Контрабасами называют рядовой состав, служащий по контракту. Все, кроме срочников, заключают контракт. Мичмана с офицерами тоже. Но контрабасами называют только матросов и старшин.

Контрабасу хотелось бы иметь выходные - но их нет. В субботу ты либо сменяешься с наряда, либо заступаешь в наряд. В воскресенье ты либо заступаешь, либо сменяешься. Вне службы ты проводишь два, в лучшем случае три вечера в неделю. То есть приходишь со службы где-то к двадцати-двадцати одному часу, а к восьми утра снова на службу. Это если нет учений, командировок, тобой не усилили какой-то ходовой экипаж и так далее.

Нет, ну а как вы хотели? Служба идёт год за два, и пенсия через тринадцать лет. Ясен хуй, родина спросит на все деньги.

Такого, чтобы контрабас не стоял в наряде, практически не бывает. Нарядов много - личного состава мало.

Чаще всего ты дежуришь по кораблю.
Плюсы: это твой корабль, ты его знаешь, ночью будет относительно спокойно. Минусы: зимой постоянно с лопатой. Нужно чистить и сам корабль, и участок пирса под построение экипажа. Каждые пятнадцать минут ходить по кораблю и осматривать его, чтобы не утонуть или сгореть. Плюс какое-нибудь задание от механика или старпома, что нибудь перекрутить или вычерпать. В целом нормально.

Если ты дежуришь не по кораблю, то дежуришь по казарме.
В казарме на этаже обитают несколько экипажей. В твоём ведении - кабинеты командира и личного состава. Срочников у нас не было, поэтому кабинеты использовались как учебные классы. Днём чуть посуматошней, чем на корабле, зато высыпаешься ночью. Я так два новых года встретил.

Отступление:
Кабинет в казарме у командира закрывался на два замка и опечатывался личной командирской печатью.
В кабинете хранилась главная командирская ценность - алюминиевая сорокалитровая фляга-бидон со спиртом, то есть с "шилом".
Больше нихуя ценного в кабинете не было.
Каждый месяц командир получал шило, и сливал его в бидон.
Бидон хранился в металлическом шкафу под замком.

В один из праздничных вечеров мои изобретательные сослуживцы притащили откуда-то дрель, и просверлили со стороны кубрика стену, шкаф и бидон к хуям собачьим. Слили шило, и немедленно им ужрались.

Командир утром был крайне недоволен.
Окончание отступления.

Дежурство по штабу.
Заёбисто днем (постоянно либо бегаешь передавать вводные, либо сидишь на телефоне), скучно ночью. Ничего интересного.

Дежурство на кпп.
Если нет проверок или не идут какие-нибудь учения - один из самых нудных (за чтение книг ебут) и спокойных видов дежурств.

Дежурство по камбузу.
Обычная механическая работа в столовке. Самый редкий вид дежурства, форсмажорный, потому что весь экипаж брал жратву пайком (можно не брать паёк, а столоваться при казарме).

Самый противный, бесправный и гнусный вид наряда - патруль.
Если ты в патруле на маршруте, то ты ловишь своего брата-матроса. Если ты в мичманском патруле (а я только с мичманами ходил), до офицера ты доебаться не можешь, потому что субординация. У тебя план на поимку. Не отловишь к обеду четырех-пятерых бедолаг - сядешь в карцер сам.

В резервном патруле - такой патруль дежурит внутри комендатуры - ловить никого не надо, но ты под постоянным прицелом коменданта и его помощников. Поменять статус из патрульного в арестованные можно очень быстро: зазевался, не поприветствовал входящего коменданта, не отдал честь его помощнику - и ты уже в камере.

Из камеры тебя может забрать только офицер с твоего экипажа. На экипаж сообщат далеко не сразу, мобильных телефонов ещё ни у кого нет. Пока они там соберутся, пока заберут - запросто сутки можно в зиндане провести. Нихуя приятного.

И вот однажды я стоял в резервном патруле. Моя смена до часа ночи. Можно сбегать домой, поспать, к шести вернуться.

Вышли из комендатуры, собираемся с начальником патруля по домам. Подъезжает милицейский бобик. Милицейский говорит - мужики, на пятнадцать минут с нами, тут склад ограбили, нужны понятые, а потом мы вас домой докинем.

