая, а своя. А потом пришел дождь, неистово поливая землю. Было и страшно и приятно. Я вообще очень люблю дождь. Под ним не видно слёз.
От холода ко мне вернулось сознание и выкинуло меня в реальность. Лужи образовались почти во весь загон. Как же холодно, господи. И потянулись бесконечные дни. Очнувшись, я услышал, как разговаривают два человека. Немного приоткрыв глаза, я увидел мальчика и мужчину. Мальчик сказал отцу:
-Странный он, какой то, папа. Шерсть белая.
- Да, сынок, бывает такое в природе, когда она рождает уродцев, типа этого. Старики говорили, что не к добру такое вот проявление. Метка дьявола и всё такое, держись подальше пока от него. Он и так бешенный, глянь только, глазищи то зеленые, какие, точно не к добру это. Нужно было пристрелить воришку сразу и проблем бы меньше стало. Теперь и не знаю, что с ним делать. Малой совсем ещё, жалость, понимаешь сынок, штука страшная.
- Папа, а давай мы его оставим забавы ради? Аль может лучше его в зоопарк продать ? Как-никак выгода.
- Рановато пока, сынок, голову ломать. Он и издохнуть может в любое мгновение. Так что вот тебе задача, раз на то пошло. Следи за ним, отмой и накорми. А дальше будем решать, как выгодно пристроить сие божественное извращение.
- Но, папа, он же опасен? Ты только глянь как зыркает он злобно, куснет и делать что потом?
- Что делать говоришь, да ничего, ты взрослый сын уже вот и пораскинь мозгами как к нему и с чем удобней подойти. Ну, всё, решенье есть, дерзай!
- Так, тварь, а ну сидеть! Ты только рыпнись, я тебя!
Вот сволочь малолетняя, откуда в возрасте таком так много ненависти, злобы. Всё палкой норовит по голове, но сам боится подойти. Ну, хоть кормежку справно носит. Пусть ненавидит. А лучше пусть боится. А то, как друга толстого его кусну за ляжку, удумали играться, кидая камешки в меня, мол, в глаз кто попадет тот самый меткий. Я вас людей всех ненавижу!
Так каждый божий день. Пацан с друзьями затевали игры. Всё издевались. Один раз, когда мальчишки опять решили покидать в меня камнями, я начал носиться по загону и пугать всех.
- Как носится! Видно бешенный!
- А я думаю, что ему всё надоело. Ну, вот сами посудите, приятно ли вам будет, когда в вас каждый день камнями кидаются, - сказала девочка.
- И, правда, каждому бы надоело, но он какой-то другой – долго держался. А в принципе, всё равно: пришли кидать – кидаем, это ведь так интересно.
- Не надо! Поставьте себя на его место! Представьте, как вам было бы больно, - сказала та же девочка. – Что он вам сделал?!
Услышав эти слова, я остановился в дальнем углу загона и задумался.
Мысли мешали одна другой. Люди, вроде какое добро от них может быть? Только издеваются и убивают ради удовольствия, даже вот эти мелкие отпрыски. Но она, она почему то, другая. Меня защищает. Непонятно.
За этими размышлениями меня застал вечер. Тьма медленно устилала своим покрывалом деревню. Мальчишки уже давно разбежались кто куда, а вот девочку я заметил стоящей в самом дальнем углу загона. Она просто стояла и смотрела на меня. Смотрела и плакала. На меня нахлынуло непонятное чувство. Вдруг, почему то, очень, очень сильно захотелось подойти к ней и успокоить. Я встал и медленно двинулся в её сторону. Боялся, что она испугается, поэтому я прижал хвост, да, да, как будто от страха, но я её не боялся. Она совсем другая, не такая как остальные. В её глазах не было горящей ненависти и страха. Абсолютно другой взгляд. Теплый и нежный. Необычно для человека.
Никогда не думал, что человеческая рука может причинять не только боль, но и, даже не знаю, как и сказать, в общем, это было так приятно, на удивление. Она гладила меня и плакала. Заглянув в ее глаза, я мысленно спросил: - Почему же они все такие разные… То, что произошло потом, вообще не лезет не в какие рамки. Её голос. Он как будто раздавался изнутри меня и шел со всех сторон одновременно.
"Мне кажется, просто, у некоторых душа просто помирает от ненужности. В смысле, человек ей не пользуется..."
И мы начали разговаривать. Я ей рассказал всю свою историю. Кто я, как попал сюда.
Она мне поведала историю своей жизни, в которой приятного было мало. Мы были одной крови. Сироты, брошенные на растерзание судьбы. Родители её погибли уже очень давно, и осталась она одна на свете. Людей добрых не так и мало на свете, кто-то приютил, кто-то накормил. Вот так и перебивалась от дома к дому. Как знакомо.
Она стала приходить каждое утро. Мы играли вместе, разговаривали. Потом она приносила еду и кормила меня с рук. Это удивительное чувство. Будто сама мама была в ней.
Дни шли за днями. Мальчишки всё так же играли в свои игры, но теперь мою душу занимала только она. Я даже не обращал внимания на все издевательства. Каждое мгновение ждал её тепла. Её голоса. И она приходила, принося с собой тепло, понимание и ласку. Мы много говорили о жизни. О человеческой душе. Откуда в ней заводятся страхи и дикая ненависть. О любви и природе. Это было прекрасно. Я стал жить ею. Иногда дедушка навещал меня во снах. Поддерживал, рассказывал интересные истории о маме и стае. Я рассказывал ему о девочке.
