Окей, пацаны - Бунин. В деревенскую прозу я нет, но:

Господин из Сан-Франциско
"Он работал не покладая рук, — китайцы, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами, хорошо знали, что это значит!"

аххах

Бунин пишет, что богатые люди что лет назад развлекались на курорте стрельбой по голубям. Из боевого, между прочим, оружия.

Рассказ о богатом пенсионере, который ездит на заработанные деньги по миру и в процессе путешествий помирает. Больше там ничего не происходит, весь рассказ с начала до конца автор с нескрываемым отвращением описывает главного героя, его отвратительное богатство, его отвратительную семью, его отвратительную попытку купить счастье и удовольствие за деньги и т.п. Больше в рассказе ничего нет.

Там очень мало действия и много описаний, не самых плохих, но утомлящих.
Что забавно, автор сам был дворянином, хотя и обедневшим. То есть в рассказе несложно заметить и некоторую зависть)

Антоновские Яблоки
Еще один рассказ, целиком состоящий из бесконечного заунывного описалова.
Весь рассказ это такой плач ярославны по помещичьему быту, который загибается с началом двадцатого века. Написан в 1900, до большевиков еще семнадцать лет ждать, можно и поныть.

Бунин конечно автор чудовищно скучный. Я не помню, им детей еще в школах мучают?

Окаянные дни
Дневник автора, где описана его жизнь в период 1918-1920.

К сожалению интересующий меня 1917 год автоом не затронут. Безумно жаль. Автор регулярно ссылается на более ранние заметки, но они к сожалению до нас не дошли.
Дневник начинается первого января 1918 со строки:
"Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так."

Пробегаюсь совсем мельком.

"О Брюсове: все левеет, «почти уже форменный большевик». Не удивительно. В 1904 году превозносил самодержавие, требовал (совсем Тютчев!) немедленного взятия Константинополя. В 1905 появился с «Кинжалом» в «Борьбе» Горького. С начала войны с немцами стал ура-патриотом. Теперь большевик."

Стиль Бунина - это нечто среднее между нытьем и язвительностью. Он не из Питера красавец такой в ослепительно коричневом костюме?

Пятого января большевики переводят календарь на новый стиль. Бунин при этом уже начал дневник в старом бгг.

6 февраля
"В газетах – о начавшемся наступлении немцев. Все говорят: «Ах, если бы!»"

"Дама поспешно жалуется, что она теперь без куска хлеба, имела раньше школу, а теперь всех учениц распустила, так как их нечем кормить:
– Кому же от большевиков стало лучше? Всем стало хуже и первым делом нам же, народу!
Перебивая ее, наивно вмешалась какая-то намазанная сучка, стала говорить, что вот-вот немцы придут, и всем придется расплачиваться за то, что натворили.
– Раньше, чем немцы придут, мы вас всех перережем, – холодно сказал рабочий и пошел прочь.
Солдаты подтвердили: «Вот это верно!» – и тоже отошли."

аххах, но он забавный типчик конечно. мне кажется в жизни был вполне обаятельным.

"Блок открыто присоединился к большевикам. Напечатал статью, которой восхищается Коган (П.С.). Я еще не читал, но предположительно рассказал ее содержание Эренбургу – и оказалось, очень верно. Песенка-то вообще нехитрая, а Блок человек глупый."

бхыхыхы

"Из «Русского Слова»:
Тамбовские мужики, села Покровского, составили протокол: «30-го января мы, общество, преследовали двух хищников, наших граждан Никиту Александровича Булкина и Адриана Александровича Кудинова. По соглашению нашего общества, они были преследованы и в тот же момент убиты».

Тут же выработано было этим «обществом» и своеобразное уложение о наказаниях за преступления:
– Если кто кого ударит, то потерпевший должен ударить обидчика десять раз.
– Если кто кого ударит с поранением или со сломом кости, то обидчика лишить жизни.
– Если кто совершит кражу, или кто примет краденое, то лишить жизни.
– Если кто совершит поджог и будет обнаружен, то лишить того жизни. Вскоре были захвачены с поличным два вора. Их немедленно «судили» и приговорили к смертной казни. Сначала убили одного: разбили голову безменом, пропороли вилами бок и мертвого, раздев догола, выбросили на проезжую дорогу. Потом принялись за другого…
Подобное читаешь теперь каждый день."

7 февраля
"Во «Власти Народа» передовая: «Настал грозный час – гибнет Россия и Революция. Все на защиту революции, так еще недавно лучезарно сиявшей миру!» – Когда она сияла, глаза ваши бесстыжие?"

Бунина очень сложно не цитировать.

"Много дам, курсисток и офицеров стоят на углах улиц, продают что-то."

