Один из столь же старых рассказов. Пожалуй, для моего небогатого прозаического опыта - самый законченный в плане повествовательной части. Но при этом чем-то он мне не нравится. Слишком нуарный? Слишком больной в целом? Хз, но пожалуй-таки выложу.

Лена стояла как загипнотизированная. Она попросту забыла, как дышать, и как моргать тоже. Казалось, все её естество медленно, как в воронку, выливается через распахнутые глаза – туда, в эту странную и страшную осень, в раззявленную земляную пасть, куда неумолимо стремилось её несбывшееся. Лена заворожено и обреченно смотрела. На несоразмерно маленький ящик, и на тот предмет, который так издевательски в нем лежал. Человеком этот предмет уже не был.
Плохо выполненная восковая кукла! Сморщенная, желтая! Маленькая, с искаженными пропорциями, дурацкая, злая поделка! Лену неожиданно охватила ярость – как её, её могли попытаться так нахально обмануть – что они себе возомнили, всем же ясно, что это фальшивка!
Проглотив подкатывавший к горлу крик, Лена взяла себя в руки, и первый раз за целую вечность моргнула.

С Андреем они познакомились прошлым летом. Лена тогда работала на выезде – снимала свадебное путешествие. С этим клиентом она работала давно и продуктивно, поэтому как ни хотелось ей отказаться от вынужденной поездки в Швецию, уступила, - и получила две недели добровольного хорошо оплачиваемого рабства. Каким образом в аэропорту она столкнулась с Андреем, она забыла практически сразу – не забыла только ту вспышку, почти осязаемый импульс, который связал их с первого взгляда. С этого момента они практически не расставались.

С похорон она шла пешком. Колючий осенний воздух время от времени сбрызгивал лицо холодным дождем. Слез не было. Сил не было плакать.
В сумочке доверчиво заурчал мобильник.
- Здравствуй, солнышко. Как ты?
- Похоронили, - выдохнула Лена.
- Эхх, а парень-то ничего был… Молодой еще, да и не урод. Жалко, да?
- Не надо, мам.
Положила трубку.
Мама не знала об их отношениях. Никто не знал. Они существовали только друг для друга, эти двое. До остальных попросту не было дела. Все, даже Ленин муж, видели в Андрее лишь добродушного чудаковатого знакомого, соседа или просто коллегу по работе. Никто так и не заметил, как резко он вошел в их жизнь, ненавязчиво, но упорно занимая все больше и больше пространства рядом с Леной. Никто не заметил… И потому когда его не стало, Лена осталась один на один с окружившей ее вдруг пустотой.

Был такой же октябрь, они стояли на перроне в ожидании электрички – очередные сказочные выходные закончены, пора возвращаться к рабочим будням. Было грустно – и от близости тучного неба, и от склизкого ожидания запаздывающей электрички. «Я за сигаретами, - Андрей поцеловал ее в висок, - сейчас вернусь». Надвигались сумерки, через плотную завесу туч истерически пробивался последний луч заходящего солнца. Лена считала шпалы, наблюдала за голубями, неуклюже ковыляющим по рельсам.
- Дееевушка, милая, чего грустишь? – раздался из-за плеча чей-то скрипучий голос.
Лена вздрогнула. Обернулась – перед ней стоял приземистый человечек, с непропорционально большими ушами, и нахально скалился щербатой улыбкой.
- Молодой человек, отойдите, - я мужа жду, - полусоврала Лена.
- Да какой муж, красавица? Нельзя такую фифу одну-то оставлять, сорока утащит, - подмигнул незнакомец и прищелкнул языком.
- Отойдите, я кричать буду! – Лена вцепилась в сумку и сделала шаг назад, но покачнулась, чуть не упала – каблук повис в пустоте за краем платформы.
- Ну-ну, красавица, не пужайся – не обижу! – ухмыльнулся тип и пребольно схватил Лену за локоть.
А дальше все было как в кино. Беззвучный, мощный удар сбоку, прямо в оттопыренное ухо – Лена до сих пор помнит округлившиеся вдруг глаза, помнит судорожно отдернутую от ее локтя руку. Ещё удар, потом ещё… Тип, взвизгивая и матерясь о чем-то жалобном, мешком свалился с платформы и уполз куда-то в темноту, к насыпи.
На глаза навернулись запоздавшие слезы. Андрей бросился к ней. «Ну что ты, разве я мог допустить. Ну что ты. Я никогда не брошу. Всегда защищу тебя, оленёнок».

Жизнь после похорон пошла под откос. Лена уволилась с работы, и муж в шутку называл её «моя домашняя хозяйка» - в шутку, поскольку никаким хозяйством Лена не занималась вовсе. И собой не занималась тоже. Погрузилась в липкую паутину воспоминаний, жила только во сне. Подруги шептались у неё за спиной, выводя теорию за теорией – ничто и никак, никакими методами не могло вывести её из своеобразного транса. И тем более невероятной и удивительной оказалась для них новость, свалившаяся как снег на голову в середине апреля – Лена забеременела.