Однажды, когда в очередном сне мы с ним говорили о будущем, о том, что каждый сам должен выбирать свою жизненную цель и четко следовать этому пути, невзирая на все невзгоды. О том, что Бог не возлагает больше на нас, чем мы сможем вынести, и что все эти испытания временны и однажды, если очень, очень сильно захотеть придёт счастье, но нельзя просто сидеть и ждать этого момента. Что со своей стороны необходимо сделать всё возможное для приближения данного в жизни. Дедушка замолчал на мгновение, а потом тихим шепотом сказал, что мой новый друг в опасности. И если я ценю её и хочу помочь, я должен сломать все преграды и моральные и физические. Должен убить свой страх. Если ты сможешь победить себя, он прошептал, то тогда ты сможешь победить мир.
В ужасе я проснулся. Сердце колотилось с такой силой, что я боялся, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Нужно что-то делать. Куда бежать я в принципе догадывался. Каждый день я следил за тем, откуда она приходит и куда по вечерам держит свой путь. Направление известно. Как выглядит её дом, я тоже знаю. Она много мне рассказывала о том, что она делала по дому, как его украшала. Ну и вечное достоинство волков идти по следу я надеюсь, меня не подведет. Осталось только одно – загон. Как преодолеть эту преграду. Обежав его по периметру, я нашел самое слабое и низкое место. С первого удара преграду пробить не удалось. Тело от удара болело, но и как то свернулось в клубок силы. Раз за разом я кидался со всего разбега на ограду, и она медленно, но верно поддавалась. Упорство сделало своё дело, ограда поддалась и, в конце концов, рухнула.
Тихой тенью я метался вокруг ограды, но уже со стороны свободы в поисках её запаха. Вот, нашел. Теперь , природное чувство, пожалуйста, помоги. След вел четко, невзирая на начавшийся дождь. Быстрее, давай ещё быстрее, твердил я себе, иначе дождь смоет весь путь. Через несколько минут я добрался до знакомого дома. Да, всё точности так, как она и описывала. Цветы перед раскрытой настежь калиткой и чужой, отвратительный запах. Знакомый до ужаса запах человеческой ненависти. Дверь закрыта, но в окне мелькает свет от свечи. Окно. Самый простой вход. Разбежавшись, я со всей силы прыгнул в эту рамку, забитую стеклом. Треск, звон в ушах. Боль пришла немного позже, но не имела никакого уже значения. Люди в доме от неожиданности замерли на месте, этим мгновением я и воспользовался. Прыжок зверя и отвратительный сладковатый вкус крови с примесью алкоголя во рту. Мужик выпустил из своих здоровенных ручищ мою девочку и попытался оторвать меня от своего горла. Не возьмешь. Я выплеснул всю свою ненависть, и она придала мне сил. Зубы я разжал только после того, как эта тварь перестала дергаться. Второй, отступив в угол, вытащил тесак. Огромное лезвие мелькнуло в свете свечи, но страха не было. Мой страх умер в тот момент, когда я ломал ограду загона. Сделав несколько прыжков из стороны в сторону, увернувшись от косого удара ножом, он прошел всего лишь в нескольких миллиметрах над моей головой, я вцепился в руку, державшую стальную смерть. Смерть не сдавалась, и удар за ударом рвался дикой болью в моей голове. Разум уступил место ярости. Я рвал его плоть, отпуская только для того, чтобы через мгновение броситься с новой силой на новую часть тела. Силы покидали тело здоровяка. И вот, он упал, истекая кровью на пол. Глазами я нашел свою девочку, подбежал к ней, убедившись, что она в полном порядке, отступил назад, оглянувшись на дело рук своих, точнее зубов. Два тела дергались в припадке, заливая своей кровью всю горницу, но опасности уже не представляли. Девочка со слезами на глазах подошла ко мне, обняла крепко, затем поцеловала в лоб. В голову проникли её слова о том, что все случайности в нашей жизни не случайны. Что встреча наша с ней была предопределена Всевышним. Назвала меня спасителем. И я отключился.
В беспамятстве я был несколько дней. Всё это время, она была рядом. Ухаживала за мной. Оказалось, что я спас её от грабителей и вроде как стал героем деревни. Люди приходили один за другим в дом, чтобы посмотреть на меня. Приносили пищу. Семья охотника, в лапы, которых я угодил по своей наивной глупости, приходили тоже. Старший наставительно говорил младшему, указывая на меня. Учись сын. Этот волчонок стал героем, не имея ничего кроме ненависти и злобы. У тебя есть всё, что ты пожелаешь, но этот необычный щенок более человечен, чем ты.
Меня отдали девочке. Счастью нашему границ не было. И стали мы жить вместе.
Так и шли день за днём, но в отличие от прошлых, эти были наполнены любовью и радостью.
Счастье дается в руки только тем, кто осознал истинно, что же это такое и готов пойти на всё, чтобы достигнуть этой цели.
29.01.2010
DK

