У бабушки Кати каждый пост предварялся торжественным ритуалом закупки селедок. Были такие толстенные селедки в металлических банках. Вкусне-е-нные! Селедки на пост. Строго держалась первая, крестопоклонная и Страстная, в остальные дни – как получится. Так бабушку Катю воспитали родители, которых она схоронила еще до революции. А потом пришли «комсомольцы» и начали бабушку перевоспитывать. «Комсомольцы» – это не молодежь тридцатых. Таким именем окрестили нас, пришедших в Церковь в девяностые. Нас было много. Точнее, нас было больше, и мы всё схватывали на лету. Поэтому не удивительно, что очень быстро «комсомольцы» взялись за перевоспитание старых прихожан и священников.
Мы жадно читали книги и уставы и доказывали бабушкам и старым батюшкам, что так служить нельзя, вы же тут сокращаете, нельзя петь эти ваши партесы – это не православное, нельзя допускать до причастия этих людей – они не были на вечерне.
Больше всего доставалось селедкам. Их отлучили от Церкви первыми. Какая рыба Великим постом!
Не у всех прошел этот «комсомольский» задор. Однако повзрослели многие. Повзрослели и поняли, как важно было приобщиться к настоящей церковной культуре, брать уроки у старых священников, присмотреться к тем дедушкам и бабушкам, которых мы так рьяно взялись обличать.
Это были люди церковной культуры. В их среде было неприлично говорить о постных продуктах или о том, как кто держит пост. Это было дурным тоном. Представляю, сколько пошлости они бы увидели в этикетке «Постный майонез» и в наших спорах, есть ли в шоколадке молоко, а в батоне маргарин. Они не читали исторических источников и богословских трактатов, но как-то интуитивно понимали унизительность этого гастрономического богословия.
Правила мирянского поста не существует. Нет устава поста для мирян. Есть обычай. По этому обычаю и жили люди церковной культуры. Им хватало. Как жили до них христиане в разных странах, в разных эпохах, держась своих местных обычаев.
Не люблю длинные цитаты, но одну все-таки себе позволю. Очень важный текст. Его автор, Сократ Схоластик, жил в пятом веке. Он написал «Церковную историю», в которую включил очерк о том, как держали Великий пост в его время. Читайте внимательно:
«Ни одно вероисповедание не держится одних и тех же обычаев, хотя имеет одно и то же понятие о Боге. В отношении к обычаям даже и единоверные разногласят между собою. Посему не неуместно здесь кратко предложить нечто о разности обычаев в разных Церквах.
С самого первого взгляда легко заметить, что посты перед Пасхой в разных местах соблюдаются различно. Именно, в Риме пред Пасхой постятся непрерывно три недели, кроме субботы и дня Господня. А в Иллирии, во всей Греции и Александрии держат пост шесть недель до Пасхи и называют его четыредесятницей. Другие же начинают поститься за семь недель до праздника и, хотя исключая промежутки, постятся только три пятидневия, однако свой пост называют также четыредесятницей.
Удивительно для меня, что те и другие, разноглася между собой в числе постных дней, называют пост одинаково – сорокадневным, и представляют особые свои основания для объяснения его наименования. Притом видно, что разногласие их касается не только числа постных дней, но и понятия о воздержании от яств; потому что одни воздерживаются от употребления в пищу всякого рода животных, другие из всех одушевленных употребляют только рыбу, а некоторые вместе с рыбой едят и птиц, говоря, что птицы, по сказанию Моисея, произошли также из воды. Одни воздерживаются даже от плодов и яиц, другие питаются только сухим хлебом, некоторые и того не принимают, а иные, постясь до девятого часа, вкушают потом всякую пищу.
Таким образом, у разных племен бывает различно, и представляются на то бесчисленные причины. И так как никто не может указать на письменное касательно сего повеление, то явно, что Апостолы предоставили все это воле и выбору каждого, чтобы всякий делал доброе не по страху и принуждению».
Чем важен для нас этот текст? Во-первых, это один из немногих памятников, который описывает традиции благочестия мирян. Большая часть уставных положений, которые у нас есть, – это монашеские уставы. Собственно, и наш современный Типикон – это устав мужского монастыря.
Но Русская Православная Церковь – это не мужской монастырь. У нас даже монахинь больше, чем монахов.
Поэтому мы не можем требовать от всех православных людей исполнения правил абстрактного типиконного монастыря.
Во-вторых, Сократ признаёт за каждым народом право самому разобраться, как поститься, сколько времени, какие продукты считать постными. Это законное право каждого народа. Во времена Сократа в некоторых традициях птицу приравнивали к рыбе, как потом средневековые уставы относились и к кроликам, а ирландские монахи без зазрения совести охотились на морских котиков. Для них это была разъевшаяся рыба: вот что бывает с селедкой, если ее вовремя не выловить.
Что русскому хорошо, то немцу смерть. На Кавказе пьют вино, но не встретишь пьяницу, как и во Франции, а для русского человека этот напиток более опасен. Народы севера, как и индейцы, едва не погибли всеродне, потому что наша водка воздействует на них иначе.
В это сложно поверить, но молоко тоже может быть постным продуктом. Это зависит от местности и от традиции. И от вашего здоровья, конечно. Мир изменился, и сегодня мы не всегда знаем, что принимаем в пищу. Но дело ведь даже не в этом. В определении постного стола важно учитывать два момента: цену и воздействие на организм. В этом смысле каша на молоке может быть более постным продуктом, чем наши изысканные грибы и безвременно почившая стерлядь. Или греческие оливки, привезенные по большому знакомству вместе с израильским хумусом. Это дорого. Это экзотика. Какое отношение экзотика имеет к посту? И можно ли считать постными продуктами капусту и фасоль, если от них люди превращаются в петарды? И не только в переносном смысле.
Постом человек должен больше думать о Боге, меньше о еде. Значит, и еда должна быть такой, чтобы за ней не надо было ухаживать, как за капризной и недоступной девицей. Купил. Приготовил. Поел. Работаем. Пища должна быть дешевой, доступной, питательной и не губить волю к жизни. Кто видел постную манную кашу, тот понял, о чем я говорю. Поэтому, если вы приготовите что-то, добавив молоко или яйцо или даже куриный бульон, ничего страшного не вижу. Главное, все должно быть скромно и просто. Считается, что такие вещи нельзя говорить русским, ведь русский человек склонен к крайностям. Однако, мне кажется, это всё не о русских людях, а о людях плохо воспитанных. Пост всегда проходит под знаком меры и сдержанности. Пост должен воспитывать эту сдержанность. Сдержанность, но не паранойю по поводу «грешных ингредиентов», обнаруженных на этикетке.
Богу нет дела до того, что мы едим. Если это, конечно, не кровь младенцев и не мясо панды.
Воздерживаемся от пищи мы для себя, для собственной пользы, для духовного упражнения. Поэтому и старец Павел (Груздев) своим чадам часто повторял: «За еду никто не бывает в аду».
Пост, его структура, динамика, качество или перечень продуктов не являются предметом догматики, то есть вероучения. Это вопрос, связанный, например, с географией, этнографией, историей и традицией этого конкретного общества, живущего в конкретном месте и в конкретном времени. То, что является самоочевидным и приемлемым для грека, выросшего на берегу теплого моря, не подходит для жителя Крайнего Севера, с детства скучающего по солнцу и теплу. Если мы мыслим свою веру как вселенскую, то есть готовую быть принятой всем человечеством во всем многообразии его культур, рас, народов, языков и обычаев, нам следует формулировать догматы и каноны своей веры также вселенски приемлемо. У нас получается всё наоборот: мы мыслим свою веру очень мелко, как мировоззрение маргиналов, которое по своим размерам не подходит всему человечеству.
Рассказывают, что академик Курчатов в новом институте никак не давал прокладывать пешеходные дорожки. Он выжидал и наблюдал.
– Пусть люди сами протопчут, а мы потом выложим эти дорожки плитами.
К традициям следует относиться бережно и осторожно. Но нередко я видел, как люди прокладывают свои тропки, а выложенные начальством тротуары зарастают травой. Пост для человека, а не человек для поста. В определении постных уставов следует трезво и реально смотреть на вещи, не выдумывая себя и прихожан, а внимательно присматриваясь к тем, кто рядом.
А буквоеды пусть едят постом буквы.

