заметила, что разучилась высыпаться, если под боком не сопит Смит.
хорошо это или плохо? не знаю :с


***

сегодня ужасный сон приснился. давно таких масштабных и детальных не было — со времён падающей пятиэтажки, по-моему.


пыталась ещё понять, почему меня мои сны так беспокоят. это ведь плохо, поддаваться их воздействию, давать им влиять на моё состояние вне сна. но почему-то каждый раз загружаюсь из-за них, обсасываю все детали, пытаюсь выудить, что откуда взялось и что на что повлияло. привычка копаться в себе? или мне проблем в реальной жизни не хватает, парюсь из-за снов? глупости, но сама себя раздражаю


***

начинается всё в моей школе, где я училась с пятого по одиннадцатый классы. сидим с моим классом (по ощущению, седьмой год обучения), где почему-то ещё присутствуют мои соседки по квартире Настя и Маша, подруга Кэт, ещё несколько смутно знакомых людей, с которыми нерегулярно сталкиваюсь в своей реальной жизни. просторный кабинет, каких не было в моей школе, залит серым светом угасающего хмурого дня, учитель почему-то не спешит включать лампы. вдруг за окном откуда-то издалека начинают выть сирены. воздух затапливает тревогой, зудящим ощущением неотступной, но пока ещё невидимой опасности. однако никто пока не проявляет признаков беспокойства — в нашем городе, Тайшете, РЖД является одной из самых влиятельных организаций, и многие знают традиции железнодорожников — когда кто-то из них умирает, коллеги-машинисты выдают столько тоскливых протяжных гудков, разносящихся по всему городу, сколько лет было почившему.

однако зуд изнутри всё не отпускает. и он усиливается стократ, когда становятся слышны тяжёлые, но как будто упругие взрывы — приближающиеся взрывы. все вскакивают со своих мест, кто-то испуганно вскрикивает — удары звучат всё ближе, становится слышен шум какой-то авиационной техники — дети подлетают к окнам — над школой пугающе небыстро, так угрожающе проносятся тёмные животы самолётов — и мгновение спустя сквозь грохот и потолок на одну из парт падает-прорывается бомба. все в ужасе застывают на мгновение, и оно тянется вечность, как это бывает во снах. за это мгновение я успеваю: понять, что бомба почему-то морская — тяжёлый металлический шар с притуплёнными шипами во все стороны; что она сейчас — вот — сейчас — ужевзорвётся — бежим — всекакможноскорее; заранее понимаю, как мне будет не хватать моих вещей, остающихся в классе; безумно матеря себя, почему-то хватаю свой мобильник (уже с наклейкой-кедой, появившейся лишь этой осенью), как будтобыонмнесмертельнонеобходимбегиужедура...!!!

как в плохом голливудском фильме, едва успеваем отбежать на более-менее безопасное расстояние, раздаётся оглушительный взрыв, за которым следует моё временное помутнение сознания.


***

история продолжается, как я понимаю, часом-полутора спустя. каким-то образом (воздушно-капельным путём, не иначе), у всех по головам распространяется информация, что это какой-то террористический акт. наша школа оцеплена, и все люди, находящиеся в ней, в смертельной опасности. почему целью избрана наша школа и почему террористам необходимо убить каждого из нас — ох, один создатель моих снов знает. причём информация о местоположении школы и ещё бог весть какая, но важная и опасная информация была передана злодеям какими-то из учеников школы. меня трясёт от возможности наличия таких крыс рядом со мной.

я, Настя, Маша, Кэт и ещё пара незнакомых мне девочек прячемся в подсобке за кабинетом биологии. незнакомки трясутся и рыдают, Кэт смотрит в стену отчаянными глазами и молчит, Настя с Машей ещё как-то держатся и смотрят на меня. я тоже в отчаянии и страхе — по коридору ходят грязные и небритые бандиты с автоматами наперевес, они осматривают каждый оставшийся целым после бомбёжки кабинет, и всех, кого находят живыми, выводят на плац перед школой, и затем оттуда звучат выстрелы. и никаких звуков после них.

я говорила, что игры с условиями прятаться и убегать всегда нравились мне больше всех остальных? несмотря на ужас всей ситуации, условия, в которые мы поставлены, вселяют в меня судорожное желание двигаться и бороться за жизнь. я беру себя в руки, поднимаюсь с пола и выглядываю в окно подсобки — оно выходит на задний двор школы, и на нём никого нет. в голове рождается план — дождаться, когда коридорные дежурные в очередной раз кого-то уведут, быстро спуститься по пустующей лестнице к чёрному выходу и сбежать с оккупированной территории школы. опробовать мой план отваживаются только Маша и Настя. Маша со свойственной ей трезвостью разума предлагает рискнуть и отправиться буквально по следам уходящего террориста, не дожидаясь, пока он уйдёт далеко, Настя горячо её поддерживает и толкает нас поскорее уйти отсюда.

