Съездил.

В Вильнюсе я не был с 92 года, в принципе, мало что изменилось. Так, народ на другие шмотки перешёл, а город всё такой же. Даже Минск после Вильнюса кажется динамичным мегаполисом.)))
Походив по коридорам старого университета в очередной раз позавидовал тем, кто в нём учился и учится. Дух времени, ёптель, традиции для такого учебного заведения не надо спецом выдумывать...они просто есть. В 91, походив по виленскому универу мама сказала: "Вот здесь ты и будешь учиться, сынок". А через пару месяцев Союз ляснул. Плохой пророк из маман, совсем никудышный))).

Проблем с русским языком не заметил. Никто злодейски не косился при словах "Добрый день". Литовцы поостыли, у них теперь по отношению к русским ничего личного, просто бизнес. Русский жив даже среди местных. Продавщицы между собой в маркете болтали, объявление о продаже аккордеона на русском...парень по телефону трындел на великом и могучем, а с другасом - на литовском.

Хотя, Вильнюс вообще необычный город. Местный товарищь Юстас утверждает, что у них свой диалект, из смеси литовских, польских и русских слов, и так больше нигде не говорят. Может быть. Ещё русский сохранился как язык межнационального общения, тётя-музейщица в Кернаве сказала, что последний раз проводила экскурсию на русском для латышей))).

За пределы старого города я старался не ходить. Может, это паранойя, но там меняеются люди, архитектура, воздух и капэц...очарование города улетучивается. На привокзальной площади мне показалось, что я стою в Минске на Дружной.

Не знаю, грустить, или злорадствовать от фактоа, что и в старой Вильне краски Капарол рулят. Они тоже красят исторический центр в эти мудацкие цвета. Гамма "Magic mushrooms".

Сам старый город троху смахивает на потёмкинскую деревню - вылизаный по улицам, и с разбомблеными и забитыми всяким хламом сарайчиками во дворах. Правда, соотношение 50 на 50. Вторая половина дворов напоминает фотки из дизайнерского журнала, настолько всё вылизано. В общем, Вильно тоже город контрастов.

Ощущения заграницы не было. Нашел дом, где Скарына печатал свои книги, побывал ля Вострай Брамы, жил на улице Калиновского (у них он Калинаускас), Евген нарыл дом, где была превая редакция "Нашай Нивы". В названиях улиц и мемориальных досках сплошняком знакомые имена. Адраджэнцы и змагары.


Родной город, тёплый.