И так мы вошли внутрь вокзала. Сразу бросилось в глаза больше осторожности и аккуратности и собранности, с которой двигались люди. Но без напряга, просто, легко, не задумываясь. Нигде не кричат, не перекрикивают. Очередь в камеру хранения продвигается слаженно и почти бесшумно. До слуха долетают негромкие слова на разных языках. Помимо украинского и русского, как основных, я слышала еще польский и какой то еще, возможно чешский.
По-польски говорил гладко выбритый со всех сторон пацанчик, лет от 18 до 30, осторожно сверкая золотым зубом, осторожно, но и нагло оттопыривая под нужным углом пальцы, доставая осторожно деньги из дорогого и очень аккуратного портмане. На глове, с заметной тщательностью, тютелька в тютельку была установлена очень аккуратная норковая шапка пирожком.
Фраза Солнышка: «Вот и такие бывают гопники» с лихвой покрыла все мою дальнейшую характеристику. Внимание дальше уже сосредоточилось на том, сдам ли я штатив или нет.
Потом мы вышли по другую сторону вокзала и увидели город-мечту, которая мне сразу не понравилась. Нам открылась унылая, серая перспектива улицы, предлагающая уйти прочь. По одну сторону тянулся бесконечный бетонный забор, по другую – киоски, вагончики-магазины, вагончики-кафе. У меня от удивления аж засосало под ложечкой. И это Львов, ну что за…! Впрочем, мы все изрядно проголодались. И покоряясь, протянувшейся только вперед судьбе, я пошла навстречу утру вместе со всеми остальными участниками.
Дыхание давало пар. Мороз был не слабый.

Продолжение следует...