...Утром ты сказала мне, что надо бежать. Мудрый Шати, твой учитель, проболтался на коллегии о некой опасности, грозящей городу. Наверное, это та самая катастрофа, о которой уже две недели судачат все водители летательных машин в перерывах между сетованиями на то, что их "Ман-Шелиры" уже совсем опускаются брюхом на воду и приходится уворачиваться от волн. Но наша машина будет летать выше. Намного выше. Даже самые высокие волны не достанут ее, а пенные гребни унесет прочь ветер, рвущийся из турбины. И наша машина никогда не упадет камнем в воду. Никогда. Я уверен. Уже сегодня ночью мы сможем летать.
Я никогда не был прилежным учеником. На начальном цикле изумлял нашего наставника, мудрого Кури вопросами о том, почему нельзя использовать для подъема машин быстрые и послушные турбины, а вместо этого надо покрывать всю машину листами ориума, толстыми и тяжелыми. Тогда Кури задал мне хорошую взбучку, но на вопрос так и не ответил. И я не оставил своих сомнений.
Когда на третьем цикле каждый из нас строил первую свою машину, я неимоверными ухищрениями обсчитал Хранителя и забрал вместо трех листов ориума четыре. Три листа ушли на мою учебную конструкцию (кстати, заслужившую отличные отзывы), а один я разрубил на куски и пустил в дело тайно. Сперва надо было проверить возможности маленьких кусков ориума. Мой хороший друг из академии водоснабжения строил водоотливную машину и имел чертежи ее лопастей и колес. Мы изменили чертежи так, чтобы обод колеса стал толстым, а после отливки вырубили в нем пазы и заложили в них куски ориума. Попав в бронзовый корпус, новое колесо начало вращаться с огромной скоростью. Успех был полный. Отлитое колесо потом отправилось в переплавку (ох и досталось, надо полагать, кому-то в литейной мастерской!), а ориум был вырезан и сохранен на будущее.
Я решил построить турбину большой мощности и испытать ее в деле. На счастье, моим родственникам на дальнем острове понадобился винт для кольцевого ветряка и у меня появился повод зайти лишний раз в литейную мастерскую не привлекая избыточного внимания учителя. Я переделал чертежи винта, снабдив его массивным кольцом-маховиком с набором кольцевых пазов для ориума. По моему заказу литейщики отлили четыре винта - один для ветряка и три - новых, разного размера - в натуральную величину, в полтора и в два раза меньше чертежа.
Первую турбину я соорудил через неделю и незамедлительно запустил ее. Во время запуска ветер едва не развалил легкий ангар, не предназначенный для таких испытаний и опрокинул монтажный станок. Чудом я избежал неприятнейшего разговора с учителем, сказавшись больным. Больше нечего было и думать об опытах совместно со строительством учебной машины. Но теперь я знал точно: моя турбина будет работать. И я не я, если она не сможет поднять меня в воздух!
И я приступил к постройке еще одной, своей собственной, машины. Строил тайно, вечерами и по ночам, совсем перестал читать трактаты о свойствах ориума и мудрый Кури не раз говорил на коллегиях, что мне пора подумать о своих знаниях, что с такими куцыми сведениями я рискую не поднять учебную машину в воздух ко дню Посвящения. У меня все сразу не ладилось и чем больше длилось это строительство, тем больше оно казалось мне безнадежным делом. В уже почти построенном аппарате турбина никак не желала крутиться быстрее, а меж тем учебная машина без всяких турбин уже отрывалась от земли.
Так было, пока я не посвятил тебя в свою тайну. Кто бы мог подумать: лучшая ученица мудрого Шати, прилежнейшая из всех, помогает замкнутому молодому бунтарю в осуществлении его безумных планов! Это было бы невероятно, если бы не было правдой. И это чистая правда.