Архимандрит Савва (Мажуко)

Вера рождается в муках, и опыт приходит к страждущей душе. Вера не даётся человеку расслабленному. Настоящая живая вера даётся человеку, находящемуся на грани жизни и смерти. Ситуаций, в которых эта грань проходит, бывает много: война, роды, одиночество, потери любимых, расставания, бедность, физическая опасность, нравственные муки. То есть, в тех ситуациях, когда человека сжало, и в этом мире ему спасения нет, он зовёт к тем окнам, которые должны открыться, и он получает открытый воздух из окон из другого мира, дышит воздухом другого мира, и теперь его нельзя переубедить, что Бога нет и нет другой жизни. Вера предполагает наличие опыта. Вера маленького человека предполагает доверие родителям, потому что ему сказали, что Бог есть. А уже взрослого, пока его не загонишь как кабана в загон под прицельный огонь из винтовок, - не поверит человек... К вере приходят через страх, боль и метафизический ужас. Вера - подарок, предполагающий труд. Когда человек верует по-настоящему - он свободен и бесстрашен, но не нагл. Кто не готов умирать - тот не свободен. Талибы, например, они не свободны, потому что они не просто хотят умирать, они хотят умирать с кем-то. Это не свобода, это насилие. Христианский мученик никому не хочет смерти, но он не боится умирать. Это и есть высшая степень свободы. Наше рабство - это наши грехи. Степень зависимости от наших грехов - это степень нашего рабства. если мы с этим разберёмся и будем верить до конца и по-настоящему, то никто никогда ничем не сможет нас ни купить, ни запугать, ни принести нам неудовольствие.

Протоиерей Андрей Ткачёв

Тот, кто стремится к Богу, проходит через многие испытания. Каждый, кто хочет благочестиво жить, претерпит большие страдания, чтобы приобрести драгоценный духовный опыт. Господь попускает много разочарований, горя и страданий здесь, на земле, чтобы мы махнули рукой на весь мир, если он так ранит нас, и чтобы увидели, что только Бог – Источник утешения, радости и покоя. По тяжким испытаниям и скорбям, которые нам посылает Господь, мы узнаём, что Он нас любит. Если Он ведёт нас через беды и испытания, страдания и душевную боль, значит, Он нас оберегает. Если весь мир восстал против нас, значит, мы Богу угодны…

Архимандрит Фаддей Витовницкий

Доказано, что дети наследуют не только физические свойства, но и определенные душевные качества своих родителей. Эмоциональная жизнь родителей отражается в наследственности и переходит, в виде предрасположений, к их детям. Родители, решившиеся на убийство своего ребенка, уже внесли в свой генетический фонд предрасположение к убийству, которое отяготит психику будущих детей, а иногда душевное свойство передается не прямо, а через поколения. Поэтому родители, решившиеся на убийство своего ребенка, совершили преступление не только перед ним, но и перед детьми, которых они оставили живыми. Родители, передавшие своим детям потенциал жестокости и подсознательного стремления к убийству, часто сами становятся жертвами жестокости своих детей и удивляются: откуда, по их мнению, такая несправедливость?

Архимандрит Рафаил (Карелин)

Как ни странным может показаться, но это истинно, что мы приходим в сей мир не для того, чтобы наслаждаться им, а чтобы спастись от него. Подобно, как люди идут на войну не для того, чтобы наслаждаться войной, а чтобы спастись от войны!

Люди идут на войну ради чего-то большего, чем война; мы приходим в эту жизнь ради чего-то большего, чем эта жизнь. Мы приходим в эту жизнь ради жизни вечной.

Истинные христиане никогда не воспринимали эту жизнь иначе, как воинскую службу. Каждый, кто несет воинскую повинность, должен отслужить свой срок и вернуться домой. И как солдаты считают дни своей службы и с радостью думают о возвращении домой, так и христиане постоянно думают о конце этой жизни и о возвращении в свой Дом.

Святитель Николай Сербский

Главное – дорожите верой Православной и не меняйте ее ни на какие сокровища мира сего. Пускай вы ленивы, не все исполняете, спотыкаетесь, но не бойтесь ничего – Бог простит – только твердо держитесь веры, нашей Православной веры. Пускай смеются над вами, указывают на мнимое несовершенство вашей веры, не обращайте внимания. Именем Господа Иисуса Христа умоляю вас: стойте твердо и не входите в духовное общение с неверующими или еретиками. Вы можете только молиться за них.

Преподобный Варсонофий Оптинский

Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. (Матф. 5:29-30)
Господь зовёт нас на серьёзную борьбу, чтобы мы готовы были бы даже ноги, руки, глаза лишиться или чего-нибудь ещё лишь бы только мы в борьбе стояли до конца. Как часто нам кажется, и нас упрекают в этом, что Евангелие оно какое-то розовое такое, пушистое такое, какое-то такое мягкое, такое сладенькое, как детская сказка... А где? Руку отсеки, ногу оторви, глаз выколи. Нет ничего такого, это же как читать.. Люди, которые Евангелие не читают, они говорят: "Да ну, это для слабаков написано: всех люби, перед всеми смиряйся, терпи всю жизнь - будто я терпила..." Ничего подобного! Родился в жизнь, чтобы бороться. Евангелие - это Евангелие борьбы, оно говорит тебе - не бойся никого, не бойся убивающих тело, потому что душу всё равно убить не могут, это Евангелие бесстрашия, это Евангелие великих усилий. Это Слово Божие, только нужно прочесть его под правильным углом. Христос - Царь царей и великий Архиерей, и Он духом уст своих убьёт нечестивого, Он великий воин, который топчет точило ярости, и кровь поднимается до уздечек конских. Он по земле ходил смиренный, позволял себя оскорбить и ударить, и в конце концов позволил себя и связать и унизить и распять. На самом деле Он совсем другой, это Он разрешил совершить над собой насилие, чтобы мы спаслись, чтобы мы Его позором избавились от вечного позора, чтобы мы Его смертью избавились от своей вечной смерти, чтобы Его казнь была для нас лекарством и исцелением. А вообще Он другой. Он очень сильный, Он никого не боится, очень смелый, Он одним взглядом может перевернуть всю Вселенную. То есть всё в руках у Иисуса Христа, и такое у него Евангелие. То есть христианин - это в высшей степени энергичный, мужественный, умный и серьёзный человек, это не тряпка половая, которая всех якобы любит и всем под ноги ложится. Как говорил Григорий Богослов: "Мы овцы, когда ты ударишь меня за мои грехи, но мы львы, когда ты оскорбишь моего Господа". Нужно знать, когда сжать кулак и когда разжать кулак, когда бороться и когда поддаться, кого простить, а кому сдачи дать. Евангелие - это великая книга, которая превращает тряпку в солдата, которая делает из человека действительно небесного гражданина. Поэтому мы должны быть сильными, чтобы просто жить в этом собачьем мире, в котором жить невозможно почти что: суета заела, вечно денег не хватает, вечно в уши музыка звучит, что хочется убежать куда-то и больше ничего не слышать, какие-то новости одно другого хуже, депрессия, все как будто с ума посходили... В городах же очень тяжело, город не для жизни придуман, а для греха. Человек в этом мире живёт, и ему не хватает силы, а сила нужна, и мы приходим в храм Божий, чтобы набраться силы жить. И христиане должны быть сильными людьми.

