01-06-2006 20:18 В продолжение предыдущей записи.
Пятница. Совершенно неожиданно оказалось, что обе на удивление хорошо спелись. Как только одна открывала рот с критикой, вторая поддерживала комментариями и аргументами. Потом, правда, обе смотрели друг на друга с видом, «Не очень-то и хотелось», но это было потом. Так что под совместным напором группа едва не взвыла. Благо, это был последний день тренингов.
– Чем занимаешься? – от нечего делать спросила Наташа.
– Стихи пишу, – равнодушно ответила Ева.
– О чём, если не секрет? – уточнила Наташа.
– О дожде, – пояснила Ева.
– Да ну? – Наташа к недоумению Евы внезапно оживилась. – Прочитай, а?
Польщённая вниманием к своему творчеству, Ева даже на мгновение забыла об обоюдной неприязни.
– ... – продекламировала она.
– Здорово, – Наташа мечтательно прикрыла глаза, вдохновенно представив в голове эту картину.
Едва они вышли из института, откуда ни возьмись, налетели чёрные тучи, и пошёл страшный ливень. Этот ливень длился все выходные, и даже в понедельник всё ещё накрапывал мелкий противный дождик.
* * *
Ева почти не опоздала. Влетев в здание института, она обнаружила одинокую Наташину фигуру, матерящуюся почём зря около стенда с расписанием.
– В чём проблема? – полюбопытствовала она, подходя поближе.
– А ты посмотри, – посоветовала Наташа, и снова сорвалась: – Нет, ты посмотри, чё эти уроды придумали!!
На стенде висела маленькая бумажка.
– С 11 октября все занятия проводятся в отделении института по адресу… Что?!? Где??? – возопила Ева, едва дошла до этого места. – Какого?!!..
После их продолжительных совместных воплей, обе всё же решили съездить и посмотреть, где это место находится. Конечно, большую роль в их убеждении туда поехать сыграл деканат, распевая серенады на тему: «Да это ж центр, рядом Москва-река, а из окон Белый Дом видно…». Короче, уговорились. Поехали. Однако, едва выйдя из тёплого метро, они поняли, что это была не самая лучшая идея в их жизни.
Сначала их ждал дикий дубняк на остановке от пронзительного ветра, долгая зубная дробь в адрес всех водителей и тирада брани, общая мысль которой сводилась к: «Спасибо Борису Николаевичу за наше счастливое детство!». Потом, когда на горизонте показался троллейбус, это «Спасибо, Господи, что не дал нам вот так глупо умереть во цвете лет». Когда же выяснилось, что троллейбус идет совсем не туда, точнее, не совсем не туда, а просто по своим, вернее, водительским делам, это попытка упасть и забиться в судорогах, которую толпа на остановке встретила злобным торжеством и молчаливым одобрением, мол, места больше будет. Далее следует напускной гордый вид, типа, нас здесь не валялось, и продолжение бдения с высматриванием транспорта. Гул неодобрения проносится над обломанной толпой.
Наконец пришёл троллейбус. Его встретили чуть ли не аплодисментами, прыгая от радости под колеса и хватаясь обмороженными руками за двери и окна как за последнюю в этой жизни надежду и опору. Троллейбус гостеприимно распахнул двери, добродушно зажимая часть приветствовавших его обмороженных рук по принципу: «Носорог плохо видит. Но при его весе это не его беда», люди из последних сил кинулись в кучу-малу, дабы залезть в салон. Особо активны те, кто недавно подошел на эту остановку. Те же, кто стоял давно, чаще всего так и остаются стоять, так как примерзают окончательно и бесповоротно.
…Из салона троллейбуса на напирающую толпу тупо взирала другая толпа, тоже напиравшая, но гораздо раньше и не на этой остановке. Помимо пустого взгляда на их лицах проглядывается явное нежелание сдавать свои позиции и столь же явное нехотение быть раздавленными, вперемешку с не очень убедительными: «Вас здесь не стояло» и «Места нету». Вконец осатанелая толпа людей с остановки, взяв ноги в руки, причем необязательно свои, с глухим рычанием врывается в салон, отмахиваясь от всего более-менее живого сумками и дипломатами. Ласковый голос водителя оповещает всех сукиных детей, что прут как стадо баранов, что посадка окончена, мол, очень жаль, но ничего не поделаешь, мать вашу туда-сюда. Двери закрылись, и троллейбус уполз, внешне напоминая беременного слона с патологическим ожирением.