Ты посоветовала мне не крутить быстрее турбину, а сделать корпус машины разделенным, подобно крыльям и туловищу альбатроса. Сперва я не принял всерьез такой совет, но ты заставила однажды громадную птицу парить прямо у нас над головой, чтобы я мог рассмотреть ее полет. И я понял: только так можно оторвать от земли мою машину. Только крылатая конструкция дает возможность летать и управлять высотой, не полагаясь более на непредсказуемые свойства ориума. Принцип свободного полета теперь принадлежит нам. Ты назвала его принципом альбатроса. Нужна будет только скорость, и ее даст турбина. Остальное возьмет на себя воздух, с силой обтекающий странной формы, утолщенные спереди крылья. Любой, даже самый слабый ветерок будет выталкивать машину вверх, как морской шквал стремительно выталкивает в небо взлетающую с волны птицу.
... я стою над готовой машиной, сжимая в руках инструменты. Все готово. И никакая катастрофа теперь не страшна нам с тобою.

***

Уже время заката. Тяжелые свинцовые тучи залили город тревожным зеленоватым светом. Моя последняя коллегия была уже давно, так что я успел вывести машину на открытый воздух, установить крылья и проверить в действии турбину. Ты еще не приходила: коллегий сегодня у тебя побольше, да и наверняка мудрый Шати захочет продлить упражнения по формированию растений. Начал накрапывать дождь. Я сел на крыло машины, подставил под его приятно теплые и вместе с тем странно маслянистые капли лицо и закрыл глаза. Я был уверен во всем.

***

Первый удар был почти неощутим. Он прошел, как стонущая дрожь, через землю, не оставив после себя ни звука. Весь недалекий город, весь мир замер на минуту в безмолвном ожидании грядущего. А потом пришла буря. Не обычный разрушительный шторм, нет. Сильнейший ветер был осязаемым, отвратительно маслянистым. От него становилась скользкой и зеленоватой кожа и слипались глаза. И одновременно с ветром пришло будто из ниоткуда ощущение смертельной опасности, предчувствие надвигающегося непостижимого ужаса. Страх разорвал мне сознание и в его кровавых изломанных фрагментах зародилась пронзительно кричащая мысль: "ТЫ НЕ ПРИШЛА!". Одновременно я почувствовал, что машина медленно скатывается с опор под гнетом ветра. Ждать было нельзя. Я поднял прозрачный колпак и прыгнул в кабину, дернул к себе штурвал, снял запоры. В гуле ветра явственно обозначился басовый рев турбины, но не чистый, как недавно при проверке, а смешанный с непередаваемо омерзительными чавкающими звуками. Я посмотрел сквозь колпак, и обнаружил, что он затуманен странной зеленоватой жижей, которую ветер мельчайшей пылью наносил на него слой за слоем. Меня на минуту охватил безотчетный ужас. Казалось, эта отвратительная зелень покроет машину, остановит турбину и погребет меня, тебя и вообще всех навечно. Почти в отчаянии я рванул рычаг управления мощностью. И звук турбины стал уверенно, успокаивающе нарастать, пока не достиг оглушительного крещендо. Машина оторвалась от земли и, внезапно набрав скорость, ринулась вверх. Принцип альбатроса не обманул. Ветер сам поддержал меня и позволил взлететь. Изначальный ужас исчез, в мое сердце снова пришла уверенность в собственных силах. Я найду тебя. Вместе мы улетим из этого ослизлого ада. Все будет, как было задумано. Но на мгновение, слепым червем забилась в глубине разума из ниоткуда взявшаяся беспокоящая мысль: "НИКТО НЕ СПАСЕТСЯ".
