Мне снится японский. Тогда, когда мне хватает времени на сон... В общем, бред.

"Быть человеком"

Здесь по обеим сторонам дороги растут сосны, под мостом шумит неутомимая река, поросшие лесом холмы переходят в дымно-нечеткие горы, и небо отливает бездонной синевой вечности. Здесь воздух наполнен свежестью всегда, а не только после грозы. Здесь даже машины немногочисленны и неторопливы. А люди здесь молоды и энергичны, а также в меру дружелюбны и в меру безразличны.
Я просыпаюсь рано, так рано, что мне совсем не хочется спать. Я открываю глаза и вспоминаю, что мне нужно сделать сегодня. Каждая минута занята, а те, что не заняты, я с удовольствием использую на чтение и прогулки. Я встаю и распахиваю окно. За ним - солнце, птицы и утренний холод. Я улыбаюсь и, ежась, иду одеваться.
К полудню становится жарко. Людей становится меньше, а машин - больше. Я шагаю в гору (здесь всегда - в гору и никогда - с, хотя это и противоречит законам физики), покачивая рукой в такт неслышной для окружающих музыке. Иногда мне хочется знать, что слышат они. О чем они думают? Никто не скажет.
Вечером, под розовеюзищими облаками, с которыми приходит прохлада - мягче и приятнее утренней, - я неспешно бреду по мосту над рекой. Так уж устроенно, что любая дорога от жилых райнов до всех остальных - и, естесственно, обратно - ведет через мост. Я останавливаюсь и, держась за перила, смотрю вниз. Из глубокого горла ущелья высовывается пенно-белый язык водопада. Скалы спускаются к воде колотыми карнизами. Прямо подо мной в самой середине реки лежит крохотный островок, а на нем - тонкое сухое дерево: изящно-ломкие ветви и корни скользящие на мокрых камнях. Я долго не могу оторвать от него взгляд. Потом, будто проснувшись, отворачиваюсь и иду дальше. Под ногами - серый асфальт, разрисованный цветными мелками. Картинки, символы, сообщения, призывы, реклама... Пока не выпадет снег, земля под ногами - это самое удобное массовое стредство передачи информации.
В моей комнате холодно и темно. Я торопливо закрываю окно, включаю свет, стягиваю кроссовки и падаю на кровать. Сейчас переодеться, составить расписание на завтра и забраться с книжкой под одеяло...
Правда хорошо?

Нет, это не я, это не со мной происходит, это не может быть реальностью... Я давно, кажется целую вечность, не чувствовала себя настолько одинокой. А, может, и никогда. Ведь раньше рядом всегда была семья - сестра, и папа, и бабушка с дедушкой, и маленький братик, и вообще... А теперь - никого. Мне страшно, мне плохо, я тоскую, скучаю, ненавижу себя за бездумное желание окунуться в неизвестность. Ну вот, окунулась. Теперь придется прилагать все силы, чтобы не утонуть.
Моя комната уютна, удобна и почти просторна. Моя кровать пружинит так, что на ней можно прыгать сидя. За моим окном шуршат по ветвям и крышам капли, оставшиеся от ушедшего дождя.
Мне хочется сжаться в комочек, замереть, застыть, исчезнуть, убежать от себя, от этой нелепой реальности, в которой рядом нет никого - совсем-совсем никого. Нет даже привычно дурманящих книг, нет телевизора, только компьютер, да и тот почему-то кажется враждебно-равнодушным, беспомощным против подавляющего отчаяния.
Звезды, как же мне страшно...

Но я прорвусь, обязательно прорвусь, и все изменится - не может не изменится! - и снова будут люди вокруг, будут улыбки и теплые ладони, будут лучистые глаза и беззаботный смех. Все будет, нужно только выдержать эти первые несколько недель... Нужно обязательно выдержать.