из проповеди о. Андрея Ткачёва 30.01.2016

Люди переменчивы как ветер. Сегодня они — за тебя, завтра — против. Кто может остановить ветер? Кто может угодить всему свету? Если стараешься угодить каждому, обязательно попадешь в беду. Евангелие говорит: премудрость — прóстым. Будем перед всем миром ничем, чтобы перед Богом стать чем-то.

Архимандрит Фаддей Витовницкий

Тебе дело поручено Богом – вот и делай. А то к чему-то стремятся, куда-то едут помогать, какой-то тете за тридевять земель – а здесь родная мать, сестра, дети, племянники… Некоторые так добрые дела делают: детей бросила, пошла кому-то там полы мыть. Ну это же просто анекдот, все вверх ногами. Дома Бог знает что творится – нет, добрые дела делает дальним каким-то.

Да потому что там легче: бес тщеславия помогает, люди хвалят, благодарят, а здесь не за спасибо надо работать, а именно по долгу. Никто тебе спасибо не скажет за то, что ты посуду вымыл. Или кто-то из родных нахамил, а ты стерпел или прощение попросил первый – что, тебе муж или жена спасибо скажут? Никогда. Никто спасибо не скажет, если ты принял всю вину на себя или если никто не хочет делать из семьи, а ты сделал.

Это и ценно, потому что Бог видит: вот этот человек христианин, он свой долг исполняет, не пеняет на другого: пусть он, пусть он, – а сам делает, не живет за счет других, никого не осуждает, не говорит, что он плохой, он такой-сякой, а берет просто, спокойно и делает. Если будем так жить, все тогда встанет на свои места. И как просто сейчас спасаться. Наша жизнь – это сплошное мучение, мука. Но мученичество на самом деле самый простой подвиг. Прими эту муку. Как святые отцы говорили: «Дай кровь, и прими дух». Не дав крови, дух не примешь никогда. Обязательно нужно именно кровь проливать. Духовная жизнь – это ежедневное кровопролитие, и, если нет у нас этого, ничего мы не достигнем. Когда нашу душу поволокут бесы, мы не увидим Царствия Небесного, и не увидим апостола Петра, и никто нам двери не откроет. Мы будем стучать: Господи, ну как же, мы верующие, мы и тогда ходили, и тогда ходили, и вот это делали, а Господь скажет: отойдите, Я не знаю вас. Все, что вы делали – это только себя услаждали.

Надо нам стараться вникнуть умом в эти две великие заповеди: люби Бога и люби ближнего, как самого себя. В этом и весь закон, и все пророки. Будем сейчас молиться Богу, думать о своих грехах, каяться в них, просить у Бога помощи, совета, вразумления и стараться каждый день, каждый час новую жизнь начинать для того, чтобы нам, забывая заднее и простираясь вперед, войти в Царствие Небесное.

Протоиерей Димитрий Смирнов

Замечательно, что Премудрость зовет к себе безумных: "кто неразумен, обратись сюда" (Прит. 9, 4). Стало быть умникам нет входа в дом Премудрости или в св. Церковь. Умность всякую надо отложить у самого входа в этот дом. С другой стороны, если всякая мудрость и ведение только в доме Премудрости, то вне сего дома, вне св. Церкви, только безумие, неведение и слепота. Входя в Церковь, оставь ум свой и станешь истинно умным; оставь свою самодеятельность, и станешь истинным деятелем; отвергнись и всего себя, и станешь настоящим владыкою над собою.

Святитель Феофан Затворник

Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год –
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони всё скачут и скачут.
А избы горят и горят…

Наум Коржавин

Жил на свете молодой человек. И была у него мечта — иметь высокооплачиваемую работу, жениться на красавице и прославиться на весь мир.
Однажды морозной зимой человек спешил на собеседование в известную фирму.
Вдруг прямо перед ним упал пожилой мужчина. Человек посмотрел на упавшего, в голове возникла мысль, что тот, скорее всего, пьян, и не подал руки. Это помогло не опоздать на запланированную встречу. Но собеседование прошло неудачно: человека не взяли на желанную должность.

Как-то человек прогуливался летним вечером по городу. Заметив труппу уличных артистов, он остановился, чтобы насладиться зрелищем. После окончания действа раздались аплодисменты, и люди стали расходиться.
Молодой человек тоже повернул было назад, но кто-то несмело притронулся к его плечу. Это была главная героиня пьесы, старушка-клоунесса. Она стала расспрашивать его о том, понравился ли ему спектакль, доволен ли он актёрами. Но человек не захотел вести беседу и, брезгливо отвернувшись, пошёл домой.

Однажды дождливым вечером человек спешил домой с дня рождения друга. Он очень устал, и в его голове проносились мысли о душистой ванне и уютной тёплой постели.
Вдруг он услышал чьё-то приглушенное рыдание. Это плакала женщина. Она сидела на скамье возле дома человека. Без зонта. Одна. Заметив нашего героя, она обратилась к нему за помощью. У неё случилось несчастье в семье. И ей нужен был лишь душевный собеседник.
Молодой человек задумался, пред его взором предстали ванна и постель, и он поспешил в подъезд.

Этот человек прожил несчастливую жизнь. И умер.
Попав на Небеса, человек встретил своего Ангела-Хранителя.
— Ты знаешь, я прожил совсем несчастную и никчёмную жизнь. У меня было три мечты, но ничего не сбылось. Жаль…
— Друг мой, — ответил Ангел-Хранитель, — я сделал всё, чтобы все твои мечты воплотились в жизнь, но для этого от тебя нужны были всего лишь твоя рука, твои глаза и твоё сердце.
— Помнишь упавшего человека на скользкой зимней дороге? Я сейчас покажу тебе эту картину… Тот человек был генеральным директором той фирмы, в которую ты так хотел попасть. Тебя ждала головокружительная карьера. Всё, что от тебя требовалось – твоя рука.

