Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были — по одной на каждую —
Две головки мне дарованы.
Но обеими — зажатыми —
Яростными — как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла.
Две руки — ласкать — разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки — и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.
Светлая — на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем непонято,
Что дитя мое в земле.
(Первая половина апреля 1920)
Читала и плакала просто. В комментариях сказано, что стихотворение посвящено смерти младшей дочери М.Ц. Ирины. В конце 1919г, в голодное и холодное время Цветаева, чтобы дети не умерли с голода, решилась отдать их в Кунцевский приют. Через 3 недели старшая дочь Аля там заболела, Цветаева забрала ее к себе и выходила, тем временем младшая Ирина умерла.
Стихотворение прям в душу запало, я вообще к стихам о детях иначе стала относиться. Сопереживала Цветаевой, как много страданий для одной женщины!
А вчера прочитала выдержки из ее дневников, свидетельства современников. Ирина была нелюбимой дочерью. Цветаева считала ее дефективной (хотя, судя по описаниям, дефективной она не была, просто развивалась с некоторой задержкой, особенно на фоне вундеркинда Али). Семилетнюю Алю Цветаева забрала из приюта спустя полтора месяца после того, как та заболела (хотя обещала плачущей дочери, что завтра придет и заберет ее, несколько раз так обещала...). И при том, что с первого же посещения убедилась, что дети голодают, спят по несколько человек на кровати, живут в полной антисанитарии, и ни о каких докторах там даже речи нет. Но Алю все-таки забрала. А о том, чтобы забрать Ирину даже и не думала! И сестрам мужа запретила ее забирать. Просто вычеркнула ее из своей жизни. Ирине было 2,5 года.
Поразило меня это все. По человечески я ее понять не могу. Судить, правда, тоже не берусь. Она великая. И действительно много вынесла. И все же...
Баба Яга
[Print]
Ядан