Мне было 18, я собиралась замуж, заявление уже было подано. Я собиралась на месяц поехать в Нижний Новгород - город, мною нежно любимый то ли потому, что он связан у меня с хорошими воспоминаниями, то ли потому, что во мне проявился зов крови - вся моя родня по отцу родом из Нижегородской области. В Нижнем жила тогда моя сестра - тогда мы действительно еще были хорошими подругами. Я ехала к ней.
Солнечное, жаркое лето - в Нижнем всегда жарче, чем в Питере, потому что южнее. Я, вся такая молодая и свежая (в то лето я особенно ярко это ощущала). Свободная. Целыми днями гуляла по городу и сходила с ума от вида Волги, удивлялась огромному количеству холмов (там же мне рассказали, как наш нижегородский приятель приехал как-то в Питер, поселился на каком-то там этаже гостиницы, поближе к небу, и с утра, глянув в окно, разочарованно протянул: «Да-а-аа... Шковорода...»), болталась из стороны в сторону в местных автобусах на бесконечных поворотах местных дорог, удивлялась красному цвету асфальта перед Кремлем и качалась на качелях в моем любимом дворе - где-то рядом с памятником Минину и Пожарскому. Тогда же я познакомилась с новой, свежепоявившейся компанией моей сестрицы - Аннушки: веселая компания из троих женатых мужичков. Один - бесконечно серьезный и похожий этим на невозмутимого слона (ну, и габариты его, и розовая бритая голова навевали мысли о добром мультяшном слоне), другой - Петрович, напоминавший зайца, с забавно печальными глазами домиком, и Андрей Будаев - жилистый, некрасивый, с огромным ртом, потрясающе обаятельный.
Андрей был Аннушкиным любовником на тот момент.
Много времени мы проводили именно в этой компании, было по детски весело и интересно. Как-то ночью мы с Андреем сбежали от всех, и, пьяные, целовались на одной из огромных лестниц, ведущих к домам на очередном холме. С этого момента в нашем общении появился элемент неприкрытой эротики - но не более. Будаев - человек, для которого потрогать женщину за грудь - это просто стиль поведения, проявление симпатии, не более. Это было забавно. Мы с ним здорово подружились. За день перед моим отъездом я дала ему свой адрес и попросила писать мне. Провожая меня на поезд, он даже плакал и подарил мне большую мягкую розовую свинью. Говорят, дарить свиней - плохая примета, мол, «свинью подложил».
Я приехала домой, через пару месяцев вышла замуж, будучи уже беременной. Началась моя семейная жизнь. Все было гладко, потому что я была пришибленная, стелилась и, если что, тихо плакала в уголок. Да и не хотелось особо буйствовать, потому что беременной мне было не до этого. Муж считал меня идеальной женой. До поры до времени.
Переписка шла, иногда затихая, иногда наоборот.
В Нижний я приехала только через 2 года. У меня уже была маленькая Настя, которой был год и сколько-то месяцев. И приехала я с мужем, уже не в сам Нижний, а в деревню под Арзамасом, от Нижнего примерно 100 км. Дитя было довольное, муж нашел родственную душу - мою сестру Валю и благополучно с ней пьянствовал всю неделю пребывания там. После он уехал. Мы с Настей остались. Тетки отпустили меня в Нижний, без ребенка. Это были 5 дней яркого счастья. Я, замордованная одиночеством (подруг у меня было немного, а с рождением ребенка интересы разошлись и они весьма редко виделись со мной, да и ездить было далековато, а муж был молчун, его мало что интересовало по жизни), беспрерывным сидением дома с ребенком, тоской от однообразия, наконец вырвалась на свободу. Опять солнце, жара под 40, я в легкой одежде, Нижний, мой любимый двор и мои любимые качели, летая на которых можно откинуть голову и видеть густую листву огромных деревьев во дворе, балкон, очень красивый, обвитый какими-то вьющимися растениями.
Сестрица моя Аннушка была в дикой обиде на меня, сказав, что я приехала не к ней, а к Будаеву. На тот момент они давно разошлись, иногда встречаясь по старой памяти или по делу, и она клеймила его разными эпитетами, расписывая, что на самом деле это не человек, а дерьмо, что любит только себя и думает только о себе.
И в Нижнем мы увиделись с Андреем.
Это был взрыв. На следующий день он уже кричал: «Боже, я влюбился, как дурак, как школьник!» - и восхищенно размахивал руками. Все 5 дней мы спали урывками, потому что беспрерывно говорили, постоянно куда-то ехали, неслись, общались с его друзьями и двумя сразу любовницами. Человек он легкий, легко живет, ни о чем не жалеет, женщины для него, как воздух - все его женщины знают о наличии других, общаются с другими по мере сил. Но его женщины - это именно долгие связи, он не разбрасывался. Было 2, но постоянные. Тогда же появилась Надежда - третья. И я. Первой была, конечно, его жена, от которой у него была дочь, тоже Настя, как и моя.
Само собой получилось, что мы начали говорить о моем переезде в Нижний, о разводе с женами-мужьями, о бытовых проблемах, которые встают перед нами. Все казалось легко и просто, нам не страшно было полное отсутствие денег, дикий долг, висящий на нем после автомобильной аварии, отсутствие прописки, жилья и прочее.
