Есть на планете город Питер. Он поделён на острова.
Будь в алфавите больше литер, я бы сложил из них слова.
Склеил бы опус я и даже целый бы эпос развернул.
Благо, недавно в Эрмитаже я вдохновенье почерпнул.

Вздумалось вдруг в ненастье мне зайти в Эрмитаж.
Взял и зашёл. А на стене висит персонаж,
малозаметный глазу, ярких между личин.
Но среди прочих сразу я его отличил.

Щёки и лоб его багровы, силы он полон и огня.
В цирке он мог бы гнуть подковы и багроветь, подковы гня.
Стать бы он дельный мог сановник. Важно смотрелся бы в седле.
Был бы в пехоте он полковник и канонир на корабле.

Мог бы он всё на свете, вон какой габарит!
Плохо, что на портрете он сидит и молчит.
Ибо герой без жеста схож неведомо с чем.
Повесть моя ни с места. Что ж, пойду и поем.

Неповторим и одинаков, город шумит, течёт Нева.
Жаль, в алфавите мало знаков, я бы сложил из них слова.
Я разместил бы всё по полкам, распределил бы мишуру.
Но персонажу (вой хоть волком) дела никак не подберу.

Время летит. Бумага терпит. Кто виноват?
В Питере шум и влага. Эрмитаж нарасхват.
В зале, привычным фоном став, красуется холст.
И персонаж на оном - брав, беспечен и толст.

Уж с тополей, дубов и буков жёлтая падает листва.
Нет в алфавите нужных буков, чтобы сложить из них слова.
Способа нет добиться толка от персонажа моего.
Всё потому, что был он только лодырь и больше ничего.

Да, никаких не делал дел он, я узнавал.
Целую жизнь пил-ел он, пел он и танцевал.
Но на холсте прекрасном всплыл из небытия.
Хоть и гулякой праздным был, как Моцарт и я.

Перья долой, подать фужеры, фрукты и музыку сюда!
Будем бездельничать, моншеры, будем лениться, господа!
Но, несмотря на нашу леность, много веков пускай подряд
ценят потомки нашу ценность и с замиранием хранят.

Организуя стаи, пусть повсюду не раз
правнуки наши наизусть цитируют нас.
И над рекой Невою масс народных толпа
пусть вознесёт главою нас превыше столпа.

Михаил Щербаков

Как же здорово читать новую книгу Пелевина после Елизарова! И, главное, я читаю и понимаю, что он даже(!)лучше чем Сорокин. Такое удовольствие, которому в чтении ничего не мешает и не смущает! И дело не в треше или наличие рваного мяса у Елизарова или гениталий и фекалий у Сорокина, это все художественные средства у не самого плохого и очень хорошего мастера своего дела, которые знают зачем они эти средства создали.

Это так же и радость по принципу тесных ботинок. Нужно прочесть то, потом то, а потом вон то, а потом Пелевина. Кайф неземной. Но потом вдруг посещают грустные мысли. Неужели из тех, кто может написать новое, он один такой мастер, неужели останется только перечитывать его книги, которые читала и удивлялась смелости и таланту автора еще 10 лет назад, да ждать новых? Понятно, что других такого уровня из живых, современных и действующих я просто не читала, а они наверняка есть и это все страхи и грусть, тянущая лодочку надежды ко дну, но все же…
Обожание, восхищение, граничащее со страхом потерять, а точнее другого такого не найти.
Вообщем, роман «Т» еще не дочитан до конца и это радует:-)

А впереди еще: заботы о нашем однокомнатном поместье, решения что сделать еще из еды, ведь вкусняшки, которые я готовила половину воскресенья мы почти доели… Так вышло.
Звонок Татьяне, чтобы покрасить волосы. Снова в тот в меру яркий, нежный, сочный оттенок рыжего:-))

А Пелевин все таки – Гений.