Александр Галич "Королева материка"

Когда затихает к утру пурга,
И тайга сопит как сурок,
И еще до подъема часа полтора
(А это немалый срок),
И спят зэка, как в последний раз —
Натянул бушлат — и пока! —
И вохровцы спят, как в последний раз -
Научились спать у зэка,
И начальнички спят, брови спят,
И лысины, и усы,
И спят сапоги, и собаки спят,
Уткнувши в лапы носы,
И тачки спят, и лопаты спят,
И сосны пятятся в тень,
И еще не пора, не пора, не пора
Начинать им доблестный день,
Лишь один вертухай на вышке торчит,
Но ему не до спящих масс,
Он занят любовью — по младости лет
Свистит и дрочит на Марс,—
И вот в этот-то час, как глухая дрожь,
Проплывает во мгле тоска,
И тогда просыпается Белая Вошь,
Повелительница зэка.
А мы ее называли все —
Королева Материка!
Откуда всевластье ее взялось,
Пойди расспроси иных,
Но пришла она первой в эти края
И последней оставит их...
Когда профессор каких-то щей
Подобьет на счетах итог
И скажет, что кончились все срока
И не капает новый срок,
Тогда сложат из тачек и нар костер,
И, волчий забыв раздор,
Станут рядом вохровцы и зэка
И написают в этот костер —
Сперва за себя, а потом за тех,
Кто пьет теперь Божий морс,
Кого шлепнули влет, кто ушел под лед,
Кто в дохлую землю вмерз,
Кого Колыма от аза до аза
Вгоняла в горячий пот,
О, как они ссали б, закрыв глаза,
Как горлица воду пьет!
А потом пропоет неслышно труба,
И расступится рвань и голь,
И Ее Величество Белая Вошь
Подойдет и войдет в огонь,
И взметнутся в небо тысячи искр,
Но не просто, не как-нибудь —
Навсегда крестом над Млечным Путем
Протянется Вшивый Путь!
Говорят, что когда-то, в тридцать седьмом,
В том самом лихом году,
Когда покойников в штабеля
Укладывали на льду,
Когда покрякивала тайга
От доблестного труда,
В тот год к Королеве пришла любовь,
Однажды и навсегда.
Он сам напросился служить в конвой,
Он сам пожелал в Дальлаг,
И ему с Королевой крутить любовь
Ну просто нельзя никак,
Он в нагрудном мешочке носил чеснок,
И деньги, и партбилет,
А Она — Королева, и ей плевать —
Хочет он или нет!
И когда его ночью столкнули в клеть
(Зачлись подлецу дела),
Она до утра на рыжем снегу
Слезы над ним лила.
А утром пришли, чтоб его зарыть,
Смотрят, а, тела нет,
И, куда он исчез,— не узнал никто,
И это — Ее секрет!
А еще говорят, что какой-то хмырь,
Начальничек из Москвы,
Решил объявить Королеве войну,
Пошел, так сказать, «на вы».
Он гонял на прожарку и в зоне и за,
Он вопил и орал: «Даешь!»
А был бы начальничек чуть поумней,
Он пошел бы с Ней на дележ,—
Чтоб пайку им пополам рубить
И в трубу пополам трубить,
Но начальник умным не может быть,
Потому что — не может быть.
Он надменно верит, что он — не он,
А еще миллион и он,
И каждое слово его — миллион,
И дело его - миллион.
Но когда ты один и ночь за окном
Отчерной пурги хмельна,
Тогда ты один, и тогда беги!
Ибо дело твое - хана!
Тогда тебя не спасет миллион,
Не отобьет конвой!
И всю ночь, говорят, над зоной плыл
Тоскливый и страшный вой...
Его нашли в одном сапоге,
И от страха — рот до ушей,
И на вздувшейся шее тугой петлей
Удавка из белых вшей...

И никто с тех пор не вопит: «Даешь!»
И смеется исподтишка
Ее Величество Белая Вошь,
Повелительница зэка.
Вот тогда Ее и прозвали все —
Королева Материка.
Когда-нибудь все, то придет назад
И кто не придет назад,
Мы в честь Ее устроим парад,
И это будет парад!
По всей Вселенной (валяй, круши!),
Свой доблестный славя труд,
Ее Величества Белой Вши
Подданные пройдут,
Ее Величества Белой Вши
Данники всех времен.
А это сумеет любой дурак —
По заду втянуть ремнем,
А это сумеет любой дурак —
Палить в безоружных всласть!
Но мы-то знаем, какая власть
Была и взаправду власть!
И пускай нам другие дают срока,
Ты нам вечный покой даешь,
Ты, Повелительница зэка,
Ваше величество Белая Вошь!
Наше величество Белая Вошь!
Королева Материка!

<1972>