кофейно
у меня остывает кофе.
я крадусь из последних сил.
я когда-то был зверь мне_всё_пофиг,
а сейчас уже все забыл.

у меня остывает кофе.
мне не стыдно, не странно не стать
человеком великим в профиль,
чтобы фас оставался под стать.

у меня остывает кофе.
я как зверь опасаюсь толпы.
я хотел быть собой. ну и пофиг.
неуместное. прошлое. "ты".
24.10.2007 22:50

rrrazbeg

Одного слова достаточно.
Звука. Мысли. Шепота листвы.
Лишь бы быть увереным,
Что это ты или от тебя.
Пускай хоть капелькой дождя.
Или скрипом ветки по окну.
Я пытаюсь тебя забыть,
Но так больше не могу.
Не прощай меня, не бросай,
Не люби меня, не обещай.
Не зови меня, не ищи.
Отпусти меня, отпусти!!!

" Закованы в клетку безумством идейных.
Забиты и загнаны в угол вселенной.
Одним во спасенье, другим в наказание.
Молотом волю долой из сознания.

Где строки стандартов лежат на листах.
Не в четырех один он, а в шести стенах.
Свобода терзается криком души,
А небо с ответом к нему не спешит..."

ДК.

Мне снились двери в страны, где я не был и где не бывать во век. Мне снилась лестница, из-под ног моих она упиралась в небо, голубое и прекрасное. Был слышен шепот ветра и птицы пели мне во сне. Про города и страны, про трон хрустальный средь пещер сокрытых в сторожевой скале. Они шептались про царя, с большими крыльями, что белизною пуха укрывают спящего в ночи. Про меч из пламени и снопы искр с ударом наковальни разносит ветер из скалы. Про потаенные пещеры, про скрытый на века народ. Про доблесть силы, веры. Про тех, кого печаль зовет. Про океан надежды пели, легенды про зеленый рай. Про бесконечности прибрежья, про самый дивный край. Там волны на берег выносят восхода краски теплоту. Там на закат прилив уносит усталость, страх, немоготу. Весь этот мир в моих мечтах всю жизнь свою с собой ношу. Я, вновь рожденный, для отверженных свою реальность создаю.
ДК

Вечер, гроза, за окошком фонарь,
Слеза по стеклу стекает.
Дом белый, сад, на пороге весна
Дробью в окне дождь играет.

Шагами меряем бетон,
Я здесь, там где-то он.
Скупая капля по щеке-
Его слеза в моей руке
Кислотно-щелочным огнем пылает...
Мы прячем страх,
Я здесь, там он.
Хотя и цель уже близка,
Мы ищем силы для броска,
Что дальше?- Бог лишь знает.