Две-три первые остановки салон безмолвствовал. Затем началось выяснение, где чья нога и куда лезет чья рука. Салон постепенно начал напоминать поле брани, где страсти накаляются с каждой минутой.
– Мужчина, дайте, я подержу вашу сумку! – услышала обрывок разговора слева от себя Ева.
– А зачем вам моя сумка? У вас что, своей нет?
– Почему нет, вот она. Я вам помочь хочу.
– О-ой! А что это мы такие добрые?
– Не знаю, что это вы такие добрые, но я просто хотела помочь.
– А почем я знаю, ваша ли сумка стоит на коленях. Может, это вы тоже кому-то помогали!
– Правильно говорят, что инициатива наказуема! Народ грубый какой пошел! Я же сижу, и думала, что вам тяжело.
– А вы встаньте! Вон, пусть женщина с ребенком сядет! Эй, женщина! Слышите, я вам говорю! Ты чё, оглохла, дура?
– Сам козел!
– А что вы ребенка с собой таскаете? Вот так всегда: понарожают, а дите страдай!
– Да где ты здесь дите узрел, придурок?!!
– Ах, это даже и не дите! Конечно, куда вам! Вам бы сейчас лишь бы хвостом вертеть! Тьфу, молодежь!
– Мужчина, ну что вы заводитесь?
– Да пошла ты…
– Да пошел ты сам туда же!!!
– Отлично, там и встретимся!..
– Пробейте билетик! – в это время слушала Наташа справа.
– Пробейте сами!
– Ну вам же ближе, во-он вам компостер в ухо залезает!
– А он не работает!
– Ага, потому что вы уши не чистите.
– Да ты на свои зубы посмотри!
– Ну что вы хамите?
– Хамил твой дед в окопе, а я разговариваю!
– Не трогайте моего деда, он за вас на фронте воевал, чтоб вот такие обалдуи с немытыми ушами в троллейбусах на простых людей напраслину возводили! Щас я вашу маму так обзову!
– А ну заткнись про мою маму! Давай сюда свой билетик!
– Не дам, у вас руки немытые!
– Да что руки, ты бы на мои ноги посмотрела!
Девушки переглянулись и дружно сглотнули. Афиноген и Аполлонарий, забыв об обоюдной непереносимости, забрались повыше на крышу троллейбуса.
– Вам удобно на моей ноге? – слышалось тем временем откуда-то сзади.
– А что вы меня обнимаете?
– Это не я вас обнимаю, это вот этот дедуля, одна радость на старости лет.
– Вы уверены?
– Угу. Я вынужден лапать вон ту толстую тетку.
– А, ну тогда извините. Да, кстати, это вовсе не я стою на вашей ноге, а дедушка. Вот к нему и претензии.
– И как это он умудряется и вас обнимать и мне еще настроение портить?
– Да нет. Мой в шапке, а ваш лысый!
– Ишь ты какая! А может, ваш тоже лысый под шапкой? Тоже мне, дискриминантка нашлась!
Вот в такой премилой атмосфере, вместе с толпой чутких и понимающих россиян девушки доехали до нужной остановки. Минут десять бодрым шагом обе топали по улице, распрямляясь из состояния гармошки (спасибо вам, люди добрые!) в состояние студента (ну, тоже мало чем привлекательное!). Ещё минут десять приходили в себя, а когда, наконец, пришли и огляделись, их стала охватывать паника.
– Гдей-то мы? – почему-то тихо спросила Ева, оглядывая грязную, но некогда белую двухметровую железобетонную стену с ржавой колючей проволокой наверху.
– Не знаю, – так же тихо откликнулась Наташа, осматривая старые полуразрушенные пятиэтажные домишки.
«А где наш институт, где этот светоч знаний?» – робко спросил у Афиногена Аполлонарий.
