14-10-2006 12:15 Американские боги
Ну, давайте в дополнение к «Я могу поверить» я ещё несколько цитат из «Американских богов» Нила Геймана вспомню.
— Как вы пьете кофе? — спросила она гостей. — Сами мы пьем его черным как ночь и сладким как грех.
— Спасибо, мэм, я выпью так же, — ответил Тень.
— Знаешь, — говорит человек в светло-сером костюме, когда приносят напитки, — лучшие стихи, какие когда-либо сочинили в истории этой треклятой страны, были произнесены Канадой Биллом Джонсом в тысяча восемьсот пятьдесят третьем в Батон-Руж, когда его обчищали в подстроенной игре в фаро. Джордж Девол, который, как и Канада Билл, был не из тех, кто преминет пощипать старого простака, отвел Билла в сторону и сказал, мол, неужели он не видит, что игра ведется нечестно. А Канада Билл пожал со вздохом плечами и сказал: «Знаю. Но это единственная игра в городе». А потом вернулся к столу.
Но Вутуту все плакала и плакала и шла с тяжелым сердцем, чувствуя боль, гнев и страх такие, какие способен испытывать только ребенок: острые и непреодолимые.
Никто в баре не произнес ни слова. Чад Муллиган поднял глаза на Тень.
— Вероятно, здесь какая-то ошибка. Уверен, мы во всем разберемся, — рассудительно сказал он, а потом обратился к собравшимся: — Все в порядке. Волноваться не о чем. Мы во всем разберемся. Все в порядке. — Затем снова повернулся к Тени: — Выйдем на минутку, Майк.
Спокойствие и компетентность произвели на Тень должное впечатление.
— Конечно, — согласился он.
Тут он почувствовал, как кто-то трогает его за локоть, и, обернувшись, увидел Сэм. Тень улыбнулся ей, насколько мог, ободрительно.
Сэм же поглядела сначала на Тень, потом на уставившихся на них завсегдатаев бара и сказала Одри Бертон:
— Не знаю, кто ты. Но. Ты. Такая. Сука.
А потом поднялась на цыпочки, притянула к себе Тень и крепко поцеловала его в губы, притиснула свой рот к его — как показалось Тени, на несколько минут, но учитывая, что время, казалось, внезапно замедлилось, это вполне могли быть и несколько секунд.
Странный вышел поцелуй, подумалось Тени, когда ее губы прижались к его: он предназначался не ему. Он предназначался жителям города, так Сэм давала понять, на чьей она стороне. Это было как размахивать флагом. Она еще не успела отстраниться, а Тень уже понял, что он ей даже не нравится — ну, во всяком случае, не настолько.
И все же, давным-давно, еще маленьким мальчиком, он читал одну историю: историю о путнике, который, поскользнувшись, упал в пропасть, на тропе его ждали тигры-людоеды, внизу — острые скалы; но ему удалось уцепиться за выступ и держаться за него изо всех сил. Возле него на выступе рос кустик земляники, а внизу и вверху ждала верная смерть. «Что ему делать теперь?» — спрашивалось в истории.
А ответ был таков: «Есть землянику».
Мальчишкой он не видел смысла в этой байке. А вот сейчас понял. Поэтому он закрыл глаза и стал целоваться, не чувствуя ничего, кроме губ Сэм, сладких, как дикая земляника.
— Проклятые гамбургеры, — сказал он. — Такая дрянь. Можешь в такое поверить? Пятьдесят миль до ближайшего «Макдоналдса». Я даже не думал, что во всем мире есть такое место, откуда пятьдесят миль до «Макдоналдса».
Тут, над озерной водой, Тень прошила дрожь. Ему показалось, он видит лица детей, с упреком глядящих на него из-под стеклянной поверхности: их лица отекли от воды, размягчились, слепые глаза подернулись пеленой. В подземной пещере не было ветра, который потревожил бы водную гладь.
— Выходит, я умер, — сказал Тень. Он начал привыкать к этой мысли. — Или умру.
— Мы плывем к Чертогам Умерших. Я просил, чтобы именно меня за тобой послали.
— Почему?
— Ты был хорошим работником. Почему бы и нет?
— Потому что... — Тень собрался с мыслями. — Потому что я никогда в вас не верил. Потому что я мало что знаю о египетской мифологии. Потому что я этого не ждал. Что стряслось со святым Петром и Жемчужными вратами?
Белая голова с длинным клювом важно качнулась из стороны в сторону.
— Не страшно, что ты в нас не верил, — сказал Анубис. — Мы в тебя верили.
Как описать историю? Лучше всего просто изложить происшедшее. Понимаете? Описать, объяснить событие себе или миру можно, лишь рассказав о нем. Это — акт восстановления равновесия, это — сон. Чем точнее карта, тем больше она соответствует территории. Наиточнейшая изо всех сущих карт и есть сама территория, она абсолютно точна и абсолютно бесполезна.
История есть карта, которая есть территория.
Об этом следует помнить.
Люди, боги и истории. Множество историй. Чудесная книга, всем рекомендую.
* * *
— Как вы пьете кофе? — спросила она гостей. — Сами мы пьем его черным как ночь и сладким как грех.
— Спасибо, мэм, я выпью так же, — ответил Тень.
* * *
— Знаешь, — говорит человек в светло-сером костюме, когда приносят напитки, — лучшие стихи, какие когда-либо сочинили в истории этой треклятой страны, были произнесены Канадой Биллом Джонсом в тысяча восемьсот пятьдесят третьем в Батон-Руж, когда его обчищали в подстроенной игре в фаро. Джордж Девол, который, как и Канада Билл, был не из тех, кто преминет пощипать старого простака, отвел Билла в сторону и сказал, мол, неужели он не видит, что игра ведется нечестно. А Канада Билл пожал со вздохом плечами и сказал: «Знаю. Но это единственная игра в городе». А потом вернулся к столу.