Торопливо, опаздывая, выскочить из дома; успеть на автобус, проехать пять кварталов, нетерпеливо поглядывая в окно; пролететь, едва успевая смотреть под ноги, еще один квартал - мимо узорных оград, ухоженных домов и лениво увядающих садов, - думая всю дорогу о нелепости человеческих жизней и человеческих эмоций, о начинающейся с завтрашнего дня неизвестности, о последнем дне почти полюбившейся работы, о новой стрижке и новых босоножках; замечая краем глаза разросшийся куст, усыпанный бледно-сиреневыми цветами с багровой сердцевиной, и трещины в асфальте, и двух ребят на велосипедах, и белесую кору стройного, как эвкалипт, дерева у перекрестка; достичь знакомых ступеней, покрытых сейчас в связи с неубедительно-завершающимся ремонтом налетом цементной пыли; перескакивая через ступеньку, взбежать к тяжелой черной двери, пропустив мимо сознания любопытные взгляды рабочих; кивнуть охраннику, затем - налево по короткому коридору, заглянуть в комнату через прозрачный пластик двери, толкнуть ее неслышно внутрь, поздороваться с безразличной женщиной за столом напротив и, наконец, заставив себя раздвинуть губы в улыбке, встретиться с тобой глазами.
А потом стоять, как всегда - неловко, чуждо, смущенно, радостно, тревожно - под твоим взглядом, под водопадом твоих слов, захлебываясь в них, в их искренне-равнодушной заботливости, в их дружелюбной нелепости, в их мучительной ненужности. Стоять, теряя понятие о времени, теряя связь с реальностью, теряя себя.

Что я?
Мир.
То, что я вижу, слышу, осязаю, обоняю, чувствую - это и есть мир.
Я могу быть вне мира, но нет мира вне меня.
Нет мира кроме меня.
Я есть мир.

Ты молчишь, и я не знаю, что сказать. Кажется, ты рад меня видеть. Тебе нужно возвращаться к работе, да и мне лучше не опаздывать больше уже неизбежного. Ты встаешь, раскрывая руки, и я делаю шаг назад - почти поспешно, почти испуганно... Подожди, говорю я. Вот, это тебе, - добавляю, протягивая тебе запакованный прямоугольник. Ты улыбаешься, так вечно радостно и беззаботно, что я отвожу на миг глаза. Спасибо, - и твои руки принимают подарок. Ты снова тянешься ко мне, намереваясь обнять, но на этот раз я готова - замираю внутри, чувствую твое прикосновение, едва ощутимый запах сигарет, шершавое тепло твоей кожи, прижатой к моему лицу... А потом ты чуть поворачиваешь голову, и твои губы легонько скользят по моей щеке. Ты отстраняешься, как будто ничего не произошло - а ведь для тебя это так! - и говоришь, продолжая улыбаться, ты пиши, не забывай, удачи тебе, у тебя все получится, все будет хорошо... И я киваю, - бессмысленно, бездумно, - желая только одного: оказаться от тебя как можно дальше, никогда тебя больше не видеть, никогда не слышать твой голос, не смеяться твоим шуткам, не смотреть в твои глаза, не искать твоей поддержки, не чувствовать прикосновения твоих губ...

Торопливо, опаздывая, выскочить из тяжелых дверей, сбежать по ступенькам мимо не работающих рабочих, пролететь, ни на что не обращая внимания, пару кварталов и замереть на углу пустынной улицы, прижимая пальцы к щеке и блаженно улыбаясь...

It was worth it.

"Цена жизни"

"Одиночество"

Whatever.

Сколько света и радости можно найти в каждой секунде каждого дня... Сколько ветра и неба над головой... Сколько капель дождя и солнечных лучей...
Можно, наверное, потратить всю жизнь на поиски любви и счастья. А можно просто жить... Даже если это самое "просто" на самом деле оказывается подвигом, требующим огромных жертв.
Как хорошо, что кроме мира настоящего - с работой, деньгами, друзьями, планами на будущее и попытками найти себя, есть еще и мир придуманный - нерожденный, невысказанный, безликий, истинный, мой.

А все-таки сколько же света... Нужно просто открыть глаза.

Люди меня смешат. Они такие забавные существа.
Еще они жестокие, глупые и злые. Но не все.
Все люди добрые. Просто они об этом не знают.
Если им сказать, они обидятся. Конечно, кому охота быть добрым?

Я наблюдаю за людьми. Они копошатся, живут. Они не знают, что я за ними наблюдаю.
А мне смешно. И грустно. И страшно.
Ведь я – человек.