Афиноген только плечами пожал, растерянно оглядываясь по сторонам.
– Но мы же в центре, да? – как-то неуверенно уточнила Ева. – Вон там, за этой стеной, по-моему, речка…
– А за речкой Белый Дом, – высмотрела Наташа. – Красиво там.
– Ага. Красиво там, а мы почему-то здесь! – жалобно хлюпнула носом Ева.
– Ладно. Будем разбираться, – Наташа решительно зашагала в сторону домов. – Щас посмотрим, что это за улица, и никаких проблем…
Проблемы, однако, начались сразу же. Во-первых, ни на одном из домов не оказалось таблички с названием улицы. Во-вторых, прохожих на этой самой безымянной улице тоже не было, так что спросить, где они находятся, не представлялось возможным. Ну и, в-третьих, снова начал моросить маленький, препротивнейший холодный дождик. Измученные девушки, проклиная всё на свете, прочёсывали окрестные дворики с надеждой отыскать свой институт хотя бы не по адресу, а по внешним признакам. Логика подсказывала им, что такое большое здание с кучей студентов просто не могло не попасться на глаза, но… не попадалось оно, хоть ты тресни!
– Я найду его, – бубнила Ева со злостью через полтора часа мучений. – Из принципа найду! Чтоб знать, куда потом подложить бомбу…
Замёрзшая Наташа постучала зубами в знак согласия, и обе в очередной раз завернули в истоптанную ими подворотню.
«Мне интересно, как же долго ещё мы будем здесь бродить?» – уточнил в это же время Аполлонарий, простужено хлюпая носом.
«Пока не найдём эту ботаническую малину, – внятно пояснил Афиноген. – Девахи у нас упрямые и уже промокли до костей, так что им терять нечего. Сусанины, блин. А ваще, Поля, у тебя среди этой кучи бумажек, кои ты повсюду с собой таскаешь, разве нет банальной карты?»
«Какая карта, я же муза!» – напомнил Аполлонарий, слегка поморщившись от такого панибратского отношения.
«М-да, совершенно бесполезное создание», – резюмировал Афиноген.
Аполлонарий пошёл красными пятнами от возмущения, но тут Афиногена озарило:
«Слухай, братан, давай, взлетай повыше, и ищи нам здание. Бушь дорогу указывать».
..
«Куда?»
«Левей!» – донёсся еле слышный писк.
«Куда?!»
«Левей!!» – писк перешёл в визг и оборвался на самой финальной ноте – похоже, Аполлонарий сорвал голос.
Афиноген вздохнул и осторожно попытался потянуть Наташу влево. Та застыла и прислушалась.
– Ты чего? – вопросительно подняла бровь Ева.
– Не знаю. У меня, кажется, прозрение, – ответила та. – Пошли!
Наташа схватила Еву за руку и потащила за собой.
..
– Вот это дыра! – выдохнули одновременно девчонки и ангелы, оскорблённые до глубины души.
Глава 3.
Встреча в троллейбусе, заходим в институт с опозданием, сдаём деньги на проездной и сваливаем.
«Да, и опять-таки хочу я, Афиноген, коснуться вашей речи. Сия манера выражаться, груба, грязна и примитивна. Так ангел говорить не может, поскольку это некультурно», – заключил Аполлонарий.
Встречаемся в метро специально. Заходим дальше в институт. Хохмим. Ангелы волнуются. Обратно на электричке – шлагбаум.
– Слушай, как на счёт поехать сегодня на электричке?
– Гениально. А ты расписание знаешь?
– Ну-у, по логике вещей…
«Так, Поля, давай, одна нога тут, другая там, – оживился Афиноген. – Надо выяснить, чё там с электричкой».
Аполлонарий кивнул, растворился, впрочем, почти тотчас же проявившись обратно с на редкость обеспокоенной рожей.
«Афиноген, там это… электрички нету, – сообщил Аполлонарий нервно. – И не будет ещё как минимум минут сто двадцать! Они замёрзнут там, простынут! А если заболеют и пропустят свои занятья в институте?..»