Привычные послереволюционные девяностые, я вижу.

"бегут и с восторгом, с неестественными ударениями кричат мальчишки:
– Взятие Могилева германскими войсками!"

9 февраля
"Вчера были у Б. Собралось порядочно народу – и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое."

"На Тверской бледный старик генерал в серебряных очках и в черной папахе что-то продает, стоит робко, скромно, как нищий…"

"Немцы будто бы не идут, как обычно идут на войне, сражаясь, завоевывая, а «просто едут по железной дороге» – занимать Петербург. И совершится это будто бы через 48 часов, ни более ни менее.
В «Известиях» статья, где «Советы» сравниваются с Кутузовым. Более наглых жуликов мир не видал."

Как не сложно догадаться, в СССР эти дневники не публиковались. Сам автор в двадцатых эмигрировал, и в принципе правильно сделал. Любовью к язвительности, нытью и самокритике большевики никогда не страдали.

14 февраля
"В трамвае ад, тучи солдат с мешками – бегут из Москвы, боясь, что их пошлют защищать Петербург от немцев."

15 февраля
"После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочарованы. Все те же призывы «встать, как один, на борьбу с немецкими белогвардейцами».
Луначарский призывает даже гимназистов записываться в красную гвардию, «бороться с Гинденбургом».
Итак, мы отдаем немцам 35 губерний, на миллионы пушек, броневиков, поездов, снарядов…"

17 февраля.
"Вчера журналисты в один голос говорили, что не верят, что мир с немцами действительно подписан.

В половине пятого на Арбатской площади, залитой ярким солнцем, толпы народа рвут из рук газетчиков «Вечерние Новости»: мир подписан!"

Мир подписан очень условный на самом деле. Большевики отступают, немцы наступают. При этом самих же немцев давят с другой стороны, они и сами на грани. При этом англичане и французы, которые давят немцев - сами тоже ничего хорошего для России не предвещают.

21 февраля
"Встретил Сперанского. Говорит, что, по сведениям «Русских Ведомостей», в Петербург едет немецкая комиссия – для подсчета убытков, которые причинены немецким подданным, и что в Петербурге будет немецкая полиция; в Москве тоже будет немецкая полиция и уже есть немецкий штаб; Ленин в Москве, сидит в Кремле, поэтому-то и объявлен Кремль на осадном положении."

Удивительные приключения немцев в России.

22 февраля
"Юлию из «Власти Народа» передавали «самые верные сведения»: Петербург объявлен вольным городом; градоначальником назначается Луначарский. (Градоначальник Луначарский!) Затем: завтра московские банки передаются немцам; немецкое наступление продолжается… Вообще черт ногу сломит!"

23 февраля
"Встретили К. «Немцы будут в Москве через несколько дней. Но страшно: говорят, будут отправлять русских на фронт против союзников». Да, все то же. И все то же тревожное, нудное, не разрешающееся ожидание."

Шиза полная.

25 фераля
"И при чем тут Марсельеза, гимн тех самых французов, которым только что изменили самым подлым образом!"

Шиза полная, и над ней играющая Марсельеза. Как это прекрасно.

27 февраля
"Опять праздник – годовщина революции. Но народу нигде нет, и вовсе не потому, что опять нынче зима и метель. Просто уже надоедает."

3 марта
"Немцы взяли Николаев и Одессу. Москва, говорят, будет взята семнадцатого, но не верю и все собираюсь на юг."

"Я ответил:
– Не народ начал революцию, а вы. Народу было совершенно наплевать на все, чего мы хотели, чем мы были недовольны. Я не о революции с вами говорю, – пусть она неизбежна, прекрасна, все, что угодно. Но не врите на народ – ему ваши ответственные министерства, замены Щегловитых Малянтовичами и отмены всяческих цензур были нужны, как летошний снег, и он это доказал твердо и жестоко, сбросивши к черту и временное правительство, и учредительное собрание, и «все, за что гибли поколения лучших русских людей», как вы выражаетесь, и ваше «до победного конца»."

Каждый первый любит рассказать про народ. И естественно потомственный дворянин Бунин тут нихрена не исключение. Кто тут "народ" как не он.

13 марта
"Возвращались с Тихоновым. Он дорогой много, много рассказывал о большевистских главарях, как человек очень близкий им: Ленин и Троцкий решили держать Россию в накалении и не прекращать террора и гражданской войны до момента выступления на сцену европейского пролетариата. Их принадлежность к немецкому штабу? Нет, это вздор, они фанатики, верят в мировой пожар. И всего боятся, как огня, везде им снятся заговоры. До сих пор трепещут и за свою власть, и за свою жизнь. – Они, повторяю, никак не ожидали своей победы в октябре. После того, как пала Москва, страшно растерялись, прибежали к нам в «Новую Жизнь», умоляли быть министрами, предлагали портфели…"

На марте дневник останавливается на год, и продолжается уже в 1919, когда Бунин в Одессе.

