Дом был стар. Он помнил всё. Даже лица своих первых жильцов, многие из которых уже умерли. Помнил все события, более или менее значимые, и которые обсуждались на лавочках возле подъездов. Дети росли на его глазах. По его лестницам сначала слышался лёгкий топоток ножек, затем весёлый перестук каблучков, затем уверенные шаги, а рядом лёгкий топоток детских ножек. Он встречал новых поселенцев, стараясь, чтобы они увидели какие красивые клумбы возле подъездов, как чисто внутри, и как совсем мало трещин….. Он провожал в последний путь, тоскливо поблёскивая стёклами. Он просыпался с рассветом и осторожно прикрывал дверь за теми, кто уходил в такую рань. Засыпал, когда погасало последнее окно, или вообще не спал, смущённо отворачивался от парочки на его подоконнике. Он ждал с работы. Он думал над экзаменационными вопросами или трудной задачей. Он ж и в ё т. Живёт нашими жизнями. Наверное, так будет всегда. Люди будут приходить и уходить. Жить и умирать. Переезжать. А он будет нас встречать. Будет ласково светить окнами навстречу. Вот он я! – смотрите. Здесь стою. А вы куда пошли? Не заблудились ли? Вас ведь ждут. Он живёт в нас, как мы живём в нём.
…. Дом смотрел в зимнее небо, ловил снег и думал о том, что скоро весна, и опять у кого-нибудь потечёт крыша. Даже в том месте зачесалось. Он нахохлился и терпеливо ждал, когда же погаснет последнее окно. Там вместо того, чтобы готовиться к экзамену, стояли, курили в форточку и сочиняли сказку. Про старый дом.