— Помнишь старую клоунессу, которая после уличного представления пристала к тебе с вопросами? Это была юная красавица-актриса, которая влюбилась в тебя с первого взгляда. Вас ждало счастливое будущее, дети, неугасающая любовь. Всё, что от тебя требовалось – твои глаза.
— Помнишь плачущую женщину возле твоего подъезда? Был дождливый вечер, и она насквозь промокла от слёз… Это была известная писательница. Она переживала семейный кризис, и ей очень нужна была душевная поддержка. Если бы ты помог ей согреться в своей квартире, согреться Душой благодаря твоим мудрым словам утешения, то она написала бы книгу, в которой рассказала бы об этом случае. Книга стала бы известной на весь мир, и ты бы прославился, так как на главной странице автор указала бы имя того, кто стал музой этого произведения. И всё, что от тебя требовалось тогда – твоё сердце. Ты был невнимателен, мой друг.

Человек вздохнул и пошел по лунной дорожке в звёздную даль…
Прислушивайся к миру, он предлагает возможности.
О помощи нужно не только просить, но и уметь с достоинством эту помощь принять.

Эту удивительную историю Константину Паустовскому рассказал один старик, живший на окраине Риги.
— Перед войной рядом с моим домом поселился очень плохой человек. Бесчестный и злой. Он занимался спекуляцией. У таких людей, нет ни сердца, ни чести…

И вот немцы заняли Ригу и согнали всех евреев в «гетто», чтобы часть — убить, а часть просто уморить с голоду. Все «гетто» было оцеплено. Кто приближался на 50 шагов к часовым, того убивали на месте. Евреи, особенно дети, умирали сотнями каждый день. И тогда мой сосед решил «дать в руку» немецкому часовому, проехать в «гетто» с фурой картошки и там обменять ее на драгоценности, которые, по его мнению, остались на руках у запертых там евреев.

-Я буду менять картошку только тем женщинам, у которых есть дети, — сказал он мне перед отъездом, — потому что они ради детей готовы на все, и я на этом заработаю втрое больше.

Я промолчал, но так сжал зубами свою трубку, что сломал и ее, и два своих зуба. Если бы он тотчас же не ушел, то я, может быть, убил бы его одним ударом…
Ночью он нагрузил свою фуру мешками с картошкой и поехал в Ригу в «гетто». Женщины и дети окружили его. Одна женщина стояла с мертвым мальчиком на руках и протягивала на ладони разбитые золотые часы. «Сумасшедшая! — вдруг закричал этот человек. — Зачем тебе картошка, когда он у тебя уже мертвый! Отойди!»

Он сам рассказывал потом, что не знает — как это с ним тогда случилось. Он стиснул зубы, начал рвать завязки у мешков и высыпать картошку на землю.

«Скорей! — закричал он женщинам. — Давайте детей. Я вывезу их. Но только пусть не шевелятся и молчат.» Матери, торопясь, начали прятать испуганных детей в мешки, а он крепко завязывал их. У женщин не было времени, чтобы даже поцеловать детей, а они ведь знали, что больше их не увидят. Он нагрузил полную фуру мешками с детьми, по сторонам оставил несколько мешков с картошкой и поехал. Женщины целовали грязные колеса его фуры, а он ехал, не оглядываясь. Он во весь голос понукал лошадей, боялся, что кто-нибудь из детей заплачет и выдаст всех. Но дети молчали.

Мимо часового он промчался, ругая последними словами этих нищих евреев и их проклятых детей. Прямо оттуда он поехал по глухим проселочным дорогам в леса за Тукумсом, где стояли наши партизаны, сдал им детей, и партизаны спрятали их в безопасное место. Вернувшись, сказал жене, что немцы отобрали у него картошку и продержали под арестом двое суток. Когда окончилась война, он развелся с женой и уехал из Риги…

Теперь я думаю, что было бы плохо, если бы я не сдержался и убил бы его кулаком…

Отрывок из книги Константина Паустовского «Начало неведомого века»

Кира – это сама элегантность. Одевается в известных фирмах Европы, следующих традициям той высокой моды, что не допускает ничего кричащего, вульгарного и бьющего по глазам. Всё очень скромно, очень дорого и изысканно. А в Европу Кира ездит как к себе домой, потому что папа у нее «шпион», то есть дипломат, и к тому же благородных дворянских кровей.

В Кире чувствуется дворянская выучка: прямая спинка, прекрасная чистая русская речь без новомодного сленга. А главное – та особого рода воспитанность, когда в ситуациях, где люди взрываются и кричат, Кира царственно спокойна. Помню, на именинах у Киры собрались ее подружки с филфака, читающие английские книги в подлиннике, а Сервантеса – на испанском. Поздравить именинницу зашел сосед, поэт-песенник Витя, известный своей способностью регулярно жениться на блондинках из той серии, когда одна блондинка спрашивает другую: «Как правильно пишется – Иран или Ирак?» В общем, поднял Витя тост в честь прекрасных дам и вдруг начал хамить:

– Ненавижу умных баб! И как с вами, умными, мужикам-то живется?

– А как тебе, Витенька, живется с неумными? – ласково спросила именинница.

Тут Витя густо покраснел, потому что его любимые жены были настолько вульгарны, что поэт втайне стыдился их.

А еще Кира прекрасная рассказчица. Вот мы едем с ней из Москвы в Оптину пустынь, и Кира рассказывает мне истории, известные ей от бабушек. Как в старину отмечали Рождество и Пасху, а на именины съезжалось множество гостей. Не день рождения, как сейчас, а именины считались тогда главным праздником, потому что люди благоговели перед своим Ангелом-хранителем, воздавая ему славу и честь.

Дорога долгая, слишком долгая. Из-за ремонта моста через Оку прямые рейсы на Козельск отменили, и мы добираемся до монастыря кружным путем, пересаживаясь с автобуса на автобус.

– Хочу купить дом возле Оптиной пустыни, – говорит Кира. – У нас, у дворян, Православие в крови, но без той самой шарахнутости новоначальных.

«Шарахнутость» – это про меня. Кира, посмеиваясь, вспоминает, как после крещения я чистила свою домашнюю библиотеку. Стеллажи до потолка, сотни сотен книг, а авторов, возлюбивших Христа, единицы. Как раз в ту пору я прочла у преподобного Иоанна Мосха сказание о праведном старце Кириаке. Однажды к келье аввы Кириака пришла Пресвятая Богородица, но отказалась войти внутрь, сказав, что в келье находится Ее враг. Оказалось, что некий посетитель оставил в келье подвижника еретическую книгу.

Помню, как под впечатлением от этого сказания я хотела избавиться даже от моего любимого поэта Афанасия Фета, прослышав, что он покончил жизнь самоубийством. Слава Богу, что это не так: Фет умер от разрыва сердца, когда бежал в свой кабинет за пистолетом, решив застрелиться. Не добежал. Видно, помиловал Бог.

И всё же Кира не зря говорит про «шарахнутость». Вот и сейчас я некрасиво «шарахаюсь», когда Кира достает из сумки и предлагает мне почитать в дороге книгу известного оккультиста.