"Очень жалею, что ничего не записывал, нужно было записывать чуть не каждый момент. Но был совершенно не в силах. Чего стоит одна умопомрачительная неожиданность того, что свалилось на нас 21 марта! В полдень 21-го Анюта (наша горничная) зовет меня к телефону. «А откуда звонят?» – «Кажется, из редакции» – то есть из редакции «Нашего Слова», которое мы, прежние сотрудники «Русского Слова», собравшиеся в Одессе, начали выпускать 19 марта в полной уверенности на более или менее мирное существование «до возврата в Москву». Беру трубку: «Кто говорит?» – «Валентин Катаев. Спешу сообщить невероятную новость: французы уходят». – «Как, что такое, когда?» – «Сию минуту» – «Вы с ума сошли?» – «Клянусь вам, что нет. Паническое бегство!» – Выскочил из дому, поймал извозчика и глазам своим не верю: бегут нагруженные ослы, французские и греческие солдаты в походном снаряжении, скачут одноколки со всяким воинским имуществом… А в редакции – телеграмма: «Министерство Клемансо пало, в Париже баррикады, революция…»"

Не совсем понимаю, что за революция в Париже. В это время идет революция в Германии.

13 апреля
"Слухи и слухи. Петербург взят финнами, Колчак взял Сызрань, Царицын… Гинденбург идет не то на Одессу, не то на Москву… Все-то мы ждем помощи от кого-нибудь, от чего-нибудь, от чуда, от природы! Вот теперь ходим ежедневно на Николаевский бульвар: не ушел ли, избавь Бог, французский броненосец, который зачем-то маячит на рейде и при котором все-таки как будто легче."

Мировая война закончилась, но на нас продолжают наступать бывшие союзники, одновременно с гражданской войной.

Одесские записи значительно менее интересны. Там очень мало событий, много пространных размышлений и мутных слухов.

24 апреля Бунин посещает Питер
"В Москве жизни уже не было, хотя и шла со стороны новых властителей сумасшедшая по своей бестолковости и горячке имитация какого-то будто бы нового строя, нового чина и даже парада жизни. То же, но еще в превосходной степени, было и в Петербурге. Непрерывно шли совещания, заседания, митинги, один за другим издавались воззвания, декреты, неистово работал знаменитый «прямой провод» – и кто только не кричал, не командовал тогда по этому проводу! – по Невскому то и дело проносились правительственные машины с красными флажками, грохотали переполненные грузовики, не в меру бойко и четко отбивали шаг какие-то отряды с красными знаменами и музыкой… Невский был затоплен серой толпой, солдатней в шинелях внакидку, неработающими рабочими, гулящей прислугой и всякими ярыгами, торговавшими с лотков и папиросами, и красными бантами, и похабными карточками, и сластями, и всем, чего просишь. А на тротуарах был сор, шелуха подсолнухов, а на мостовой лежал навозный лед, были горбы и ухабы."

Отношение Бунина к коммунистам примерно такое же, как у доктора из Собачьего Сердца. Сам Бунин при этом сидит на зарплате у Горького и вполне неплохо себя чувствует.

"Рассказывают, что Фельдман говорил речь каким-то крестьянским «депутатам»:
– Товарищи, скоро во всем свете будет власть Советов!
И вдруг голос из толпы депутатов:
– Сего не буде!
Фельдман яростно:
– Это почему?
– Жидив не хвате!
Ничего, не беспокойтесь: хватит Щепкиных."

лол

"Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким высокомерием глумятся они над «испуганными интеллигентами», – точно решительно нет никаких причин пугаться, – или над «испуганными обывателями», точно у них есть какие-то великие преимущества перед «обывателями». Да и кто, собственно, эти обыватели, «благополучные мещане»? И о ком и о чем заботятся, вообще, революционеры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?"

4 июня
"Колчак признан Антантой Верховным Правителем России. В «Известиях» похабная статья: «Ты скажи нам, гадина, сколько тебе дадено?» Черт с ними. Перекрестился с радостными слезами."

Бунин отровенно надеется на победу белых.

Под конец июня заметки обрываются. Понимая, что белые проигрывают - Бунин бежит из Одессы и из России и до конца жизни оседает в Париже (за исключением периода второй мировой, когда он благоразумно скрывается на высокогорной вилле, не имея не малейших иллюзий по поводу фашистов).