«Ладно, ща всё поправим», – Афиноген попытался придержать Наташу, но та даже внимания не обратила. Афиноген попытался снова. Наташа споткнулась, тихо ругнулась сквозь зубы, однако движения не прекратила.
«Во упрямая, а?» – выдохнул Афиноген и попытался «вразумить» Еву. С таким же результатом. Точнее, без оного. Ева споткнулась, ругнулась, и прошествовала дальше.
– Что за дороги строят? – вздохнула Наташа, снова спотыкаясь на ровном месте. – Это ж все ноги переломать можно!
– Ага, – мрачно согласилась Ева, притормаживая перед неожиданно оказавшейся на дороге огромной лужей. – Ты глянь, всё против нас!
– И как мы её обойдём? – растерялась Наташа.
– Не дело отступать перед неприятностями! – с пафосом провозгласила Ева, цепляясь за ветки чахлого придорожного деревца и совершая с его помощью гигантский прыжок. – С неприятностями надо бороться!
– Слушай, чё-то тут не так, – на мгновение посомневалась Наташа, пытаясь повторить её подвиг и попадая туфлёй в воду. – Может, это знак?
– Да брось ты, – беспечно махнула рукой Ева. – Знак, это нечто понятное. Например, шлагбаум. Или дощечка, с надписью «Сюда не ходить». В конце концов, банальная вывеска о земельных работах. Ты их видишь? Нет? Вот и я не вижу. Так что идём, нечего время терять, – и она решительно потащила подругу за собой.
«Да где я вам вывеску возьму!! – возмущался Афиноген. – Я вам кто? Строитель или ангел-хранитель? Ко мне прислушиваться надо!! А они вывесок требуют! Щас, побежал рисовать уже…»
Пока Аполлонарий пытался успокоить раздражённого Афиногена, девушки по-прежнему упрямо топали по дороге.
– Табличка, табличка… – бормотала Наташа себе под нос и вдруг, споткнувшись, показала пальцем себе под ноги. – О, ну вот, собственно!
Ева посмотрела в указанном направлении. Под ногами у Наташи валялась задрипанного вида картонка «Туалет платный».
– Мило, – ехидно заметила она. – И что?
– Ну, ты сама хотела знак… – неуверенно протянула Наташа.
– Наташ, мы же с тобой не в сортир собрались! – категорично напомнила Ева. – Нашла небесный знак, блин… Ага, как же. Не верю! – изрекла она не хуже Станиславского и пошла дальше. Наташа вздохнула и поплелась следом.
В течение ближайших пяти минут девушки ещё несколько раз натыкались на «небесные знаки» непонятного назначения. К примеру, среди них присутствовали и такие, как дощечка «Молоко только по пятницам», половинка вывески какого-то уже, по-видимому, давно не существующего кафе и даже указатель «обгон запрещён».
В конце концов, хмурая Наташа молча уставилась на неизвестно откуда взявшуюся ржавую железную табличку с трансформаторной будки «Не влезай – убьёт!».
– Не нравится мне всё это, – сообщила она, разглядывая черепушку с костями.
…
– И всё-таки это были знаки, – хмуро изрекла Наташа, разглядывая расписание.
«Ну, неужели, наконец, дошло? – ехидно откомментировал Афиноген. – Что ж, лучше поздно, чем никогда…»
– Знаешь, никогда раньше не получала небесных знаков, – задумчиво поделилась Ева. – Слышать слышала, но вот самой сталкиваться с ними ещё не приходилось…
– Аналогично, – Наташа кивнула.
Опять в метро специально.
Афиноген умотал в небесную канцелярию с еженедельным отчётом о проделанной работе, оставив девушек на попечение одного Аполлонария. Аккуратный Аполлонарий без помех сопроводил подопечных по метро и даже посадил в троллейбус, как появился запыхавшийся Афиноген.
«Ты чего творишь??? – прям таки взвыл он. – Ты куда их тащишь?!?»
«В институт, – пискнул ничего не понимающий Аполлонарий. – А что?»
«Да им нельзя сегодня в институт!»