– У меня с этим автором, признаюсь, роман, – сообщает Кира. – Представляешь, человек жил в буддийском монастыре, великолепно знает Блаватскую и Рерихов, а на его лекциях зал всегда битком. Вот вернемся из монастыря и вместе сходим на лекцию. Договорились?

– Нет.

– Что, боишься меня, б…? – басит и матерится Кира.

– Кира, не пойму, это ты сказала?

– Сама не пойму: я или не я?

Кира меняется. И чем ближе к Оптиной, тем заметней перемены. В час ночи наконец-то добираемся до Оптиной. Монастырь уже рядом, надо только пройти через лес. А в лесу начинается ужас. Кира рычит, как зверь, и матерится так, что даже в зоне, где я работала с заключенными, не приходилось слышать таких вонючих, смердящих слов.

– Кира, милая моя, не надо!

Но уговаривать бесполезно. Это уже не Кира. Даже лицо другое: уродливое, страшное, странное. Лицо дергается в нервном тике и бугрится шишками так, будто под кожей бегает зверь.

– Ненавижу монахов! – гнусаво воет некто в образе Киры. – Ненавижу, убью, сожгу!

И в криках такая обжигающая ненависть, что, кажется, вспыхнет пожаром лес.

В два часа ночи засыпаем в монастырской гостинице, а в пять утра нас будят на полунощницу. Ни в гостинице, ни в монастыре Киры нет. Наконец нахожу Киру возле уличного канализационного люка. Шофер ассенизаторской машины открывает люк, опуская туда шланг. А Кира отталкивает его от люка и, сунув водителю пачку долларов, истошно визжит:

– Вези меня отсюда! Гони! Скорей!

Ассенизатор, ахнув, смотрит на доллары: таких денег ему за год не заработать. И ассенизаторская машина вместе с Кирой мчится прочь от монастыря, волоча за собой неубранный шланг.

– Кира, вернись! – кричу я беспомощно и растерянно смотрю вслед.

– Нашла чему удивляться! – сказал мне потом знакомый монах, когда я рассказала ему о Кире. – Помнишь, как папа инока М. не мог войти в храм?

Как не помнить! Известная была история: родители инока М. часто приезжали в Оптину на своем стареньком «Москвиче». Сергей Иванович, отец, довозил до ворот монастыря маму инока и тут же, как ошпаренный, мчался прочь. Он не то что в храм – в монастырь не мог зайти.

С тех пор прошли годы. Инок М. теперь иеродиакон, его мама – монахиня, а Сергей Иванович смиренно молится в церкви. Однажды я спросила его, почему он прежде не мог войти в храм.

– А доверяете ли вы, – ответил он вопросом на вопрос, – словам апостола Петра: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как лев рыкающий, ища кого поглотить»? Раньше я едко высмеивал людей, уверенных в существовании духов злобы поднебесной. Откуда, думаю, такое мракобесие, и это в наш просвещенный век? А лев рыкающий – реальность. Однажды он дохнул мне в лицо таким зловонием преисподней! Простите, не хочу вспоминать об этом, и монахи советуют: «Не оглядывайся назад».

Монахов Сергей Иванович называет бурлаками, поясняя, что вот как в старину бурлаки тащили баржу против течения, так монахи вытащили его из той зловонной трясины, где он мучился такой лютой мукой, что уже не хотел жить.

Нина Павлова

Игумен N рассказывает:

«Однажды мне довелось получить достоверную информацию из первых рук о том, какими силами воздействуют колдуны и на окружающую природу, и на человека. Это было в одну из зимних ночей 1992 года. Мне позвонили из привратницкой с просьбой принять женщину, которая тряслась от страха и рыдала у монастырских ворот. Никакие уговоры прийти завтра утром на нее не действовали. Вот о чем она мне поведала в ту ночь:

«В Лукьянцеве проживает бабушка-знахарка по имени Мария Ивановна. О ней знает весь наш город. Многие к ней обращались за помощью, и, как я слышала, она многим помогала. Мне, профессиональному врачу-терапевту, хорошо известны случаи, когда никакие анализы, рентгены, УЗИ и прочие методы диагностики не помогают поставить диагноз. Анализы в норме, на снимках — тоже никакой патологии. Неизвестно: от чего лечить и чем лечить больного. Но при этом человек действительно мучается от боли, теряет сон, аппетит, сохнет на глазах, у некоторых начинается атрофия мышц. А в чем причина — непонятно. Вот я и решила, что, наверное, есть какие-то народные методы лечения, которые традиционная медицина не знает, но которые сохранены бабками-знахарками. Я люблю свою профессию и стараюсь постоянно пополнять знания, чтобы как можно более эффективно помогать своим пациентам. С этой целью, закончив прием в поликлинике, я и отправилась к народной целительнице Марии Ивановне. Пришла к ней, когда уже смеркалось. Бабушка очень внимательно меня выслушала и заулыбалась. Ей очень понравилось мое желание научиться новым для меня методам народной медицины. Ее старческие глаза просто светились от счастья.

— Я давно этого ждала, — прошептала бабуля.

— Чего?

— Чтобы ко мне пришел человек, которому я все передам! У меня не осталось никого из родственников, кому бы я смогла передать. Ты мне понравилась, доченька. Я тебя всему научу.

При этих словах я, глупая, чуть не запрыгала от радости: вот так удача!

— Мне уж пора умирать, — продолжала бабуля, — а я все живу и живу. Не могу умереть, пока не передам…

В этот момент я почувствовала в груди как бы толчок. На душе вдруг стало тревожно. Как-то не по себе.

— Мария Ивановна, а я смогу вашими методами людей лечить?

— Конечно! И лечить сможешь, и любому врагу отомстить. Как муху прихлопнешь, — и она весело рассмеялась. — Ты слышала, что в Дуброво намедни полдеревни выгорело?

А мне как раз вчера в газете попалась заметка о пожаре в Дуброво, где погибло несколько человек. Мне стало страшно, и я сказала:

— Мария Ивановна, но там же люди погибли!

— Ничего, ты еще больше сможешь, ты — молодая! А если какой мужичок приглянется, сможешь так сделать, что он, как собачка, за тобой бегать будет и, как лакей, — все твои желания исполнять.

— Желая прекратить неприятный для меня разговор и перевести его в другое русло, я спросила:

— А вы расскажете мне, как вы диагностируете больных, какими методами и лекарствами их лечите? Наверное, мне надо будет это все записать?

— Да ничего тебе не нужно записывать, доченька. Все это делается совсем не так, как думают люди. Они просто ничего не знают… И не должны знать! Слышишь, не должны!!! — и она ударила сухой ручонкой по столу. Ее глаза сверкнули каким-то неистовым пламенем. И мне стало еще страшнее. Старуха приблизила ко мне свое лицо и прошептала:

— Сейчас я открою тебе тайну, которую ты должна хранить всю жизнь, а если проболтаешься — сгинешь ты и вся твоя семья: и муж, и дети! — Она немного помолчала. — Я тебе передам четырех бесов…

От этих слов меня так передернуло от страха, что это заметила и старуха. Но поняла по-своему, и стала меня успокаивать.