Если бы я была месяцем, то… весенним
…Апрелем в шапочке из барашка, в рукавицах, протянутых к жаркому костру, и с ландышами в руках
Если бы я была днём недели, то… выходным
…субботой, чье утро существует только для того, чтобы существовал вечер
Если бы я была временем суток, то… неопределенным
…сумерками, жемчужно-туманными, перламутрово-молочными
Если бы я была планетой, то… необитаемой
…пыльно-песочной, лишенной каких-либо следов разумной деятельности
Если бы я была направлением, то… верным
…непременно на звезду, сияющую над горизонтом перед самым рассветом
Если бы я была мебелью, то… удобной
…старинным кожаным креслом, в котором так приятно заснуть, свернувшись калачиком
Если бы я была жидкостью, то… ядовитой
…ртутью, перекатывающейся серебряным шариком по ладони
Если бы я была растением, то… хвойным
…сосной, чья кора отливает янтарным золотом на закате
Если бы я была птицей, то… вольной
…чайкой, белокрыло парящей над бескрайним океаном прошлого
Если бы я была животным, то… пушистым
…щенком, бестолково тычущимся влажным носом в теплую руку
Если бы я была музыкальным инструментом, то… струнным
…гитарой, излучающей рыжее тепло своим грациозно-изогнутым телом
Если бы я была цветом, то… ярким
…оранжевым, цветом сладких апельсинов, летнего солнца и любимой маечки без рукавов
Если бы я была стихией, то… без(д)умной
…вихрем, ураганом, торнадо, сметающим все на своем пути
Если бы я была машиной, то… надежной
…джипом, уверенно подминающим дорогу под свои широкие колеса
Если бы я была песней, то… запоминающейся
…гимном, радостно звенящим во славу прекрасного
Если бы я была едой, то… полезной
…яблочным пюре, которое могут есть и любить только маленькие дети
Если бы я была местом, то… особенным
…мостом, выгнувшим свою потерто-каменную спину над тихой речкой, по которой плавают утки и бумажные кораблики
Если бы я была звуком, то… мелодичным
…журчанием ручейка из талого снега, звоном бубенчиков на санях Санта Клауса, смехом ребенка, не понимающего еще над чем он смеется
Если бы я была вкусом, то… мятным
…чая, в котором кружатся потерявшие свой насыщенный цвет, но сохранившие свой освежающий вкус, зазубренные листочки
Если бы я была запахом, то… нежным
…не духов, не освежителя, не цветов, а города, умытого дождем, или пальцев, покрытых соком спелой земляники
Если бы я была числом, то… нечетным
…чертовой дюжиной, просто назло предрассудкам и суевериям
Если бы я была частью тела, то… красивой
…глазами, которыми и сквозь которые мы видим мир
Если бы я была мультипликационным персонажем, то… анимешным
…волком-оборотнем с золотыми, как луна, глазами, жестким ежиком снежно-белых волос и крестообразным шрамом на груди

"Ученик колдуна"

