Мой кот прижимает к себе игрушку, мышку, замызганную до слез. А я плачу в подушку, я вспоминаю письма, наши идеи и поезд, который тебя привез.

Я вчера долго не могла уснуть. Сначала сериал до 4 утра, 3 сезон Suits закончился просто потрясающе. Потом - "Сто лет одиночества", я думала, что смогу прочитать страниц 20 и лечь спать. Когда я осознала, что за окном рассвело и скоро мне не понадобится лампа, чтобы читать, я попыталась уснуть... И тогда мысли захватили меня. Я придумала как минимум три темы для обсуждения с самой собой в этом дневничке, но, к сожалению, мне не достало решительности встать, сварить кофе и начать все записывать. Сейчас слова складываются в предложения далеко не так изящно, как вчера, но говорить-то надо...

Итак, мы начинаем. Три истории про последствия.
1. Я сидела на холодном полу туалета. Локации в общежитии приобретают со временем некую сакральность - здесь я занималась сексом, блевала после очередной пьянки, и вот теперь сидела и смотрела на баночку с лежащей на ней полоской бумаги. Полоска была перевернута, чтобы не подглядывать и узнать все сразу, в один миг. Задержка была около недели... Около недели прошло с нашего расставания. Около недели я ничего не ела. Эта была моя последняя попытка вернуть то, что, как мне казалось, должно быть моим. Моя последняя надежда, и я сразу выбросила из головы все негативные варианты развития событий - я как-то надеялась на его порядочность. Скрестив пальцы, я взялась за краешек теста...
2. ... и опустила его в проклятую банку. Прошло полгода, а все изменилось с точностью до наоборот. Я ждала результата, а внутри бушевал ураган. Неприкрытая ненависть к тому самому человеку, ради которого еще полгода назад я была готова пойти на все, разъедала меня. Единственная мысль, точнее, обрывок мысли, пульсирующий у меня в голове, звучал: "Эмс. Эмс. Эмс..." Все, о чем я могла думать - это то, что я не смогу быть с ней, если сейчас я увижу барсука две полоски. Такие смешные женские проблемы, и все потому, что у меня не хватило стали в яйцах отказать, когда он приполз ко мне обратно. И вот, я любила Эмилию, в холле меня ждал человек, которого я терпеть не могла, а я переворачивала полоску бумаги...
3. ... и в этот раз я даже не знала, что чувствовать. Покрытый грустными обрезками ковра пол съемной квартиры был не таким холодным, как в общаге, но раз уж повелась такая традиция - сидеть и ждать, пока решается твоя судьба, то ничего не поделаешь. Я оттягивала это до последнего. И когда нервы пересилили желание быть с ним всю оставшуюся жизнь, я пошла в аптеку. Несколько дней до этого я складывала руки на животе, я думала об именах, я улыбалась чему-то, что могло быть или не быть внутри меня. Я отчаянно хотела этого, но не потому, точнее, не только потому, что у нас не было бы другого варианта, кроме как быть вместе, но и просто потому что хотелось почувствовать себя женщиной - снова, после двух лет сомнений. А с другой стороны, я все понимала.

Ни один из тестов не показал положительный результат. Такой уж у меня организм - в любой стрессовой ситуации никого не впускать, никого не выпускать. И здесь история о неродившихся детях кончается, и начинается история о поездах.
1. Я всегда знала, когда заканчиваются истории. Что-то внутри меня подсказывает - ты никогда больше сюда не вернешься, ты никогда больше его не увидишь, и чаще всего, это что-то не ошибается. Я чувствовала это, когда уезжала из отцовского дома. Грустно оглядев комнату, в которой я так много плакала, в которой я признавалась в любви, в которой мне было и плохо, и хорошо, я подумала - а ведь я сюда никогда не вернусь. Это было не решение и не фантазия, просто я знала. Так и случилось.
2. А еще я знала, что он вернется другим. Новые люди, идеи, мысли, он вырвался из болота Горбунков и почувствовал, что я - далеко не лучший вариант. И когда я стояла на платформе и ждала этот поезд из Тюмени, я знала - история кончилась. Именно сейчас и навсегда наша история кончилась. Так и случилось.
3. А другой поезд уезжал. Я снова плакала, пока последний вагон не вильнул хвостом в уходящих огнях. Я плакала, но не потому, что уже очень скучала, хотя это было правдой, а потому что понимала, как понимал полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, что никогда, никогда больше он не вернется. Мы никогда не встретимся снова, а если и встретимся, то уже в другом качестве, и все будет совсем по-другому. Я знала, что в последний раз коснулась его руки, и все мои дальнейшие попытки попрать судьбу были тщетны. Это уже было предопределено. Случится ли так на самом деле? Скорее всего. В этом я еще не обманывалась.

Не думаю, что кто-либо из рода человеческого читает эту строку. И хорошо. Дальше будет только хуже.