«Прогуливать? Ну, нет, Афиноген, опомнись, это слишком…»
«Слишком будет, когда они контрольную завалят! Они ж к ней не готовы! Вот и оставь тебя одного на полчаса после этого! Ну ничего доверить нельзя…»
«Но как же так, я же не знал…» – заоправдывался Аполлонарий.
«У, врезать бы тебе… Ты что, почту не получал? Я тебе двух голубей послал!»
«А я здесь ни при чём! Ты на погоду посмотри, какой нормальный голубь долетит в такой ветрище? Ну а в метро? Как голубь по метро летает, ты себе представить можешь? Ох, что же делать-то, как их остановить-то…»
«Учись!» – Афиноген без промедления взобрался на крышу троллейбуса и решительно дёрнул за рога.
Троллейбус вздрогнул, замигал свет. Афиноген ещё решительней дёрнул рог, и троллейбус остановился. Минуты три можно было отдыхать. Но едва троллейбус снова тронулся, Афиноген опять принялся за дело. Аполлонарий решил помочь, но при таком сильном ветре его едва не снесло с крыши. Он уцепился за рог и только развевался на ветру как флажок.
– Слушай, чё-то странное с троллейбусом, – в это время поделилась Ева мыслями.
– Ага. Может, это знак? – сразу же предположила Наташа.
– Какой же это знак? – посомневалась Ева. – Ведь мы почти всю дорогу замечательно проехали. Вспомни, вчера знаки на нас с самого начала сыпались!
– Ну-ну.
Всё-таки они на пару приехали. И с ужасом узнали о контрольной.
– Эх, всё-таки это был знак, – пробубнила Ева, уставившись на листок с непонятными обозначениями: ПР, ПЕР, ВИП, ОИП, НИП…
– В следующий раз будем умнее, – пробурчала Наташа, оглядывая свой листок. – Чтоб во второй раз так наколоться… Ев, как З–У относится к З–Ф?
– А кто это?
– Это я надеялась узнать у тебя…
Следующие двадцать минут девушки невольно демонстрировали изумлённым ангелам, как надо избавляться от проблем путём подключения к их решению народных масс, а точнее, более образованных сокурсников, которым катастрофически не повезло находиться рядом. В результате своей деятельности обе имели более-менее приемлемые варианты с ответами почти на все вопросы и замахивались на последний.
– Вот так, – Ева довольно оглядела свой исписанный листок. – Нельзя зависеть только от небесных знаков. Видишь, мы почти всё прекрасно написали.
– Ага. И даже пару не прогуляли, – согласно кивнула Наташа. – И теперь осталось только узнать, где находится зона, обрабатывающая информацию, которая поступает от зрительного анализатора?
– Ну… Хрен её знает. В голове, наверное, – здраво предположила Ева.
– Какая логика! – восхитилась Наташа. – А поконкретнее?
А поконкретнее не получалось. Большинство окружавших их сокурсников уже пошли сдавать свои работы, так что положение становилось критическим. И девушки, и невидимые для них ангелы серьёзно задумались.
«А может быть во лбу? – предположил вдруг Аполлонарий. – Упоминают ведь о третьем глазе…»
– Слушай, Наташ, меня тут озарило, – подняла палец вверх Ева. – Говорят ведь про третий глаз. Значит во лбу.
– Ладно, – Наташа вздохнула. – Значит, пишем – в лобных долях. Всё равно уже сдавать надо.
…
– Девушки, это самая глупая ошибка. Всем известно, что эта зона – в затылочной области мозга.
Девушки схватились за головы.
– Блин, так наколоться…
«Глаз во лбу! Тоже мне, анатом-любитель! – шипел в это время Афиноген. – Не знаешь, так молчи в тряпочку, помощничек, блин…»
«Откуда же я знал! – оправдывался Аполлонарий. – Всегда же только об одном и слышишь – нет на затылке глаз, и всё тут…»
..
– Да, знаки всё-таки надо слушать, – мудро решила Ева. – Раз уж они есть. Вот сидели бы себе сейчас дома и горя не знали…
Сидим на паре, уходим. Сюда же про «Мерин» в яблоках, когда домой едем.
Поскольку ни на каком блоге...
[Print]
Samum