В Бердске отопление включают на две недели позже, чем в Академгородке.
В нашем доме (и, возможно, квартале) - на два дня позже, чем во всём Бердске.
Однако ж, своевременно - в день первого снега...

Однажды решить, что возраст не измеряется в годах. Перестать расти и меняться. На вопросы о возрасте беспомощно улыбаться, мучительно вспоминая, что это такое и в чём оно измеряется.
Перестать праздновать дни рождения в попытке удержать ещё один уходящий год. Совершенно непоследовательно накупать себе ко дню рождения книжек и вкусностей.
Встречать день рождения в условиях строжайшей конспирации. Уходить туда, где никто не знает. Выключить телефон. Или, по крайней мере, отвечать на звонки торопливым шёпотом, выскочив за дверь.
На запоздалые поздравления коллег отвечать возмущённым: "Кто меня заложил?"...

А вы верите в судьбу?
Когда встреченная на улице тётенька подробно рассказывает, какая на мне порча висит, и утверждает, что меня ждёт большая удача...
Указанные сроки прошли. Большая удача меня не дождалась.

Вот, я пишу слово "экспедиция" и ничего не объясняю. А все вокруг кивают головой, будто поняли. Может, оно так и есть, но всё-таки.
Что такое экспедиция? Это горстка ботаников, втиснутая в коробочку на колёсах, доверху набитую продуктами, палатками, рюкзаками, гербарными прессами, газетной бумагой и прочими прибамбасами. Ботаник старается никогда не сидеть на месте. Если он сидит - значит, он закладывает или перекладывает гербарий. Поэтому при любой возможности он стремится сбежать куда-нибудь с гербарной папкой на плече и с копалкой наперевес.
Копалка - это основной инструмент для извлечения корней, небольшая узенькая лопатка. Хорошей копалкой можно копать не только мягкую землю, но и каменистую. Хорошей копалкой можно измерять высоту растения, рубить сучья для костра, резать колбасу, отмахиваться от комаров и отбиваться от медведей. Хороших копалок не бывает.
Итак, увидев какой-нибудь невзрачный кустик, ботаник бухается перед ним на колени, фотографирует во всех ракурсах, выкапывает с корешками и закладывает в папку. Папка представляет собой две фанерки, между которыми зажаты листы газетной бумаги. Эта простая конструкция заставляет растения скукоживаться всего в двух измерениях, а не в трёх, как им это свойственно. По возвращении в лагерь растения из папки перекладываются в пресс и снабжаются этикетками, подробно описывающими систематическое и географическое положение растения. Пресс - это две металлические сетки, туго перевязанные верёвкой, между которыми размещаются газеты с гербарием. Чтобы гербарий в прессе не только скукоживался, но и сушился, его нужно перекладывать. Переложить пресс - это не просто перетащить его из одного угла машины в другой. Нужно заменить всю отсыревшую бумагу в прессе на сухую. В идеале это делается каждый день. В экспедиции это делается, когда получится. Когда есть время для перекладывания гербария, обычно нет сухой бумаги. Сухая бумага запасается из дома, выпрашивается по библиотекам и редакциям в окрестных сёлах или делается из сырой посредством сушки на солнце, ветру, костре, газовой плите, радиаторе машины или любой комбинации вышеперечисленного.
Из экспедиции приезжают с тонкой пачкой сухого гербария, толстыми прессами сырого, сотнями фотографий, коробками живых растений, ящиком недоеденой тушенки, загаром, как у сиамской кошки - мордочка и лапки, синяками, ссадинами, запахом дыма и мечтой отмыться и выспаться...

Завтра отправляюсь в ссылку, на Алтай. Вернусь предположительно 10 июля, злая, усталая и задолбанная. Сегодня всё утро собирали и перекладывали туда-сюда многочисленные вещи. Куда их столько?

Визитом к стоматологу навеялось:

Зуб разболелся.
Думаю, в небо смотря:
Что ж я не птица?

При попытке вспомнить каких-нибудь стихов, желательно из школьной программы, сначала вспомнилось вот это:

Люблю грозу в начале мая:
На нивах шум работ умолк;
Как бы резвяся и играя,
Выходит на дорогу волк...

Немного подумав, удалось вспомнить ещё один кусок:

Встает заря во мгле холодной,
Когда весенний, первый гром
С своей волчихою голодной
Грохочет в небе голубом.

А теперь вспомнилось ещё, только это, похоже, совсем из другого:

Погиб поэт, невольник чести!
Весь мир голодных и рабов,
С свинцом в груди и жаждой мести,
И в смертный бой идти готов.

Вставай! Проклятьем заклеймённый
Пал, оклетанный молвой.
Кипит наш разум возмущённый,
Поникнув гордой головой.

Не вы ль сперва так злобно гнали,
Как будто в буре есть покой,
И для потехи раздували
Над ним луч солнца золотой?

Под ним струя светлей лазури -
Его свободный светлый дар,
А он, мятежный, просит бури
Чуть затаившийся пожар...

... Если на небе тучи, а под ногами слякоть,
Если на сердце камень, а в кармане дыра,
Вовсе не станет лучше, если сидеть и плакать,
Ты своими слезами не возвратишь вчера.

Можно, сдурев от горя, ладить петлю в сортире,
Можно кирпич на шею и сигануть с моста,
Но можно - уехать к морю, или уйти от мира
(Я сама не умею, но суть, говорят, проста).

Можно заштопать раны, можно вырезать руны,
Можно решать задачу, можно идти вперёд.
Можно казаться странным, можно порвать все струны,
Можно сидеть и мрачно ждать, когда повезёт...

Да, кому я ещё не жаловалась? Весть из Москвы дошла. Утвердили. Теперь я окончательно проф. к.щей к.б.н. Скоро ещё бумашка придёт, что я оно и есть.

Ну ладно, они топали у меня над ухом, когда я пыталась уснуть. Но они же нагло меня объедают - то надгрызли картошку (проели себе по пещерке в каждой картошине, не очень широкой, зато до самой середки!), то забрались в пакетик с моим любимым наркотиком! Причём лежащие рядом пакетики с приправами для плова/курицы/всякой другой еды они не едят. Едят только острый красный перец, и всё тут!
Ушла ставить капкан...