Мне плохо.
Грустно, тоскливо, одиноко.
Говорят, это просто – протянуть руку, коснуться, почувствовать тепло. Говорят, это просто – улыбнуться, заговорить, подружиться. Говорят, это просто – жить и радоваться тому, что живешь.
Врут.
Солнечно, ярко. Весна. Деревья почти все отцвели, только магнолия у входа во двор еще усыпана пенными кружевами лепестков, и земля вокруг нее покрыта бело-розовым узором. Город укутан зеленью, пропитан густым ароматом. Ветер пахнет волнами и скошенной травой.
Глаз прохожих не видно за солнечными очками. Хочешь заглянуть в душу, а видишь лишь собственное отражение: взъерошенные, по-мальчишески короткие волосы, нос с горбинкой, губы с опущенными вниз уголками и две черные дыры вместо глаз.
Говорят, что все будет хорошо. Говорят, что нужно не сдаваться. Говорят, что я ни в чем не виновата.
Врут, конечно.
На столе – измятые листы с заметками на полях, открытые на середине блокноты, зарисовки на обрывках каких-то бумаг. В каждом слове – боль, страх, ненависть. Все, что осталось от настоящей жизни – вот эта весна за прозрачным стеклом.
Сколько не спрашивай "Любовь это или нет?", никто не ответит. Никто не может ответить. Даже ты. Тем более ты. Вместо ответа – его глаза, взгляд в упор, жесткие нежные пальцы, запах сигарет да бьющееся в груди тепло. Совсем чуть-чуть тепла.
Господи, как больно.
Он говорит, я должна верить в себя. Он говорит, я должна найти в себе положительные качества. Он говорит, я должна больше о себе заботиться.
Я никому ничего не должна!
Пальцы сжимают нож с узким острым лезвием. С таким же успехом они могли бы сжимать край ограждения на крыше, или тяжелый метал пистолета, или пластмассовую баночку с таблетками. Главное, чтобы не больно.
Я не боюсь боли. Зачем? Ведь все равно.
Прямо напротив моего окна – старое дерево. Светлая пятнистая кора, ветви окутаны облаком нежной, совсем молодой листвы. Где-то в кроне прячутся от дневной жары птицы. На скамеечке в тени сидят, обсуждая происшествия дня, добродушные старушки.
Экран компьютера бьет в глаза ядовито-зелеными буквами с черного фона. Спавшее до сего момента любопытство приподнимает пушистую голову и смотрит с моего лица прищуренными глазами, мерцающими точно у кошки в темноте. Курсор задумчиво бродит из стороны в строну, перескакивает на другую страницу и натыкается, наконец, на волшебное "завести свой онлайновый дневник".
А почему бы и нет?

Год. Триста шестьдесят шесть дней. Как забавно. Сначала – просто сборник рассказов. Потом – кладбище идей. Сейчас – привычка, способ хорошо провести свободное время, место для исповеди.
Вдохновения нет и быть не может, ведь – все хорошо, настолько хорошо, что даже мечтать не о чем. Вместо боли – воспоминание о ней. Вместо страха – спокойная уверенность в спокойном будущем. Вместо ненависти – не-любовь. Грусти не видно за прилипшей к лицу улыбкой. Тоска – аккуратно отмеренными порциями, перед сном, по пять минут в день. Одиночества тоже больше нет.
Есть – ставший привычным, удивительно красивый город, пара друзей, полдюжины приятелей, несколько десятков знакомых и любовь всей моей жизни в одном экземпляре. Есть – почти счастье. Но я ведь ни в чем не виновата, верно?

Мне хорошо.
С Днем рождения, дорогой Дневник!

Жизнь ни о чем. Случайная сценка в метро да этикетка на какой-то упаковке. Ну и конечно светлое и вечное под названием "чудо".

"По воле случая"

Зима – пять месяцев в году. Лета нет вовсе, по крайней мере, не для меня. Резкий, порывистый ветер вперемешку с бисерным снегом. Круглая, яркая луна сквозь открытое окно. Пуховое одеяло на высокой кровати, аквариум без единой рыбки, разбросанные по полу вещи. Широкое кресло, на нем – я, на моих затекших коленях – толстая книга в глянцевой обложке. Рыжий свет абажура, голубоватый отблеск компьютера. Глаза слипаются. Завтра рано вставать.
Освежающая прогулка – закутаться потеплее, натянуть шапку на уши до самых бровей, сунуть руки в карманы. Привычно-торопливым шагом до обледеневших ступенек, по пустой улице к мосту, замереть на середине, облокотившись на каменные перила. Мост над рекой, скалы вокруг иссечены снежными полосами, белеют далеко внизу выступающие из воды камни, журчит в темноте несмолкающее эхо. Немеющие от холода руки развести в стороны, ловя снег ладонями. Пересечь мост, подняться к старому ржаво-кирпичному дому. Подмигнуть темным окнам и пойти назад. Захлопнуть дверь, сварить кофе, завернуться в одеяло, завести будильник и заснуть под завывания метели, забыв дымящуюся чашку рядом с недочитанной книгой...

Мечты сбываются.
Это раз.