Когда я поднялся на достаточную высоту и смог увидеть весь город, моим глазам представилось удивительное, пугающе странное зрелище. Высокие, толстые стены четвертого яруса, раньше бывшие белыми, теперь стали серо-зелеными, они качались, в них зияли чудовищные бреши, у их подножия образовались глубокие черные провалы. На глинистом холме подле города виднелось сквозь пелену приземистое здание Академии. Я хотел направить машину туда, повернул штурвал, турбина повернулась следом, но направление полета почти не изменилось. Слишком поздно я осознал главную свою ошибку при строительстве. Сделав турбину поворотной, я не дал машине никаких способов удерживать задаваемое направление. Поэтому при повороте штурвала она всего лишь опасно кренилась, и только яростный ветер не давал ей упасть. Прошипев сквозь зубы проклятие, я изменил угол наклона одного крыла, чтобы плавно снизиться против ветра. Но вопреки моим ожиданиям машина не снизилась, а быстро и легко повернулась вокруг наклоненного крыла, лишь слегка накренившись. Теперь я мог ею сносно управлять. Нацелившись на здание Академии, заметил, что ветер дует прямо в нос машины. Тогда я выровнял крылья, остановил турбину и начал стремительное снижение по воле ветра. Тело вдавило в сидение с такой силой, что едва можно было пошевелиться. Колпак совсем затуманился. Я пустил турбину вновь, опасаясь, что проклятая жижа забьет ее, и гнетущее давление исчезло. Скорость была уже не такой большой и можно было смотреть вниз через донное окно. Я летел сейчас над центром города. Широченный кольцевой канал - шлюз между стенами пятого и шестого ярусов исчез. Вместо него внизу был пустой черный ров, местами заваленный глыбами белого камня. Вода ушла. Мелькнула сперва грозная, но сразу же показавшаяся идиотской мысль: "ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ?". Город представился мне поднимаемым из океана неведомой силой. Но смотреть было некогда. Здание Академии стремительно приближалось. Я снизил мощность турбины, повернул против ветра и плавно опустился на небольшую площадку, служившую для проведения церемонии Посвящения. Несмотря на явно необычайные обстоятельства, никого не было видно. Я собрался вновь взлететь и попытаться найти тебя дома, но в этот момент грянул второй удар. Он сотряс Академию и весь город до основания. Огромный фонтан жидкой грязи ударил вверх из расположенного неподалеку колодца. И тут я увидел учеников. Они бежали. Видимо, удар повредил стены здания и вызвал панику. Вслед за учениками появились учителя. Они грозными окриками требовали ото всех бегущих остановиться и идти обратно. В разноголосом гомоне вдруг поднялся низкий резонирующий голос мудрого Шати, произнесший всего одну, страшную в своей сумасшедшей уверенности фразу: "НИКТО НЕ СПАСЕТСЯ!!!".
Если Шати еще находится в Академии, значит, ты тоже там. Эта мысль обожгла меня как удар бича. Я откинул колпак, прыгнул наружу и стремительно побежал внутрь здания. Вокруг метались обезумевшие люди, знакомые и незнакомые лица мелькали перед глазами в дикой круговерти, стоило большого труда не упасть, столкнувшись с кем-нибудь. В одном из коридоров с уже треснувшими стенами я почти сшиб с ног мудрого Кури. Тот неожиданно резко развернулся и сделал попытку схватить меня за грудки, но я, мысленно извинившись, отшвырнул его толчком в сторону. Даже потеряв его потом из виду, я долго слышал его истерические вопли мне вслед: "Я все знаю, проклятый бунтарь, гнусный богохульник! Тебе не уйти! Кара богов достигнет тебя везде! Черная бездна поглотит тебя и всех, кто за тобой!...", - продолжая свой стремительный рейд по Академии.
Я нашел тебя в дальнем зале лаборатории растений, там, где проводились специальные упражнения. Ты была в странном бессознательном состоянии, напоминавшем летаргический сон. Не знаю, что конкретно мудрый Шати с тобою сделал, но цель его мне вполне понятна. Учитель хотел перенести на себя твой дар успокоения, которым сам он никогда не владел. Удар стихии помешал ему закончить темный ритуал, а ударившая в голову фанатичная уверенность во всеобщей гибели заставила выбежать наружу вслед за учениками. Он оставил тебя в этом пустом зале на верную смерть...
Когда я снова пришел в состояние, позволяющее ясно мыслить, ты уже лежала на разложенном втором сидении машины. Весь обратный путь из разрушающегося здания Академии на площадку Посвящений слился перед глазами в отрывочную фантасмагорию, в череду неясных видений искаженных яростью и паникой лиц. Я захлопнул колпак, дал сразу большую мощность. С уже знакомым чавкающим звуком турбина выплюнула нанесенную в нее зеленоватую жижу и снова с гулом ветра смешался ее басовитый рев. Машина оторвалась от земли, а потом я развернул ее против ветра, опустил турбину выходом вниз, и, как в первый раз, стремительно рванулся в небо.