* * *
Но Вутуту все плакала и плакала и шла с тяжелым сердцем, чувствуя боль, гнев и страх такие, какие способен испытывать только ребенок: острые и непреодолимые.
* * *
Никто в баре не произнес ни слова. Чад Муллиган поднял глаза на Тень.
— Вероятно, здесь какая-то ошибка. Уверен, мы во всем разберемся, — рассудительно сказал он, а потом обратился к собравшимся: — Все в порядке. Волноваться не о чем. Мы во всем разберемся. Все в порядке. — Затем снова повернулся к Тени: — Выйдем на минутку, Майк.
Спокойствие и компетентность произвели на Тень должное впечатление.
— Конечно, — согласился он.
Тут он почувствовал, как кто-то трогает его за локоть, и, обернувшись, увидел Сэм. Тень улыбнулся ей, насколько мог, ободрительно.
Сэм же поглядела сначала на Тень, потом на уставившихся на них завсегдатаев бара и сказала Одри Бертон:
— Не знаю, кто ты. Но. Ты. Такая. Сука.
А потом поднялась на цыпочки, притянула к себе Тень и крепко поцеловала его в губы, притиснула свой рот к его — как показалось Тени, на несколько минут, но учитывая, что время, казалось, внезапно замедлилось, это вполне могли быть и несколько секунд.
Странный вышел поцелуй, подумалось Тени, когда ее губы прижались к его: он предназначался не ему. Он предназначался жителям города, так Сэм давала понять, на чьей она стороне. Это было как размахивать флагом. Она еще не успела отстраниться, а Тень уже понял, что он ей даже не нравится — ну, во всяком случае, не настолько.
И все же, давным-давно, еще маленьким мальчиком, он читал одну историю: историю о путнике, который, поскользнувшись, упал в пропасть, на тропе его ждали тигры-людоеды, внизу — острые скалы; но ему удалось уцепиться за выступ и держаться за него изо всех сил. Возле него на выступе рос кустик земляники, а внизу и вверху ждала верная смерть. «Что ему делать теперь?» — спрашивалось в истории.
А ответ был таков: «Есть землянику».
Мальчишкой он не видел смысла в этой байке. А вот сейчас понял. Поэтому он закрыл глаза и стал целоваться, не чувствуя ничего, кроме губ Сэм, сладких, как дикая земляника.
* * *
— Проклятые гамбургеры, — сказал он. — Такая дрянь. Можешь в такое поверить? Пятьдесят миль до ближайшего «Макдоналдса». Я даже не думал, что во всем мире есть такое место, откуда пятьдесят миль до «Макдоналдса».
* * *
Тут, над озерной водой, Тень прошила дрожь. Ему показалось, он видит лица детей, с упреком глядящих на него из-под стеклянной поверхности: их лица отекли от воды, размягчились, слепые глаза подернулись пеленой. В подземной пещере не было ветра, который потревожил бы водную гладь.
— Выходит, я умер, — сказал Тень. Он начал привыкать к этой мысли. — Или умру.
— Мы плывем к Чертогам Умерших. Я просил, чтобы именно меня за тобой послали.
— Почему?
— Ты был хорошим работником. Почему бы и нет?
— Потому что... — Тень собрался с мыслями. — Потому что я никогда в вас не верил. Потому что я мало что знаю о египетской мифологии. Потому что я этого не ждал. Что стряслось со святым Петром и Жемчужными вратами?
Белая голова с длинным клювом важно качнулась из стороны в сторону.
— Не страшно, что ты в нас не верил, — сказал Анубис. — Мы в тебя верили.
* * *
Как описать историю? Лучше всего просто изложить происшедшее. Понимаете? Описать, объяснить событие себе или миру можно, лишь рассказав о нем. Это — акт восстановления равновесия, это — сон. Чем точнее карта, тем больше она соответствует территории. Наиточнейшая изо всех сущих карт и есть сама территория, она абсолютно точна и абсолютно бесполезна.
История есть карта, которая есть территория.
Об этом следует помнить.
* * *
Люди, боги и истории. Множество историй. Чудесная книга, всем рекомендую.
Комментарии:
croix
14-10-2006 19:23
Дневник • Профиль
Я читал, но мне ужасно не понравился перевод (А.А. Комаринец), вернее, сам стиль слога, так что может и не в переводе дело. Впечатление смешанное. Зато вот от "Задверья" был под сильным впечатлением, хотя переводчик тот же.
caliban, судя по цтатам - контент книги хорош, и рекомендуем к прочтению. дашь?
InDifferent, это Бибёлкина книжка.
caliban она у тебя?
блин, полбиблиотеки после переезда найти не могу.
Криптономикон у кого-то, Сартра и Оруэлла взяли и не вернули - и я не помню, кто..
блин, полбиблиотеки после переезда найти не могу.
Криптономикон у кого-то, Сартра и Оруэлла взяли и не вернули - и я не помню, кто..
yell
Она у меня. Её Арина читает. Вернуть?
Криптономикон, Сартр и Оруэлл не у меня.
Она у меня. Её Арина читает. Вернуть?
Криптономикон, Сартр и Оруэлл не у меня.
yell
А, ну и да: «Теперь ты меня понимаешь?» :)
А, ну и да: «Теперь ты меня понимаешь?» :)
17-10-2006 12:47
Камрад
yell Не дам 
caliban А, ну и да: «Теперь ты меня понимаешь?» 
yell не у меня! у меня нет ваших книг.:-)