Зажимаю в руке сердце. Красивое, стеклянное, все в гранях. Внутри оно мерцает голубым светом. Как сердце Данко. Такое маленькое, при дневном свете почти не заметно голубых вспышек, а в темноте яркое, сильное, чарующее.
Я зажимаю его в ладони и мурашки пробегают по коже. Странное чувство томной неопределенности, предвкушения чего-то безгранично счастливого или безгранично несчастного. Жизнь или смерть.
Мы гуляли по набережной, мы катались на фуникулерах и метро. Как давно я там не была... Я вспомнила запах, который так любила в детстве. Я вспомнила, как любила прислоняться ладонями к стеклу двери и провожать глазами убегающие трубы и провода. Мы спали в кафе на диване, курили индийские сигареты из листьев винограда, пили зеленый чай с жасмином и свежевыжатый морковный сок. Мы уломали официантку покурить с нами. Она до сих пор уверена, что мы угостили ее травкой. А это всего лишь виноград. Настоящий, засушенный.
Мы возвращались с Наташей ночью со стоянки. Или это было уже утро? Часа три? Еще было темно. В одной руке маленькая корзинка с красивыми цветами, привезенными в офис новыми знакомыми по Селигеру, в другой сердце. Одна из ромашек в букете была без липестков. Я не увидела, мое внимание специально акцентировали на этой многозначительной мелочи. Именно тогда мне и пришел в память огонь Данко. Сердце освещало нам путь и заставляло молчать. Мы шли молча, уставшие от эмоций, сгоревшие как костер, истощивший запасы дров. Было сумасшедше хорошо и безумно плохо.