Когда высота полета позволила рассмотреть весь город, моему взгляду открылось чудовищное зрелище. Пять из семи ярусов стен уже были полностью разрушены, оставив после себя угрюмые остовы, древние изогнутые черные колонны, которым не страшны были никакие толчки. Эти колонны были неизмеримо старше и самого города, и, наверное, старше всего человечества. На первом цикле, во время показательных походов в катакомбы под стенами города мы все видели их мощные основания, уходящие в топкий глинистый грунт, и поражались материалу, из которого эти колоссальные сооружения были построены. Это был камень, черный, пористый и довольно хрупкий на вид, вроде вулканической пемзы, но по прочности он превосходил любой известный нам материал. Он прекрасно проводил воду, но только при прямом солнечном свете. Некоторые учителя говорили, что черным каменным гигантам предназначено стоять вечно. И сейчас я видел подтверждение этим словам, наблюдая, как качаются и покрываются трещинами циклопические стены шестого и седьмого ярусов, а из них победно прорываются наружу, к свету, неколебимые черные колонны. Я наклонил крыло и стал разворачиваться, чтобы пересечь город на большой высоте и лететь на запад к материку. Но после разворота обнаружилось, что лететь туда нельзя. На гибнущий город ползла туча. Она находилась примерно на той высоте, где сейчас находились мы, имела резко контрастирующий с серо-зеленоватым оттенком окружения ярко-белый цвет и выглядела странно, пугающе монолитной. Смутное чувство самосохранения заставило меня отвернуть в сторону от этого жуткого небесного месива. А то, что я увидел потом, напомнило скорее ночной кошмар, чем реальность, застывшую в мечущемся воздухе на расстоянии нескольких размахов крыльев. Туча была не просто скопищем водяного пара и льда, она представляла собой огромное белесое тело со странно сегментированной блестящей поверхностью, усыпанной розовыми глазками. Еще большая странность заключалась в том, что "туча" двигалась не по воле ветра, а вопреки ей, в совершенно противоположную сторону, и прямо на город. Нужно было обдумывать дальнейший путь, но у меня не было выбора. Опуститься и сесть - означало верную смерть. К северу и к югу лежали бесконечные водные пространства, преодолеть которые без помощника-навигатора было совершенно нереально. На восток я не знал пути, кроме того, встретить там друзей не было никакой надежды. А желанное западное направление закрывала эта зловещая белая напасть. Закрывала... на этой высоте. Спасительное решение как всегда пробилось из глубин сознания внезапно и верно. Нужно было снизиться и на максимально возможной скорости пройти на запад над самой водой. В этом сумасшедшем предприятии обещал помочь и ветер, крепчавший все это время. Я провел еще один разворот, и начал плавное снижение. Нечего было и думать о том, чтобы выключить турбину и лететь круто вниз по воле ветра и тяжести. Такой спуск убил бы тебя. Поэтому я опустился до той высоты, которая только позволяла поднырнуть под "тучу", выровнял машину и дал максимальную мощность. Теперь полет проходил по прямой и можно было не отвлекаться на управление. Я повернулся назад. Боги мои! Только сейчас я заметил нездоровую бледность, которая с каждой минутой заливала твое лицо! В кабине машины не было даже воды, поэтому приводить тебя в чувство было бы абсолютно бесполезно. Я лишь придал тебе возможно более удобное положение, опять повернулся вперед, закрыл глаза и до боли сжал руками штурвал. Если мудрый Шати и выживет в этой адской карусели, ему не стоит больше попадаться мне на глаза. Определенно...
Прошла еще одна минута полета, когда я посмотрел наверх. Белая сегментированная поверхность "тучи" над головой не кончалась, и стала заметно ближе. ЭТО явно стремилось опуститься на город и поглотить его. И если мы не вылетим из-под него до того, как оно прижмет нас к воде - мы погибнем. Снизившись до предела, я снова закрыл глаза и повел машину вслепую, без надежды. Каждый удар сердца, казалось, длился целую вечность...
