Да.
Вот вы, лично - Вы, - восхищающиеся "Москвой-Петушками" и тем не менее собирающиеся проехаться на электричке из столицы туда, - Вас не смущает черный финал поэмы?
Сдается мне, перемещение из Мск в Птш и обратно аналогично фотографированию у места дуэли Лермонтова с Мартыновым. Хотя..
Может, это я так удачно разделил поэму на две части. Позитывные 2/3 я прочел давно и в Питере. А жуткую финальную треть - сейчас и на Новой Земле.

Мне давеча в голову пришла картинка, опровергающая мнение о том, что пьесы Арбенина невозможно поставить.
Все возможно, только необычные решения нужны.
Так вот, сцена из "Страниц существования", когда Персонаж и Герой, чтобы посмотреть на свои отражения, вместо зеркала используют глаза друг друга. А чтобы зрители поняли, в чем фишка - на стене можно повесить экран, на который можно проецировать декорацию в виде куска тюремной стены с зарешеченным окном. И в момент, когда Персонаж вглядывается в глаза Героя, на экран следует подать (резко, еще лучше с ударом литавров) крупное изображение глаза и отражение в нем человеческого лица.
Фишка может быть в том, что вопреки традиции, Персонаж никогда не будет повернут лицом к залу - либо спиной, либо в пол-оборота. И именно в этот краткий миг зрители могут увидеть Персонажа в фас. Но фас этот все равно должен быть смутен.
А в конце на этот экран можно спроецировать финальный пожар в окне и мелькающие в нем тени.

Вот только Витача в середине лета об экране вместо декорации как-то нелестно отзывалась, и это меня смущает

Current music: Зимовье Зверей - Carmen Horrendum

Итак, мои маленькие любители спорта пива зрелищ автора интернета длинных историй, я наконец-то заканчиваю сагу о поездке на юга. Предполагалось, что завершающий аккорд прозвучит громко и внушительно трилогией "Поэзия воды - Поэзия камня - Поэзия земли", но очень уж лениво стало мне опять сводить фотографии в сборники
Так что - просто краткий список посещенных мест, этакое содержание.
Кисловодск
Ессентуки
Пятигорск
Бештау-Темпельгоф
Иноземцево
Медовые водопады
Нальчик
Черемская теснина
Голубое озеро
Горяче минеральное озеро
Кум-Баши
Домбайская поляна
Тибердинский заповедник
Туманикюль

Скажу о другом. Во время поездки удалось довольно много всего прочесть. Главные выводы:
- Концовки Лу очень даже ничего, ради них стОит продираться сквозь дремучий лес описания обычной норвежско-европейской жизни - на опушках финала можно разжечь костер и в задумчивости смотреть на то, что пламя расскажет о дальнейших событиях
- "Это я, Эдичка" очень (приятно) удивил, напомнив немножко Довлатова и, больше, Ерофеева с его законами добра и красоты . Насколько я понимаю, именно эти трое - из тех первых, кто создал русскую современную прозу (с которой я до сих пор считаю себя в натянутых отношениях, несмотря на) с ее (псевдо)исповедальным реализмом.
И понятно теперь, откуда взялась революционность, но неведомо - почему к БП слева добавилась Н.
*почему-то возникла параллель с никто не хочет быть убит в апреле или марте, но каждый хочет быть любим и так, чтобы бемплатно

Когда мелом пишут достаточно долго, он стирается без остатка.
То, чем мы пишем, становится тем, что мы написали:
орудие письма превращается в его результат, средство
оборачивается целью. Материя трансформируется в дух
самым прямым, самым грубым, самым наглядным образом. <...>
Растворившийся в книге язык больше не угрожает ей рабством -
причинно следственным пленом.
А. Генис

Отличная метафора для описания гениальных произведений тех, кто больше уже ничего не сотворит. Они, Великие прошлого, ушли в свои романы, поэмы, картины, симфонии, здания, чертежи. Мел их гениальности оставил на грифельной доске истории след, в котором смывается разве что подпись.
С ныне живущими сложнее - потому что здесь и сейчас всегда требует некоторой публичности: интерес вызывает не столько меловой след, сколько форма мела.
И бороться с этим (не всегда успешно, увы) можно одним способом - переходом в первую описанную категорию.

