К году дочь лопала все, что не приколочено – только в тарелку подкладывай.
Стандартный полдник выглядел примерно так:
1. Творог.
2. Перепелиные яйца.
3. Мясо.
4. Фрукты.
Кот, если был дома, сидел рядом: ему иногда мясо перепадало.
В тот раз на закуску был банан. Стоило мне отвернуться…
Прикормленный мясом кот, схвачен левой рукой за ухо, а указательным пальцем правой в рот обескураженному животному аккуратно заталкивается кусок банана.
Отобрать кота удалось с уговорами.
Кот был умен, с тех пор держался от бананов на безопасном расстоянии.

отредактировано: 07-11-2005 04:12 - Tara

У моих дедушки с бабушкой долго не было собственных детей, зато было много племянников. Фима – младший, любимец всей семьи. Когда началась война, ему было лет пять.
Его отец ушел на фронт. Мать работала. Его бабушка и тетки собирались эвакуироваться. В тот день, когда дед с бабушкой пошли провожать родных на вокзал, Фима был с ними. Прощаясь через окно вагона, тетки причитали: «Фимочка, мы тебя так любим! Так любим!...» Дед, глядя на это дело: «Любите? – Так берите с собой», и передал Фиму через окно. Так и спасли: в блокаду он бы не выжил.
Я помню, как он приезжал в гости: большой, шумный, с какими-то немыслимыми северными деликатесами. Он погиб в конце восьмидесятых – разбился на машине. Нелепая смерть.

В конце войны дед с бабушкой и маленькой мамой вернулись в Ленинград. Тут их нашла Тамара – дочь дедова друга. В 1935 ее отца арестовали. В 37-ом их с матерью выслали в Чкаловскую область. Они очень бедствовали. Во время войны мать умерла. Тамара осталась одна. Пятнадцатилетняя девочка пришла к деду босиком, больная, голодная. Дед с бабушкой взяли ее к себе. Кормили, поили, помогали как могли. Она так и оставалась членом семьи. Умерла она рано (до моего рождения) – ревматизм, полученный в ссылке.

Как нашлась Галя, я не знаю. Знаю, что в Минске до войны жила большая семья дальних родственников: муж, жена, дочери мужа от первого брака и маленькая Галя. В первые дни войны отца мобилизовали. Когда пришли немцы, мать только-только родила еще одного ребенка – мальчика, и не могла бежать. Она осталась. А старшие девочки, взяв Галю на руки, побежали. Правда, далеко убежать не удалось… Их вели под конвоем. И чем-то они приглянулись одному немцу. Он по-немецки шепнул им: «Бегите». И они побежали в лес. Немец был добрый – стрелять начал уже после того, как они добежали до деревьев.
Старшие сестры уже были вполне самостоятельными, а Галя оказалась у деда с бабушкой. Когда пришло письмо от Галиного отца о том, что он жив и хочет забрать ребенка, Галя уже называла деда папой, а бабушку мамой. Было много уговоров: «Он же твой папа! Дети должны жить с родителями». «Нет! Папа у меня уже есть – это ты». Уговорили. Уже была телеграмма: «Приеду тогда-то». Галю собрали, одели. Сидят, ждут… Но не приехал. Попал под трамвай и умер. Галя осталась у них.
А время было голодное, и моя мама маленькая, а Галя как бы и не их ребенок – паек на нее не получить. Не прокормить. Дед нашел выход: отдать Галю в детский дом: там кормили всю неделю, а на выходные ее забирать к себе. Бабушка была против, но дед настаивал. Бабушка ему этого так и не простила.
Галя выросла, вышла замуж и родила дочь Иру, которая считается моей двоюродной сестрой. Пока я была маленькая, они приходили каждые выходные в гости. И перед каждым их приходом, бабушка с дедом ругались на идиш: зачем он отдал Галю.
Лет десять назад мы с Иркой обсуждали эту историю. Выяснилось, что сама Галя жутко обижена на бабушку – думала, что это бабушка ее в детдом отдала.

отредактировано: 07-11-2005 04:11 - Tara