Пятнадцать лет – моя первая жизнь. На полгода дольше, чем твоя смерть.
Знаешь, если бы я могла поговорить с любым человеком, который когда-либо жил на Земле, я бы выбрала тебя.
Хорошо бы людей предупреждали за день до смерти. Тогда у них было бы время попрощаться. Сказать все, что не успели, не сумели сказать за все прошедшие годы. Попросить прощения. Простить. Оставить на память кусочек себя – цветную улыбающуюся фотографию крупным планом. Я бы поставила фотографию на край стола, и мне бы казалось, что я тебя помню. А так – только слова, искаженные временем.
Я теперь старше, со мной можно говорить, как со взрослой. От меня не надо прятать страх и кровь. Я могу понять, я не испугаюсь, не расплачусь. Я хочу знать... Впрочем, уже поздно.
Господи, если ты есть, позволь мне умереть во сне, пусть на пятнадцать лет раньше, но без боли...

Но не все.
Это два.

В августе я переезжаю в город своей мечты.
Одиссей, сын Лаэрта, король Итаки, в конце лета я стану твоей подданной и безумно этому рада. Пусть Дедал подарит мне крылья, это совсем не опасно, я не стану взлетать к солнцу – с такой высоты не видно того, что внизу.
А ведь там – крохотные домики, окруженные зеленеющим лесом; ладони гор, хранящие кристальную влагу уходящих за горизонт озер; изумрудные иглы пушистых сосен, отливающие нефритово-голубым небом; стремительные реки, обрывающиеся со скальных карнизов пенистыми водопадами. А там во все стороны – пьяняще-чистый воздух, скользящие тени ласточек, покрытые завитками деревьев горы. А там – так хорошо, что можно забыть обо всем, что было; обо всем, что будет; можно просто жить – сегодня, сейчас, не думая ни о чем.

И это есть благо, ибо, если все мечты сбудутся, ради чего будет жить?
Это три.

Это для тебя:
Боль, о которой ты знаешь почти все, и радость, о которой ты почти ничего не знаешь.

Я захожу к тебе, чтобы сказать привет, а ты меня благодаришь.
Ты рад меня видеть.
Я счастлива видеть тебя.

Я стараюсь не плакать.

Счастье, солнечно-звездное, лучезарное, улыбчивое, мимолетное.
Счастье, когда я рядом с тобой.

Я стою на краю платформы, глотая теплый ветер,
и он гладит ладонями мое лицо, ворошит волосы, держит за руку.
Я стою на краю платформы и смотрю в горящие фары приближающегося поезда.

Мысли о тебе, мечты и выдумки, которым нет и не должно быть места в реальности.
Слова, твои слова, о которых я никогда не забуду.
Я, мой мир, мои сны.
Ты и твоя жизнь, о которой я почти ничего не знаю.
То, что было, и то, чего не было.

Это все - для тебя.

Мне хорошо. Светлое состояние душевной пустоты. Солнце сквозь веки рыжими лучами. Я пугаю прохожих радостной, непонятно кому адресованной улыбкой. Я поднимаю голову и смотрю в небо, акварельно-синее, ни к чему не обязывающее. Ветер забирается под куртку сквозь неплотно прижатый воротник и обматывается шарфом вокруг шеи, щекоча плечи бахромой мохнатых кисточек.

Я довольна собой — все успеваю, достаточно сплю, совершенно не волнуюсь. Может и следовало бы, ведь середина апреля — время решения, которое повлияет на следующие несколько лет моей жизни. Но мне все равно. Я уже ничего не могу изменить, я сделала все, что было в моих силах, а теперь осталось только ждать. Вот я и жду.

Теперь у меня есть место, куда мне хочется возвращаться. Скрипучий паркет, лампочка без абажура, освещающая опрятно-просторную кухню, широкий жесткий диван и почти отсутствующий интернет — вот условия моего покоя.

Я стала придавать гораздо меньше значения чужому мнению. Причем не только на словах или в мыслях. Я много думаю, много мечтаю, но мечты больше не путаются с реальностью. Не могу понять, нравится мне это или нет. Впрочем, пусть будет, как и все остальное. Пусть просто будет, не хочу ничего менять. Мне спокойно, мне пусто и светло, как в чисто убранной нежилой комнате, освещенной заходящим солнцем сквозь наглухо закрытое окно.

А ты как всегда охотно меня слушаешь и все понимаешь. Я тебя просто люблю, так что можно просто расслабиться и наслаждаться твоим вниманием. По пять секунд внимания в день, когда мы встречаемся в коридоре и ты бросаешь мне приветливую улыбку, плюс полчаса раз в неделю, когда я прихожу жаловаться на жизнь и делиться своими успехами. Не так уж мало.