— Да ты их не бойся! Хотя они и страшные с виду, но тебя не тронут. Я им скажу, что теперь ты будешь их новой хозяйкой.

Меня начала бить крупная дрожь.

— Но если ты так боишься, могу им приказать явиться так, чтобы их не было даже видно, а только голоса их услышишь, да потом и привыкнешь. Ничего, это только поначалу страшно, это все пройдет потом. Привыкнешь, привыкнешь, — повторила она. — Вот они-то и будут тебе помогать: и лечить, и порчу наводить, если надо; и приворожить кого захочешь, и как лекарство сделать, и какой когда заговор прочитать нужно. Все подскажут и помогут.

От страха я уже плохо соображала. Была только одна мысль — побыстрее выбраться отсюда. Но как? Если она поймет, что мне не нужны ее жуткие “помощники”, она уничтожит и меня, и моих близких, чтобы я не проболталась. Ведь она раскрыла мне свою тайну. И тогда мне не жить! Я была в панике, мысли путались, я не знала, что делать, как выпутаться из этой ужасной истории. Вдруг пришло буквально озарение. Как бы со стороны, словно откуда-то извне. Меня осенила спасительная мысль. Теперь я знала, что нужно сказать. Взяв себя в руки, я, как мне показалось, довольно спокойно произнесла:

— Мария Ивановна, сегодня я пришла к вам после приема в поликлинике и очень устала. Сейчас вернется домой голодный муж, а у меня ничего не приготовлено… И сыну еще нужно помочь сделать уроки, а сил уже нет. Давайте так: послезавтра у меня свободный день. Я к вам приду, и мы без всякой спешки сделаем все, что нужно. Хорошо?

— Ладно, дочка, давай так. Я буду тебя ждать. Приходи, — и старушка ласково приобняла меня за плечи, — обязательно приходи.

Уж и не знаю, как я выбралась из ее квартиры, как добралась до автобусной остановки. Страх пронизывал меня до костей. Нужно было что-то предпринять. Как-то выпутываться из этой ситуации, да еще сохранить жизнь и здоровье близких мне людей. Я — человек далекий от Церкви, хотя и была в детстве крещена своей бабушкой. Иногда, по большим праздникам, заходила, конечно, в храм, ставила свечи. Ну, в общем, — как многие. Не знаю даже — почему, но в этот страшный для меня момент жизни я почувствовала, что помощь можно ожидать только от Церкви. Но было уже темно, и все городские храмы — закрыты. Я не была знакома ни с одним священником, просить помощи не у кого. Меня объял жуткий, нечеловеческий страх. Парализовало волю, мысли. Я была в панике, не знала, что делать. Но тут — снова какое-то озарение. Вдруг пришла мысль: недалеко за городом есть монастырь. Монахи там живут постоянно, значит, кого-нибудь из священников я обязательно застану, и хотя дело уже к ночи, наверное, не откажут в помощи и совете. Вот так я к вам и попала».

Рождение свыше начинается с покаяния и уверования в Бога. Частая исповедь ещё не говорит о покаянии. Покаяние по-гречески - μετάνοια - перемена сознания, обращение, которое ведёт к преображению. Если говорить о вере, то верующие почти все. Совсем неверующих людей очень мало, потому что где-то в глубине у каждого человека вера есть. Можно ли об этих людях говорить как об уверовавших? Уверовать надо и верующему тоже. Вера - это некий фон, в котором существует душа всякого человека. Уверование - это некое событие, это не просто что-то абстрактное и отвлечённое. Если этого уверования в жизни человека не было, то говорить о рождении свыше очень сложно. Уверование это когда душу касается Дух Святой, это когда душе открывается Царствие Божие, это когда вера переходит из Символа Веры в сердце. Очень часто люди, посещающие храм и участвующие в церковных богослужениях, не пережили этого уверования, поэтому наряду с храмом у них тоже может быть всё что угодно: можно ходить в храм и откровенно жить в грехе, участвовать в различных культах, гадать, ворожить, материться, курить, напиваться допьяна... Уверование - это некое событие, о котором можно сказать: "Это было ... числа... года", даже можно сказать в каком часу это случилось. Это реальное, конкретное событие, и если такого реального конкретного события в жизни ещё не было - тогда есть основания подумать - рождены ли мы свыше.
Покаяние, обращение предполагает, что в ту сторону, которую ты шёл - больше ни шагу. Покаяние - это разовое в жизни событие. Является ли это событие тем, от которого идёт счёт времени? Те, кто говорят - "мы всегда веровали" - скорей всего ещё и не начали. Нет духовного роста, нет преображения. Человек, который пережил покаяние, жить грехом больше не может. Что тогда наше христианское "всегдашнее" покаяние? То покаяние, о котором очень много говорят Святые отцы - это духовная жизнь христианина, жизнь человека, который покаялся и с грехом навсегда порвал, но на этом пути его ждут очень много искушений и испытаний, и в преодолении этих искушений и испытаний он очень часто получает раны. Это и есть предмет христианского покаяния. Когда покаяние становится непрерывным состоянием души, когда не успевает греховная мысль или греховная порочная страсть коснуться ума и сердца, как в душе, как реакция - мгновенное покаяние.

протоиерей Геннадий Фаст

Рассмотрим некоторые виды мнимо-благих помыслов, явлений, «даров», которыми лукавые духи стараются подчинить себе человека, чтобы увести его со спасительного пути.

1) Обманные видения
Враг рода человеческого может принимать вид ангела, Богородицы, Самого Иисуса Христа, некое подобие креста, сияющего света, говорить громкими голосами, чтобы человек, прельщённый видением, затем последовал лукавым советам и погиб.

Святые отцы пишут, что не надо бояться никакого видения, не всматриваться в него, но и не проклинать его, чтобы при истинности видения не оскорбить Бога, но, оставаясь твёрдым в вере и собранным, тотчас оградить себя крестным знамением и обратиться с молитвой к Богу.

2) Ложная прозорливость

Бесы «дарят» доверчивым и не трезвящимся людям «предведение» тех или иных грядущих событий, чтобы те сочли себя стяжавшими подлинные духовные дары предведения, прозорливости, пророчества и пали жертвой общения с врагом, доверия гибельным советам лукавого, тщеславия, гордости.

Надо иметь в виду, что подлинного знания будущего у бесов нет, это достояние одного Бога, но они в силу своей духовной сущности быстро передвигаются и знают то, что происходит вдали от соблазняемого человека, кто вскоре придет к нему, кто что-то где-то спрятал или потерял, и т. п., видят болезни людей и проч. – об этом они и сообщают соблазняемому под видом прозорливого знания. Не должно им верить, хотя они иногда говорят и правду, чему учит нас Священное Писание.

3) Использование слов Священного Писания

Бесы могут использовать при соблазнении слова Священного Писания, как Ветхого, так и Нового Заветов, внушая при этом лукавые помыслы под видом богодухновенного толкования Св. Писания.

Некоторые подвижники были уловлены в сети врага из-за того, что он, принимая вид ангела света, повторял перед ними слова Священного Писания. Однако Св. Евангелие, описывая искушение Христа в пустыне, разоблачает это лукавство врага, когда, используя Слово Божие, он искажает его ради своих целей.