Я совсем потерял счет времени и пропустил момент выхода из облачной массы навстречу яркому предзакатному солнцу. Открыть глаза и рвануть штурвал меня заставил мощный воздушный поток, мгновенно выбросивший машину вверх на огромную высоту. Вероятно, ветер завихрялся, выходя из-за края "тучи", освобождаясь от ее титанического груза. Поток почти поставил машину вертикально, пришлось провести крутейший разворот и изменить направление полета на прямо противоположное. И только поэтому мне довелось увидеть то, что я никогда и никому не пожелал бы увидеть даже в самом жутком из ночных кошмаров. Исполинская белая масса опускалась на город. Она имела размеры, позволявшие перекрыть все семь ярусов стен, и сверху плавно меняла цвет от белого на краях до ярко-красного в центре. С огромной высоты было видно, как несколько летательных машин, наверное, из числа самых легких, выскользнули из-под края "тучи" и, задевая гребни волн, стремительно понеслись на восток.
Третий гибельный удар был невидим с высоты полета. Но не ощутить его было невозможно. Сотрясающая дрожь и колебания воздуха сменились невыносимо громким басовым гулом, перешедшим в звон, а затем в ужасающий вопль, от которого разрывался на части мозг и холодело сердце. "туча" накрыла город всей поверхностью... А потом был взрыв. Все пространство вокруг словно закипело, превратившись в бурлящий котел с брызгами морской воды, маслянистыми каплями зеленоватой слизи и ошметками белесого студня. Машину мотало из стороны в сторону, она перестала слушаться управления, я в почти бессознательном состоянии только удерживал штурвал и изо всех сил давил на рычаг мощности, лихорадочно прислушиваясь к вою перегруженной турбины, ожидая того момента, когда она остановится и мы камнем обрушимся в беснующуюся бездну.
Когда я смог наконец выровнять машину, серая мгла в воздухе уже рассеивалась. Посмотрев вверх и по сторонам, я нигде так и не увидел ни зловещей белой тучи, ни вообще каких-либо признаков ненастья. Все облака ушли. Посмотрев вниз, я увидел то, что еще осталось от города. Огромный остров, на котором еще несколько часов назад горделиво высились белокаменные стены, уменьшился едва ли не впятеро, превратившись в клочок илистой, насыщенной водою земли без единого следа былой обитаемости. Только черные дугообразные колонны, поддерживавшие раньше пятый, шестой и седьмой ярусы стен, как обломки скелета неведомой твари поднимались теперь к небу, кольцами окружая массивный блок, лежащий на месте Большого храма. Город погиб. От него ничего не осталось, и не было больше смысла туда лететь. Я повернул машину носом на запад, дал среднюю мощность и стал смотреть вперед, пытаясь различить в сиянии заходящего солнца рисунок берега далекого материка.

***

Милосердна человеческая память!... Сейчас, когда я сижу за своим монтажным столом и пишу эти строки на клочках пергамента, катастрофа недельной давности уже успела превратиться в покрытый туманом сон. Отошла в воспоминания и та первая ночь на материке, когда я, обмирая от ужаса, ловил каждый удар твоего сердца, ожидая возвращения к тебе сознания. Сегодня наша летательная машина стоит на внутреннем дворике дома, накрытая синей тканью. Я читаю трактаты по архитектуре, а ты учишь девочек из соседних домов выращивать из цветов замысловатые пространственные композиции. Все закончилось. И только об одном прошу я небо во время своих частых ночных бдений за книгами: пусть не ты будешь первым человеком, кто после меня прочтет эти записи! Пусть никто не расскажет тебе всей шокирующей правды о том кошмарном дне. Пусть то, что я видел и описал здесь, останется только моей тайной... до тех пор, пока кто-то иной, движимый любопытством или долгом, не прочтет эти записи.

В наушниках: Therion - Lemuria
Состояние: мрачные предчувствия