Все так... Вернее, не так.

Это просто весна, посмотри в окно, там солнце и ветер, и кружатся птицы. Это просто весна, не грусти, не плачь, это просто весна, что с тобой? Это просто весна, неужели не веришь, посмотри - цветы, посмотри - листва. Это просто весна, как же ты не видишь, это ведь весна, для тебя весна...

Что такое боль? Скажи мне, объясни, покажи, если можешь. Ударь, порань, оглуши тоской. Боль - моя реальность и мое спасение, что мне делать, если ты мой мир и боль.

Дай мне руку. На секунду, на мгновенье, дай ладонь. Я прижмусь мокрой щекой, сожму ледяными пальцами. Я прошу слишком многого? Я прошу невозможного. Я прошу на миг - лишь на миг - забыть, кто я и кто ты.

Я хочу разрушить мир, разнести его в клочья, раздробить на куски. Я возьму осколки, и подниму к лицу руки, ладонями вверх, иссеченные тонкими порезами. Я хочу разрушить мир, но он такой огромный и такой чуждый, что я даже поцарапать его не могу. Но ведь я есть мой мир. Значит, все просто.

Мне тесно в кандалах моего тела, кожа давит и натирает, череп сжимает терновым обручем, кости вонзаются острыми прутьями в податливую плоть души. Мне бы вырваться, выплеснуться - криком, стоном, плачем, - но я лишь просачиваюсь сухими крупицами слов.

Мне не на что жаловаться. В этом мире так много людей, которым хуже, чем мне. Им нечего есть и негде спать, их никто не ждет дома и не развлекает разговорами. По сравнению с ними, в моей жизни никогда не было и не будет проблем, достойных упоминания.

Я почти счастлива. Моя жизнь полна интересных людей, новых знаний и творческих идей. Каждый день мне гарантированы несколько минут смеха и несколько десятков искренних улыбок. Я читаю захватывающие книги, вижу живописные места, веду приятные и познавательные разговоры. Я ложусь, когда мне вздумается, живу фантазиями и ни о чем не жалею.

Я почти счастлива. Мне не на что жаловаться. Мне тесно в кандалах моего тела. Я хочу разрушить мир. Дай мне руку. Что такое боль? Это просто весна. Все не так.

Я хотела тишины, покоя и одиночества. Мне казалось, светлая печаль куда уместнее шумного застолья. Но вышло иначе. Вышло так обычно, что даже странно. Вышло так, что я ничего не решала. Мне оставалось только расслабиться, захлопнуть душу на все замки, раскрыть пошире глаза и делать вид, что я счастлива. В конце концов, когда очень долго и очень правдоподобно обманываешь других, рано или поздно начинаешь себе верить.
Мне радостно и приятно, что обо мне помнят, что меня поздравляют, что мое рождение является важным событием не только для меня. Впрочем, если бы не Стив, не его насмешливо-оценивающий взгляд, не его мудрые и добрые, столь нехарактерные для него слова, не знаю, как бы я прожила этот день. Даже если он забудет меня поздравить, я прощу и не стану огорчаться.
А еще спасибо вам. Наверное, мне, как и всем, нужен повод для таких слов. Сегодня мне кажется, что такой повод у меня есть. Оправдание моему хорошему настроению и желанию им поделиться. Никто кроме меня не знает, как много вы для меня значите, как много вы для меня сделали или помогли мне сделать.
Спасибо всем близким и далеким, спасибо знакомым и не очень, спасибо всему миру за то, что он позволяет мне в нем жить. Спасибо мне за меня, такую, какая есть.

Распахнула окно. Внутрь ворвался птичий щебет, быстрые крылатые тени замелькали в квадратике заоконного мира. Над чертой крыш задрожало жемчужное небо, белое с розовым отливом. Заспешили по двору люди, срезая углы по желтой сухой траве. Потянулись вверх тонкие ветви нагих деревьев. Пушисто-облачный след самолета засверкал в светлой дымке. Улыбка медленно выползла на лицо и, устроившись поудобнее, изъявила желание остаться. Я подумала и разрешила - мне не жалко, весна все-таки.
Весна...