Через 5 дней я вернулась в деревню. Будаев довез меня и почти целый день провел с Настей и со мной. Тетки после его отъезда взбунтовались. И началась травля. Много чего было сказано верного и неверного, но я слушать ничего не хотела. Скучала по нему, но была безмерно счастлива. Позже поняла, что большая часть моей радости была вызвана просто тем, что у меня наконец появился просвет в тоскливом однообразном существовании. Съездила к нему еще раз. Уже с ребенком.
Тетки стояли на ушах. Аннушка возненавидела меня тихой ненавистью. Она не понимала, как я могу любить ее бывшего любовника, ведь он ее. То, что она поливала его грязью, для нее было не в счет. У всякого свои понятия о порядочности.
Пусть это грубый пример, но я его приведу. Если у меня есть машина, которая в какой-то момент перестала меня устраивать, мягко говоря, и я хочу оставить ее на улице с ключами, чтобы кто-нибудь забрал, если нужно, или пусть она так сгинет, мне все равно, она мне больше не нравится, я ее просто-таки ненавижу, то почему бы мне не подарить ее другу, которому нужна машина, а моя ему вообще очень нравится. То есть вот так: выбросить - это можно, а близкому человеку отдать - нельзя.
Короче, она обиделась на меня надолго. Даже сейчас еще остались следы тех событий - таких близких отношений у нас уже не было больше.
Вскоре мне пришлось ехать домой. Предполагалось, что я сделаю свои дела, соберу вещи, объяснюсь с Илюхой и приеду. Но я не смогла. Дома за меня будто стены схватились и не выпускали. Я дико металась, каждые 5 минут была уверена в противоположных вещах - то «да, уезжаю», то «нет, остаюсь». Тогда же я начала запоем читать Козлова. (До этого я четыре раза начинала, но у меня шло просто отвращение к нему, а после этого лета он оказался настолько кстати, что я в очередной раз задумываюсь - жизнь дает нам столько и тогда, сколько и когда нам надо. Как у Р. Баха: «Проблемы даются нам вместе с силами на их разрешение»). Козлова читал и Андрей. Его пример оказался самым действенным - он не первый человек, который мне советовал эти книги.
Короче, я металась, он искал комнату для съема в Нижнем, Илья традиционно молчал, а в результате я купила билет (даже стыдно рассказывать, какие доводы я привела Илье, чтобы он дал согласие на мою Поездку в Нижний. Как он поверил - до сих пор не понимаю, видимо очень хотел поверить). Билет был куплен во многом для прекращения собственных метаний, мол «вот, что же ты мучаешься, уже билет есть». Но разум победил, и билет был благополучно сдан в кассу, где заодно я оставила и свои метания.
Мы созванивались, оба оплачивали дикие счета за межгород, писали. Дитя пошло в садик. Я пошла в Синтон. Стала меняться. Стала думать по-другому. Пошла работать в чаты - сначала это были цивильные чаты, без эротики и порно. Там я наконец узнала, с какой стороны подходят к компьютеру, где кнопка включения (результат налицо, как видите, моя работа связана с компьютером).Стала немножко зарабатывать. Сделала попытку уйти от мужа. Вернулась. Он принял. Отношения портились день ото дня. Раньше он постоянно молчал, теперь начал говорить, но только претензиями. Ненавидел Синтон заочно. Скрипел зубами. Через 4 месяца пошел сам.
Весь год я верила, что люблю Андрея. Создала себе этакую мечту и с удовольствием ею наслаждалась. При этом, что уж кривить душой, знала, что я просто надумала большую часть. Но мне это нравилось.
И вот наступило лето. Илья поехал в Синтоновский лагерь. Я отправилась к Будаеву. Единственное, о чем я его просила, это чтобы я не виделась с его женой. Первое место, где я оказалась по приезду - это дом его жены. Где и осталась. Больше было некуда - я приехала с ребенком. Нужны были человеческие условия. Она молчала, даже по-дружески относилась ко мне. Ей не привыкать.
И тут-то наконец отрезвленная и измененная я увидела, что тут мне делать нечего. Что все давно прошло. Что спасибо за чудесное приключение, но мне пора дальше. И я уехала в деревню, а позже - в Питер. С Андреем объяснились. Он понял и согласился.
Напоследок друзья донесли, что весь этот год Петрович, который невероятно тепло ко мне относился, запрещал нашим общим знакомым даже шутки по поводу меня, неважно, было ли это в присутствии Андрея или вне. Говорил: «Ее даже не трогайте, пусть у него есть Татьяна, Надежда, Света, кто угодно, но Лера - его самая счастливая и романтическая любовь». Так я стала любимой женщиной в гареме.
Через 4 месяца я позвонила ему. Попала на какую-то вечерину. Он взял трубку и традиционно счастливым голосом заорал: «АЛЁ!!!» Услышав мой голос сник и начал тихо подвывать. После краткого разговора попросил не звонить больше. «Зачем, говорит, будоражить. Мне было так хорошо, а тут опять вся эта боль нахлынула». Я поняла. Больше не звонила.
Да, он не самый лучший прекрасный принц на свете, но говорить о нем гадости я не буду. Он мне многое подарил. Спасибо. И я рада, что был такой человек в моей жизни. Благодаря ему окончательно порушилось то, что давно уже гнило: мой образ жизни, мой тухлый образ мыслей. Благодаря ему все изменилось. Он был как маленькая революция перед началом улучшений. Спасибо.

Вот одна из историй, которые я могу рассказать, когда вспоминаю свою прошлую жизнь. Да, я вспоминаю «их».