Ну, что делать, приехали на склад. Действительно, надолго не задержали. Пойманных воров не видел, мы только подписали протоколы. Мы ж заёбанные, ещё бы там с чем разбираться. Помню только счастливого начальника склада. "Я" - он говорил - "на этих долбоёбов все недостачи спишу".

Ну подписали и подписали. И поехали по домам.

В то время путь ко мне домой лежал через ларьки. Пятачок возле остановки, с пятью ларьками. Вечно там кто-то ошивался ужратый.

Милицейские высаживают меня из бобика, и уезжают. А я, весь такой в шинели и с повязкой патрульного, в почти два часа ночи шлёпаю мимо ларьков. Ну и конечно что? Конечно "эй ты стой сюда иди". Меня окружает человек пять недружелюбного, и крайне нетрезвого вида относительно молодых людей.

Дальше начинается типичный разговор, но с военно-морской спецификой. Не с какого района, а где служишь, да с какого экипажа, и вот это всё.

Вижу, что настроение у парней неоднозначное. Вроде как они шли меня отпиздить, но вроде как не очень уверены. Завязалась лёгкая, непринуждённая беседа, в ходе которой быстро выяснилось, что парни заехали на нашу базу мимоходом, буквально на сутки, а так-то они прибыли из гремихи.

На что я, конечно же, тут же им сообщил, что вот буквально только что оттарабанил в гремихе два года. И немедленно стал им лучшим другом. А что лучший друг обязан сделать? Конечно же выпить. Ну я и выпил. За службу, за братство, за гремиху, вот так вот ноль семь портвешка на грудь и принял. Обнялся с парнями и пошёл домой.

Пришёл, чувствую - в говно. Ладно, думаю, ща просплюсь. За три часа-то. Просыпаюсь в пять утра. Нет, не проспался. Мало того, ещё и выхлоп метра на два. А в шесть утра - развод и осмотр, помощник коменданта проводит, такая вот неприятность.

Ну а что делать, идти-то надо. Пришёл, мичман на меня посмотрел - ну ёб твою мать, ну ёбаный ты рот, ну блядь ну нахуй. А я чо - я в говно. Приказал мне мичман не дышать, и повёл, придерживая.

Сели в коридоре комендатуры, ждём развода. А там, в коридоре, дверь на второй этаж, и табличка - военная прокуратура. Рядом ещё патруль сидит. Их начальник патруля морщится, принюхивается, и говорит - "ну, походу прокуратура славно вчера побухала". Ага, славно.

Ладно, шесть утра, построились. Я, понятное дело, дышу раз в минуту. Только глаза выпучиваю. В целом-то ситуация пиздец, даже если сейчас не спалят - в самой комендатуре не спрячешься. Пьяный контрабас сам в комендатуру пришёл, анекдот же.

И тут случается чудо: помощник коменданта отправляет нас на маршрут. Один из патрулей не выполнил норму поимки, и теперь сидит в казематах. А мы можем погулять по городу. Как он меня не учуял - хуй знает.

И мы пошли по городу. Позёмка, ветер, холодина. А мне так охуенно. Прям очень. Только мичман мой матерится. Одного контрабаса поймали, так он сразу в стойку - "вы что, бухие, что ли" - пришлось отпустить, и больше никого не доёбывать. Свою норму мы и так уже сделали.

Протрезвел, наелся чеснока, сдали наряд, пошёл отсыпаться.
Такой день.

Да, он самый. Комендант гарнизона. Военно, понимаете ли, морской базы. Он же каждое утро на доклад к командующему обязан быть.
Непосредственно подчиненный майор. То есть сам майор, а в начальниках у него сразу командующий флотилией. Целый вице-адмирал. Тот самый, который однозначно заебал.

Когда он вицика на свое полсталетие получил, я по штабу стоял. Смотрю в окошко - адьютант его несется. Влетел запыхавшийся, и давай погоны перешивать. Швея-мотористка, милое дело. Потом схватил шинельку, и побежал домой к кормильцу.
Через полчаса гляжу краем затылка в окно - странно, хтой-то там круги по площади нарезает? Пригляделся сквозь прорезь табельного макарова - елки, вицик бродит. Не спится ему. Полчаса так бродил, в темноте. Примерялся. А потом на доклад поехал, к командующему флотом. Обмывать.