4) Помыслы о добрых делах, о совершении добродетелей

Святые отцы открывают нам, что бесы вкладывают в человека помыслы о совершении добрых дел, которые выше его меры, чтобы подорвать его силы, привести в смущение, смятение мыслей и чувств, тем самым сделав его беззащитным перед сильнейшим их нападением, - и довести его до падения, или до отказа от всякого делания добродетели вообще.

5) Примеры мнимо добрых дел

- Показное благочестивое отношение к святыням
- Создание ложных впечатлений якобы благодатной молитвы
- Воспоминание под видом покаяния подробностей прежних грехов
- Неумеренный пост

6) «Помощь» от врага
Преп. Варсануфий Великий:
«Когда скорблю о чем-нибудь, молюсь и получу помощь от неизреченной благости Божией, то помысл мой возносится тем, что я был услышан: как же поступать мне?

Ответ: Когда молишься и, получив (просимое), вознесешься, то, очевидно, что не по Богу была молитва твоя, и не от Бога получил ты помощь, но демоны споспешествовали тебе для того, дабы вознеслось сердце твое; ибо когда помощь подается от Бога, то душа не возносится, а более смиряется и удивляется великой милости Божией, как Он милует грешных, по всему недостойных и всегда прогневляющих Его, и премного благодарит славную и неизреченную благодать Его, что Он не по грехам нашим предает нас, но долготерпит и милует по великому Своему незлобию. Посему душа и не возносится, но трепещет и славословит».

с сайта: http://www.verapravoslavnaya.ru

Когда ум начнёт наконец чисто и безстрастно молиться, тогда демоны наступают на него уже не от шуиих, а от десных: представляют явление будто славы Божией, и какое либо образное представление, чувству приятное, так что ему покажется, будто он совершенно достиг уже цели молитвы.

Это, как сказал один, знающий дело муж (Евагрий), бывает от страсти тщеславия, и от бесовскаго прикосновения к известному месту мозга и от потрясения (или воспаления) в нём жил.

Думаю, что демон, касаясь сказаннаго места, как хочет, превращает свет, который около ума; от этого тщеславие подвигается на помысл, понуждающий ум легкомысленно присвоять себе Божественное и существенное ведение.

Так как его не тревожат плотския нечистыя страсти, а он чисто предстоит в молитве, то ему никак не думается, чтобы тут было какое-либо вражеское действие, — и он уверяется, что это есть точно Божественное явление, тогда как оно произошло от демона, который, крайнюю употребляя хитрость, чрез мозг, как мы сказали, изменяет сопряженный с умом свет и его самого образует (ему самому даёт образ, — или то и то заставляет воображать).

прп. Нил Синайский

В первый спиритический сеанс сели за стол П. Русков его жена с дочерью и одна знакомая Р., и положили руки на стол, но стол не оказывал никаких признаков движения, но вот, спустя 2 часа, послышались глухие, редкие стуки, и на вопрос Р., будет ли стол отвечать на их вопросы, он поднял ножку и стукнул ею один раз. Затем предлагаемы были вопросы, что стоит мебель, сколько кому лет и прочее, на которые стол отвечал с замечательной верностью.
В следующие за тем сеансы участники окончательно убедились в том, что в столе происходят стуки от неизвестной им причины, и что стол производит самостоятельное, независимое от их воли движение, отвечает на вопросы и делает то, что ему предлагают, так, например, стол ходил по комнате по указанному ему направлению, влезал на диван, на стулья, становился на одну или на две ножки.
Почти ежедневно совершались в семействе Русковых спиритические занятия, во время которых они вызывали души умерших детей и спрашивали, как им живется. Ответ получался такой: «живем мы в воздухе, а как – Христос не велел сказывать».
В 1883 году Русков говел на Страстной неделе и приобщался в Четверг. Прослушав в церкви чтение 12 «страстных» Евангелий, он с женой возвратился домой, где застал своих знакомых. Один из них спросил хозяина: «Нет ли чего нового в спиритических сообщениях?» Тот отвечал, что, по случаю говения, он не занимался спиритизмом, тогда знакомый рассказал о своем открытии: «Теперь ним не нужно стол тревожить, а возьмите в руку карандаш, и он сам станет писать, что угодно». – «Можете ли сделать опыт?» – спросил хозяин. – «Можно», – отвечал тот. Взял карандаш, бумагу и начал писать. Это показалось Рускову обыкновенным писанием, а не происходившим от посторонней помощи, вот он просил знакомого дать ответ посредством карандаша, может ли он также писать? На этот вопрос карандаш, бывший в руке знакомого, написал: «Ему (Рускову) нельзя; он принимал Св. Тайны, а чрез три дня можно будет». Русков пожелал сам сделать опыты. Вот как он рассказывает об одном из них, происходившем в доме М. А. «Я взял карандаш, который тотчас начал писать. Написал он так: «После отдания Пасхи я буду писать и говорить с тобою, а теперь у меня отнята сила»… Когда мы пошли домой, мне пришла мысль: «Что такое значит написанное карандашом: после отдания Пасхи, а теперь отнята сила? А раньше он писал, что я не могу получать ответа по случаю принятия Св. Тайн? Тут что-то нечистое, подумал я, нужно еще испытать». Придя домой, я тотчас взял бумагу и карандаш и сел к столу. Одной минуты не прошло, как карандаш начал писать: «Ты опять пристаешь, прошу теб…» Карандаш вдруг остановился и перестал писать, потому что в это время я начал мысленно читать молитву «Да воскреснет Бог…»
Переставши читать молитву, я спросил: «Что же ты остановился? Почему не пишешь?» — «Я писал тебе…» – начал карандаш, но потом снова остановился, так как я начал ту же молитву.
«Что же ты не пишешь? – спросил я, – или ты боишься молитвы?»
Ответа не последовало.
Напиши, кто ты такой? Если тебя молитва устрашает и не позволяет писать, значит, ты никто другой, как тот, кто искушал Бога в пустыне?»
И на этот вопрос ответа не было.
Тогда я сказал: «Именем Бога Всемогущаго требую: напиши, кто ты?..»
Карандаш начал наклоняться к бумаге и медленно написал: «Да, я тот, кто искушал Бога в пустыне». Это неожиданное открытие так меня поразило, что я вскочил из-за стола и бросил карандаш. Жена спросила: «Что такое случилось?»
Я сказал ей, кто писал нам карандашом, который опять тут же взял и требовал написать: «Кто именно производил стуки в стол, приводил его в движение и отвечал на вопросы?»
Карандаш написал: «Я, злой дух»
В другой раз Русков задал такой вопрос: «Кто производит разные явления на земле, которые некоторые люди называют спиритическими, как-то: поднятие столов, явление рук и прочее» И после долгих упрашиваний «отпусти», карандаш написал: «Дьявол». — «Для чего производит эти явления?» – и карандаш опять написал: «Для искушения людей, я простираю свои дела на весь мир для погубления рода человеческого».
«Из всего мною испытанного, – так заканчивает свою исповедь П. Русков, – и здесь по чистой совести описанного видно, что спиритические явления производятся не душами умерших и не какой-либо неизвестной силой природы, как пишут некоторые и утверждают, а дьяволом, который во время моих занятий спиритизмом сам написал, что, называясь ложно именами наших родных и знакомых, он завлекает нас в свои сети для того, чтобы погубить нас»
Безусловная верность этого подтверждается тем, что молитва «Да воскреснет Бог» два раза моментально останавливала пишущий злым духом карандаш, а принятые Св. Тайны три дня не допускали злого духа приступить ко мне.

