Когда соседские собаки перестают лаять, а машины - бибикать, когда Мишель видит девятый сон, задрав ноги на бортик кровати или завернувшись в одеяло, как кремовая трубочка, когда Орен, не дождавшись меня, начинает похрапывать, прикрывшись книжкой "Линокс", которую читает на сон грядущий с тех пор, как мы познакомились, когда я уже почистила зубы и готова ко сну, на полдороги к кровати у меня неожиданно открывается второе дыхание. Проходя мимо компьютера, я как-то сама собой к нему заворачиваю на секундочку, ну вот только имейлы проверю... и через час вы можете меня увидеть в трусах и шарфе (ночью холодает), вдохновенно рисующей на фотошопе открытку ко дню рождения юзерше Икс. Скорее всего, на столе уже будет стоять натюрморт из стакана чая и бутерброда, потому что усиленная мозговая деятельность, как известно, вызывает аппетит.

Орен мною в ночных бдениях замечен не был. Чаще всего он садится "посмотреть новости", и через десять минут глаза его соловеют, а через пятнадцать он уже сладко спит. Где-то около одиннадцати он вдруг встает и идет "учить Линокс". По-моему, дальше первых 50-ти страниц он никогда не добирался. Как бы то ни было, утра у нас с ним совершенно одинаковые.


- Маласько! - громко орет Мишель из детской и топает ножкой в кровати. Судя по возмущению, орет довольно давно.
- Орен, дай ей "Матерну", - бормочу я.
- Щас, - деловито отвечает Орен с закрытыми глазами.
- Ма-лась-ко!!! - скандирует Мишель.
Орен вскакивает, я быстро засыпаю, пользуясь случаем. Через какое-то время у меня под боком возникает из тумана с Мишель, присосавшаяся бутылке. Орен спит. Кажется, я тоже, хотя почему-то слышу чириканье птичек за окном. Потом возле щеки мне становится мокро. Оказывается, это бутылка с недопитым "маласьком" капает на подушку. Рядом спит Мишель, раскрыв рот, и Орен, зарывшийся в одеяло, из под которого торчат на полметра только длинные ноги.

Я смотрю на часы, и не верю своим глазам. "Орен, - говорю я трагическим голосом, - мы проспали." "Шит! - загораются под одеялом два круглых красных глаза. Тут мы все в троем вскакиваем и начинаем суетливо бегать по квартире, энергично облачаясь, умываясь, и прыгая в одном носке. Мишель очень радуется, бегает в пижаме вокруг, танцует - она думает, что мы так играем.
- Ее нужно высадить на горшок, - говорю я, моя голову под краном. У меня короткие кудри, и по утрам они норовят почему-то улечься вверх, а не вниз, вопреки закону о тяготении.
- У нас нет времени, - хмурится Орен.
- У нас никогда нет времени, как же она научится на горшок ходить? - возмущаюсь я.
- Гасок. Хатю! - высказывает свое мнение Мишель.
Мы высаживаем ее на горшок. Мишель сидит довольная.
- Долго еще, как ты думаешь? - спрашивает Орен, с тревогой глядя на часы.
- По-моему, хватит, - решаю я, - и пытаюсь приподнять Мишель с горшка.
- А-а-а-а-а! - брыкается она и собирается зареветь, - Гасочек!!! Сидеть!!!
Я пугаюсь и отпускаю. Мишель сразу же садится на горшок обратно, всем своим видом показывая, что не оставит занятых позиций. Хоть бы пописала для приличия! Мы с Ореном топчемся вокруг и смотрим друг на друга.
- Мишели, - строго говорит Орен, наклоняясь к ней, - нужно идти в садик. Вставай!
- Неть, - твердо говорит Мишель, - здесь!
Я пускаюсь на хитрость. Спрашиваю:
- Папа, а ты хочешь корнфлекс?
- Конечно! - говорит Орен, подмигивая. Мишель последнее время открыла для себя корнфлекс, и готова есть его на завтрак обед и ужин. Мы идем в кухню и сильно трясем коробкой. То же самое я проделываю с кормом для котов, когда зову их есть. За дверью слышно пыхтение и ерзанье горшка по полу (видимо, Мишель пытается доехать до двери не вставая, как Емеля на печке), потом сдается, топот босых пяток - и вот она бежит, сверкая голой попой.
- Кофлес! - раздается боевой клич, - Хатю!
И немедленно отлавливается на предмет одевания. Два-три кружочка выдаются, чтоб Мишель не обижалась. За процесс одевания отвечаю я, поскольку для Орена нарядить малышку в синие штаны, красную майку да зеленый сарафан сверху - пустяки, дело житейское.
Еще несколько минут, и все бегут к машине.
- Лягуску, - кричит на бегу Мишель. Это значит - забыли любимую плюшевую лягушку, с которой она не расстается. Я разворачиваюсь и бегу обратно, за лягушкой. Но ее, почему-то, нигде не видно. Зато я вижу на столе свой мобильник - как удачно, что я вернулась. И пить хочется... Беру из холодильника два актимеля, возвращаюсь. Мишель уже пристегнута в кресле, мотор заведен, все ждут только меня. По радио передают погоду. Солнечно, переменная облачность.
- Уже половина восьмого, - роняет в пространство Орен.
- Лягуска?! - не веря своим глазам, гневно спрашивает меня Мишель.
- Нету, - расстраиваюсь я, - на вот тебе вместо лягушки актимель.
- О, амилель! - Мишель иногда бывает сговорчива.
- Я на работе обещал быть пораньше, - бурчит Орен.
На полу машины я вижу что-то зеленое и вроде бы плюшевое.
"Пробки на северном Аялоне от Ашалома до Ла-Гвардии," - дружески сообщает радио. Новый рабочий день начался.