Вернемся к Куканову нашему. Коменданту то есть. Это натурально фамилие у него такое. "Я" - говорит - "на кукан - и в зиндан!" Что правда, то правда, не обманывал.

И вот приходит он, как положено комендантам, к полвосьмому, а то и раньше. И стоит, зараза такая, при входе. Вахтер мля.
А тут я. По гражданке. То есть форма одежды - "мундир под курткой, ботинки китайские".

Почему китайские? Потому что Родина мичманов уважает. Родина считает, что ботинки мичману нужно выдавать раз в два года. Ну и что, что они через год разваливаются? Плохо, товарищ мичман, вы заботитесь о своем обмундировании. Очень плохо. Вот я вас уважаю, а вы на меня, Родину, хуй кладете. Что? Почему офицерам раз в год, а вам только в два? Ну, милый мой, это ж офицеры. Разве они так пиздить умеют? Чтоб хоп - мешок картошки, хоп - ящик тушенки, и утащить зараз? А? Смирно блять! Всё, отставить пиздеж. Идите... добывайте себе... что-нибудь там... для меня... полезное.

В общем, смешанная форма одежды. Специальным приказом вицика запрещенная. Нельзя так ходить. Это позор вооруженным силам. И патрули обижаются - никого поймать не могут. За что комендант их справедливо наказывает, по бразильской системе. Не поймали - садитесь сами.

Подхожу я, патрулем непойманый, к месту несения тягот и лишений, а тут оно. Дерево. Недобро улыбается, и пальчиком манит. Я же говорю, нелюбовь у нас с ним. Подхожу. "Трщ мичман, ваши документы". Бля. "Пжалста, трщ май-орррр". "Отправляйтесь в комендатуру".
А вот это хуюшки. Меня начальник отмажет. Первый раз что ли?
"Трщ май-оррр, разрешите доложить о задержании дежурному по штабу".

Комендант, собака, шестой раз удостоверение отбирает.
Упорный. Тока начальник у меня - душа-человек. Двадцать лет на флотилии, капитан второго ранга. Каждую собаку знает. Он меня и вытаскивает всякий раз. Три раза удостоверение мое с патрульным возвращали, один раз сам комендант принес.
И еще один раз начальник съездил. Специально куртку гражданскую одел, и поехал. Приходит к нему - "Забирай и у меня документы, май-оррр". Конфета "а ну-ка, отними" называется.

"Не разрешаю, трщ мичман, пиздуйте в комендатуру".
И наших из отдела никого, как назло блять.
Есть, пошёл. А куда деваться.

Прихожу в этот рассадник добра и порядка. Докладываю дежурному по гарнизону - "так и так, задержан комендантом за нарушение формы одежды. Разрешите позвонить". Ему жалко что ли - на ептыть, звони.
Звоню дежурному по штабу. "А ваши все на учебу уехали, в Североморск".

За-е-бись. Не будет седня золотой рыбки. Дождался полкан своего часа.
Его сегодня день. Ладно. Сижу. Жду.

Вообще, по местным понятиям, за такое нарушение полагается два часа чтения устава в ленинской комнате, и телега начальству, чтоб квартальной премии лишили. Но это простым смертным. А я сегодня избранный.

Четыре часа сижу. Шесть сижу. Одурел уже. И сигареты кончились.
В общем десять часов там проторчал. Все журналы прочел, все инструкции. Даже устав пытался. Но не пошло что-то.

К шести вечера заявляется, зараза такая. Его издалека слышно. Дневальный так орет, что голуби дохнут. А голос сорвется у дневального - пойдет в камеру тренироваться. Тут, бля, не забалуешь.

Прошел к себе. Пять минут выждал. Звонит дежурному - мол, вызывай задержанного ко мне.