статья П. Рускова, напечатанная в журнале «Странник» за 1885 год, № 12

Есть два рода злых духов: тончайшие, воюющие на душу, и грубейшие, действующие на тело. Когда благодать не обитает в человеке, злые духи, подобно змеям, гнездятся в глубине сердца, не давая душе воззреть к возжеланию добра. Когда же благодать обитает в нем, тогда они, как некия темные облака, промелькают по частям тела, преобразуясь в греховныя страсти и в разнообразныя призрачныя мечтания, чтобы через воспоминания, развлечения мечтаниями отторгнуть ум от собеседования с благодатию.
блж. Диадох, епископ Фотики

Мы должны знать, что не все демоны возбуждают все страсти в людях, но ко всякому пороку подстрекают известные духи, именно: иные побуждают услаждаться нечистою и скверною похотью (преобразовывая естественное в неестественное злоупотребление похотями), иные располагают к богохульству, иные к гневу и ярости, иные к печали, иные внушают утешаться тщеславием и гордостью; и всякий всевает в сердца человеческия ту страсть, какою сам преимущественно негодует; но не все вместе внушают свои пороки, а попеременно, смотря по тому, как благоприятствует время, место, приемлемость человека… Это ясно доказывается тем, что нельзя разжигаться похотью блуда и обольщаться суетою тщеславия; нельзя надмеваться духовною гордостью, и, вместе с унижением, предаваться плотскому чревобесию (объедению), нельзя разливаться в глупом смехе и раздражаться гневом, или предаваться скорби; необходимо каждому духу отдельно делать нападение на душу, так что, когда побежденный отходит, то уступает место другому духу, сильнее себя, нападать на нее, а если останется победителем, то предоставляет другому обольщать человека иным родом обольщения.
Злой дух может входить во общение с душой человеческой и сокровенно влиять на нее, внушая ей, что ему желательно… Бесноватые, когда охвачены нечистыми духами, говорят и делают то, чего не хотят, или бывают вынуждены произносить то, чего не знают. Известно, что люди неодинаково терпят влияние духов, ибо некоторые так бывают овладеваемы, что нисколько не сознают того, что делают или говорят, а некоторые сознают и после вспоминают. О таком влиянии нечистого духа нельзя думать, чтобы он, проникая в самое существо души, как бы соединившись с нею и, некоторым образом, как бы облекшись ей, произносил слова и речи устами страдальца. Этого нет, но происходит влияние не чрез какое-либо умаление души, а чрез ослабление человека, когда в тех членах, в которых заключается сила души, нечистый дух, заседая и налагая на них чрезмерную тяжесть, невыносимую, умственныя способности ее покрывает густейшим мраком и прерывает чувства…
прп. Иоанн Кассиан

Мы имеем у себя страшных и коварных врагов, злых демонов. Демоны всякому христианину,.. как скоро увидят, что он трудолюбив и преуспевает в добродетели, стараются положить на пути соблазны, внушая лукавые помыслы… И когда не могут обольстить сердце явным и нечистым сластолюбием, тогда снова нападают, стараясь уже устрашить мечтательными привидениями, принимая на себя подобие женщин, зверей, пресмыкающихся, великанов, множества воинов и т. д. Но и в таком случае не должно приходить в боязнь, потому что эти призраки сами по себе ничтожны и скоро исчезают, особливо, если кто с верою в помощь Божию оградит себя крестным знамением. Впрочем, по дерзости и бесстыдству демоны не прекращают своих враждебных действий и после сего поражения. Но если и в этом будут побеждены, то нападают иным способом: принимают на себя вид прорицателей, предсказывают то, что должно совершиться чрез несколько времени. Иногда же представляются великорослыми, чтобы тех, кого не могли обольстить помыслами или уловить к доверию, привести в страх такими призраками. Если же и в этом найдут, что душа ограждена сердечною верою и упованием на Бога, то приводят уже с собою князя своего, который является в ужасающих призраках, чтобы поколебать в подвижнике веру в промысел Божественный и изгнать его из спасительного места служения его Богу. Но мы не должны страшиться производимых врагом привидений и обращать внимание на льстивые слова его, потому что дьявол всегда лжет и никогда не говорит ничего истинного. Видимый в них свет не есть свет действительный. Внезапно они являются, но немедленно также исчезают, не причиняя вреда никому из верующих. Но это еще не все виды коварства и ухищрений дьявола; злые духи принимают на себя другие виды. Нередко, будучи сами невидимы, представляются поющими псалмы, припоминают иногда изречения из Божественных писаний… Иногда, приняв на себя монашеский образ, представляются благоговейными собеседниками, чтобы обмануть подобием образа и обольщенных ими вовлечь, во что хотят… но не должно слушать демонов, даже говорящих правду, ибо и Сам Господь говорившим правду демонам (ибо они справедливо говорили: «Ты еси Христос Сын Божий» (Лк.4:41)) повелел молчать, чтобы вместе с истиною он не посеял и лжи.
***
Явление святых Ангелов бывает невозмутительно. Являются они безмолвно и кротко; прочему и в душе немедленно является радость, веселие и дерзновение… Нашествие же и видение злых духов бывает возмутительно с шумом, гласами и воплями, подобно нашествию разбойников от всего в душе происходят: боязнь, смятение, страх смертный… Поэтому, если, увидев явившегося, приходите в страх, но страх ваш немедленно уничтожен и вместо его в душе вашей явилась неизглаголанная радость, то не теряйте упования и молитесь; а если чье явление сопровождают смятение, внешний шум, мирская пышность, то знайте, что это нашествие злых ангелов
прп. Антоний Великий

Дьявол не знает того, что у нас в мыслях, потому что это исключительно принадлежит единой силе Божией, но по телесным движениям уловляет от думы. Увидит ли, например, что иной пытливо смотрит и насыщает глаза чуждыми красотами? Воспользовавшись его устремлением, тотчас возбуждает такого человека к прелюбодеянию. Увидит ли гневливого и раздражительного? Тотчас изощряет меч и устремляет на убийства. Увидит ли корыстолюбивого? Поощряет к разбою и неправедному приобретению. Увидит ли одолеваемого чревоугодием? Тотчас живо представляет ему страсти, порождаемые чревоугодием и оставляет служащее к приведению намерения своего в действие. Почему не всех увлекает в одни и те же страсти? А потому, что одному нравится то, а другому другое. Итак, по телесным движениям угадывает дьявол душевные слабости и, таким образом, сплетает сети.
прп. Исидор Пелусиот

Когда завистливый демон не успеет привести в движение память, тогда воздействует на крови и соки, чтобы чрез их произвести в уме воображение и наполнить его образами.
прп. Нил Синайский