У меня есть два друга. Хороший и плохой. А еще у меня есть брат.
Мой брат, может быть, не такой симпатичный, как я, но, в общем, нормальный.
Сейчас, пока он в отъезде, я занимаю его квартиру. Квартира отличная. Мой брат – денежный человек. Бог его знает, чем он там занимается. Я как-то не очень этим интересовался. Не то покупает что-то, не то продает. А сейчас уехал по своим делам. Он говорил мне, куда едет. И я даже записал. Кажется, это в Африке.
Он оставил мне номер факса и велел, чтобы я пересылал ему по факсу почту и сообщения. Такая вот у меня работенка. Простая и непыльная.
За это он позволил мне здесь пожить.
Я очень ценю такую возможность.
Именно это мне сейчас и нужно. Немного покоя, чтобы прийти в себя и опомниться.
Эрленд Лу, "Наивно. Супер", самое начало. За что, собственно, зацепляется взгляд.

Глянцевый журнал отредактировал статью Кати Кадиевой про Турцию под свою целевую аудиторию: все запятые заменил точками. Я: «И все предложения надо было сделать не длиннее трех слов». Сережа: «И стилизовать под рекламу кредитных карточек». Быстро разработали креатив: «В Турции есть порт. В порту очень грязно. Нищие просят хлеба. Бедные рабочие трудятся. Нелегальные эмигранты плачут. Рядом плещется море. На море стоят яхты. На яхтах отдыхают люди. У них кредитные карты. Эти люди - туристы. Они - русские туристы. Эти люди счастливы.»
Главный message для целевой аудитории, кажется, считывается легко: Страна нищая. Все дешево. Яхты есть. Кредитки принимают.
Линор Горалик.

У Линор хотя бы смешно и мало. А когда таких рубленных фраз целая повесть, начинает выворачивать. От формы. Потому что мне это не нравится. Потому что я хочу фраз длиннее. Таких, чтоб на весь абзац. А абзац - на полстраницы.
Простите, заразился

Да, так вот. У Лу мессэдж тоже считывается на раз. В Норвегии все сыты, но несчастны, потому что скучно, а что делать - неясно, и кризис наступает не в 45, а в 25.
Ужас-ужас

Но Арсеньев страшен более всего потому, что все гнусные вещи совершает с серьезным лицом.
Он похож на юного рыбака из Джерома, который из честного человека превратился в завзятого вруна в погоне за славой.
Для тех, кто не помнит - история про юного рыбака
Арсеньев же уступает даже не среде - но самому себе. В детстве он радуется каждой мелочи - поездке в город на ярмарку, мужику-"разбойнику", новым сапожкам. В детстве отношения с Богом и людьми чисты и наивны, и от этого высоки - как, впрочем, и у всякого ребенка.
Тара и аай, только посмейте возразить :-D
Но привыкнув к тому, что все достается даром, не желая ни служить, ни работать, а мечтая только о литературном труде (но и к нему нисколько не готовясь), Арсеньев воспринимает как должное, что не только вещи, но и люди рядом с ним - его игрушки.
И здесь - соблазнение Тони, и поездки к брату в Харьков, и самое страшное его преступление - мучение Лики.
Но страшнее всего даже не это. Арсеньев и по прошествии 30 лет после описываемых событий не видит своей вины ни в чем. В мыслях о Боге он все так же чист, в почитании великого князя Николая Николаевича - все так же благороден. Он не желает видеть своего портрета, как Дориан Грей, но в отличие от последего даже не взглянет на него в конце жизни.
Да, страшный, страшный человек Арсеньев.
Смерть там у Бунина, а никак не жизнь.

Жизни - не жизни, к существованию больше, как мне кажется, но сегодня не об этом.
Жизненную картинку вытащил я из одного фрагмента. У Арсеньева появляется записная книжка, и он бурно радуется возможности записывать свои впечатления.
Как именно он радуется
И теперь можно сравнить с теперешними журналами-блогами - то же самое по сути. Наблюдения каких-то повседневных вещей, которые вдруг показались необычными, живопись-проза (я не о качестве, я о идеях).
И вот думаешь порой: будь у Ивана Андреевича ЖЖ, появились бы его рассказы в печатном виде?