Это у них фишка такая. У тех, кто себя охуенным пупом считает. Наш вицик через меня - дежурного по штабу - своему начальнику штаба звонил. А они на одной лестничной площадке живут, дверь в дверь. На площадке всего две квартиры, не ошибешься. Ни хуя. "Позвони начальнику штаба, скажи чтоб он мне перезвонил". И трубку кладет. Это ж не красный телефон - прямой номер! Это ж городской, кто хошь по нему звонит! Бля. В общем, кто звонил, чего хотел - догадывайся по звездам. А проебешь - снимут с вахты. Изюминки блять военно-морской жизни.

Ну так вот. Вызывает к себе. "Прошу разрешения" - "Проходите, трщ мичман". А следом помощник его, старлей, втискивается.
Сидит эта балда залупоглазая, и гнусит своим вещим голосом - "ну что, попались вы, трщ мичман". Что правда, то правда. И сказать нечего.
А он уже к старлею - "вот что, трщстршлтнт, отведите-ка его на плац, и проведите с ним два часа строевых занятий. Приказ понятен?" - "Так точно, трщ комендант". Не любит он, каззел, когда майором называют. Хехе.

Вышли. "Ну, что... пошли... мммичман".
Заходим к нему в кабинет. Сел старлей, закурил. Телефон в руки - "дежурный по гарнизону? зайди-ка сюда".

Втискивается дежурный. Целый каптри. То есть в одном звании с комендантом. А по должности - соплей перешибить. Либо алкаш, либо дурак. Других катри в дежурство не ставят.

- Вызывали... трстрш... рш?..
- Вот что, трщ капитан третьего ранга. Передаю вам приказание коменданта. Отведите-ка этого мичмана на плац, и проведите с ним два часа строевых занятий.
- Йи... есть...

От бля, нашли переходящий флаг. Топаем в рубку дежурного.
Сел он, вздохнул тяжко... Потом рот перекосил, и в темноту куда-то - "Эй, помощник". Зашевелилось в темноте. Выползло что-то. Ой, литеха. Совсем как огуречик. Свежего разлива.
"Ну вот что. Бери этого мичмана, и дуй на плац. Два часа строевых с ним".

Литеха, бедняга, аж в лице переменился. Скукоожился, лобик наморщил:
- А... а ужин... ужинать... когда?..
- Отставить разговоры! Выполнять приказание! - это для коменданта орет, а потом тихо - Ты это, не ссы. Щас начальник резервного патруля с ужина придет, подменит.

Полчаса водили крокодилу. Вывели... наконец-то. Вот и плац.
Вышли, отошли в дальний угол. Закурили. Литеха (молодой совсем) спрашивает - "ну, чего делать будем?" Хуйзнает, отвечаю. "Ну, давай я тебе статьи из устава почитаю".
Вот щастье-то привалило. Литеха видать в училище от души назубрился. Ишь как шпарит. Отход-подход, налево-равняйсь. А ножку, ножку как тянет - загляденье!
Так минут пятнадцать прошло. Перекурили еще раз. Потом он задрожал так мелко, и рысью - чпок-чпок - ускакал. Гастрит наверно. Или изжога, не знаю. Забежал в комендаторскую, и пропал.
Стою один. В лучах заката. Минут пять стою.
Потом выходят сразу двое. Один, вижу, литеха мой. Только он сразу в другую сторону свернул. И полетел низенько-низенько, на форсаже.

А второй ко мне чапает. Пригляделся - ептыть. Свой брат-мичман. Начальник резервного патруля, очень приятно.
Опять закурили.
"Хуйня" - мичман говорит - "сейчас этот уебок сьебет, ябля нахуй тебе бля документы нахуй отдам, и пиздуй нахуй".
Только докурили, тут и комендант вышел. Сел в свой козлик, и ускакал.
А еще через пять минут и я домой пошел.
Огородами.
Потому что он в доме напротив живет, чего зря людей подставлять.
Вот так он меня и наказал. Жестоко.
А на службе никто и не заметил. Все ж на учебе были.

Заходил. Комендант-то. Полгода назад. Картриджи просил.
"Даайте... пожаалуста... мы бееедные..."
Дал. Говна жалеть. Я не злопамятный.


Мораль. Хочешь сделать хорошо - сделай сам.

Вот такой рассказ.