К концу у Шекспира все в лежку лежат,
Кинжалы в крови, и дорогою в ад
Идут поселенцы вселенського рая,
И все женелюбы – у смертного края,
И даже шуты перестали шутить,
И зритель в раздумье, как надобно жить
И самый спокойный из них, растревожен,
Глотает по восемь лечебных горошин,
Но нет в этом мире покоя ему,
И гостем он бродит в своем же дому.
И только спокойны рабочие сцены
На блоках вздымают фанерные стены,
И Гамлет, бутылку открывши ножом,
Лаэрту в бокал наливает боржом.

(Лев Озеров)