нам сопутствует удача (невероятная, если следить трезвым взглядом): на лестнице никого не оказывается, и на заднем дворе, этаком слепом пятне, нас никто не замечает. мы подбегаем под окна каморки (те находятся на высоте второго или третьего этажа, особенно учитывая фундамент и высокие потолки нашей школы), негромко зовём оставшихся там девочек. откликается только Катя. увидев нас на свободе, она передаёт нам оставленные Машей и Настей сумки и отчего-то вновь замыкается в себе и отказывается спускаться к нам, к спасению. после долгих уговоров на нас вновь нахлывает чувство надвигающейся опасности, и мы в слезах убегаем через разрушенный забор на свободу.


***

после очередного провала в памяти я нахожу себя уже поздно вечером, почему-то в иркутском автобусе, движущемся по пятому маршруту по тому же Тайшету. я только что завершила разговор с родителями — вот почему мне был так важен мой мобильник. понимаю, как же всё это время меня терзало и давило беспокойство за них. теперь я знаю, что с мамой, папой и Тимуром всё в порядке, они в загородном доме наших друзей, и еду я от микрорайона Пахотищева куда-то к той границе города, где меня встретит на машине хозяин дома. по меркам сна мне ехать около сорока минут — или — замечаю начинающийся впереди хвост красных огней — учитывая пробки — откуда пробки в Тайшете?! — все горожане поспешно покидают обычно такой маленький и тихий и так внезапно ставший опасным город — час-полтора. я, как обычно, сижу на самом дальнем месте, и так как автобус иркутский — водитель в нём тоже иркутский, точнее, очень горячекровный южанин, неспособный ездить на низких скоростях или соблюдать правила дорожного движения в пробках. я с невесёлым смешком прикидываю, что время моей поездки будет короче, чем я предполагала изначально. салон почти пуст, лишь кое-где по боковым местам жмутся тёмные личности, из-за стреляющих взглядов которых меня вновь затапливает зудящее чувство опасности и хочется поплотнее закутаться в одежду и стать как можно незаметнее в своём угловом месте. что я и делаю.
треть моего пути уже проделано, как сон снова начинает терять внятность и смысл. :)
я замечаю на проплывающей мимо стене пятиэтажки огромный постер идущего сейчас (по сну) в кинотеатрах фильма, который (по сну же) я уже смотрела — что-то среднее между «Троном: Наследие», «Голодными играми» и «Риддиком». причём половина постера выполнена в неоново-синеватом стиле, вторая — в глухо пламенеющем оранжевом. и означает это, что перед просмотром фильма у тебя есть выбор — в каком из стилей тебе его смотреть :) я смотрела синюю версию, и поездка на автобусе с моим воспоминанием о фильме незаметно трансформируется в одну из сцен оттуда. водитель уже — лихой Вин Дизель из «Форсажа», а попутчики таят опасность, в которой я должна разобраться... (Х)))
сон списывает это на то, что я задремала, прижавшись к стеклу. проснувшись на середине пути (от прыжка, который проделала моя задница во время лежачего полицейского, перед которыми водила, как мы знаем, тормозить не умеет), я замечаю, что ближе к выходу возле одного из сидений рассыпано четыре или пять зажигалок и пачек жвачки «Орбит» (псто не проплачен), на каждой из которых, я это чётко осознаю, написано по имени предателя, сдавшего террористам нашу школу. бред, но я обязана до них добраться! поднимаюсь со своего места и двигаюсь туда — но дорога пошла какая-то особенно колдобистая — автобус подкидывает всё сильнее и сильнее, словно водитель старается помешать мне добраться до имён — я падаю на четвереньки от очередного броска — плевать, ползу туда — зажигалки подпрыгивают передо мной, на одной из пачек я вотужепочтиразличаю чьё-то имя, написанное жирным чёрным маркером — и тут автобус резко останавливается, так внезапно, что меня поднимает на ноги. тёмные личности выметаются из салона, водитель гневно сверкает на меня чёрными очами и на плохом русском кричит, чтобы я убиралась и что дальше он не поедет. я растерянно оглядываюсь — мне ещё далеко до места встречи, пытаюсь как-то ему возразить, но тот в ответ орёт так страшно, что несколько секунд спустя я уже стою на обочине неосвещаемой загородной улочки и уныло думаю, что упустила свой шанс узнать имена крыс и что совершенно не знаю, как добираться теперь до родителей, потому что они никак не могут помочь мне добраться до них, кроме как от назначенного места встречи.
на этом сон кончается.

***
наверное, мне просто требовалось кому-то его рассказать во всех подробностях, чтобы избавиться от его влияния. сначала рассказала Смиту, но ему было о чём грузиться в тот момент, да и я не сильно внятно выражалась со сна. маму, как правило, никакие мои выдумки не трогают. так что нормальных слушателей я за весь день не нашла. Митя, с которым мы обычно делимся друг другу снами, днём был занят, а Уле я бы умерла писать это всё с телефона. так что привет, бложик.

В наушниках: Neko Case — Nothing To Remember
Отношение к жизни: —