Мальчик родился тихо. В срок. Без болей и осложнений. Абсолютно здоровый мальчик с изумительными голубыми глазами. Супруг настоял, чтобы назвали Алексеем, хотя Лена ратовала, конечно же, за другое имя. С рождением сына Лена преобразилась – лицо стало мягче, в глазах появился какой-то совершенно новый огонек, - теперь ей было, ради кого жить.

У ступенек школы царило радостное оживление. Первая школьная линейка, вон какая-то безвкусно-нарядная тетка топчется у микрофона, директор наверное. В школу Лёшу устраивал муж, но сейчас он в командировке – и Лене пришлось одной переживать за слишком быстро взрослеющего сына. Алексей Дмитриевич был неподражаем – сшитый на заказ серый костюмчик сидел как влитой, аккуратно уложенные слегка волнистые волосы задорно поблескивали на еще таком летнем солнце. «Дамским угодником растет» - невзначай улыбнулась Лена. Почему-то ей вспомнились такие непослушные, жестковатые волосы Андрея, и впервые за семь лет к горлу подкатил комок. Она отвернулась от толпы гогочущей ребятни – по перильцам вокруг школьного двора неуклюже переваливались глупые голуби.
«А вот моя мама Лена!» - услышала она позади себя звонкий Лёшин голосок. «Ой…» - обернулась. Лёша вел к ней за рукав высокого смуглого мужчину, темноволосого, с едва заметной сединой на висках. Тонкие очки в золотой оправе благожелательно поблескивали на горбинке аристократичного носа. «Ну здравствуйте, мама Лена, - улыбнулся мужчина, - я Олег, очень приятно».

С Олегом они быстро сдружились. Его сынишка моментально стал Лёшиным лучшим другом, и Лене приятно было наблюдать их ребяческую возню, их напускную серьёзность на таких еще детских личиках, когда собирались вместе семьями. Олег был холост. О подробностях его жизни Лена никогда не спрашивала, но ей нравился его живой характер, его внимательность и предусмотрительность, его манера одеваться – подчас она ловила себя на мысли, что могла бы легко увлечься им. Виделись они часто, и с детьми, и просто так – Олег регулярно приглашал ее на выставки (у него оказалось много знакомых художников и фотохудожников, поэтому на мероприятиях такого плана он со своей спутницей неизменно был желанным гостем), часто обедали вместе, когда Олег освобождался с работы пораньше.

В ту зиму Лёше исполнилось 14 лет. На день рождения Олег подарил ему пневматический пистолет – «паспорт получил, теперь учись быть мужиком, дружище!» Лена причитала и заламывала руки, но сын был счастлив, и она закрыла глаза на неуместный подарок. В тот же день Олегу позвонили – очередной знакомый от искусства сообщил, что в столице намечается грандиозная фотовыставка, и Олег просто обязан на ней побывать. Естественно, тот пригласил и Лену. И она естественно согласилась.

Они возвращались с выставки. Было начало февраля, колючий снег так и норовил пробраться в салон машины, и сгущающаяся темнота, небрежно прорезаемая светом фар, кишела смутными образами из прошлого или будущего.
Олег сидел за рулем, какой-то непривычно сосредоточенный и усталый. Лена уютно устроилась на пассажирском сиденье, то и дело украдкой – так ей казалось – поглядывая на своего водителя.
«Бензин заканчивается, - небрежно бросил Олег, - заглянем на заправку». Они свернули, заправили бак, и вдруг Олег резко повернулся к ней. «Пойдем прогуляемся, - почти шепотом сказал он, - я хочу показать тебе одно место». Лена растерянно кивнула и, поёживаясь, вышла из машины в февраль.

Они стояли вдвоем на берегу большого лесного озера. Гладь его была покрыта неровным льдом, в нескольких местах простреленным трещинами. За озером высился суровый сосновый бор, и снежный ветер, разбиваясь о могучие стволы, в бессилье крутил позёмку у их ног.
- Ты никогда не спрашивала, что стало с матерью Паши.
- Кого?..
- Моего сына.
- Ах, да… прости. Задумалась.
- Здесь я видел её в последний раз.
Лена напряглась. Она никак не рассчитывала на подобные откровения, тем более в такой недружелюбной обстановке.
И вдруг он резко повернулся, в глазах блеснуло что-то нечеловеческое. Его рука властно легла ей на плечо, притянула к себе. Лена услышала хруст рвущейся ткани – её платье было безнадежно испорчено, тонкие аристократичные пальцы Олега неожиданно одеревенели, и сейчас неистово шастали под шубой.
Это произошло за доли секунды. Внутри взорвался гигантский шар из эмоций, воспоминаний и сожалений. «Андрей!» - зачем-то вскрикнула Лена, и мощным рывком, собрав все свои силы, вырвалась из объятий. Отскочила на пару метров назад, с видом загнанной волчицы – «отстань, ублюдок, оставь меня, я требую!»
- А, ну да, ну конечно же. Стареющая тетенька хочет поиграть в малолетку-недотрогу. Это мы быстро исправим.
Рука Олега метнулась во внутренний карман пальто, и что-то блеснуло в тусклом февральском свете. «У него нож…» обреченно констатировала Лена. Она вжалась спиной в дерево, ветер дорывал на ней изуродованное платье, на лбу выступил пот. «Это конец…»

Олег небыстро, явно смакуя каждый шаг, приближался к ней. Тонкие очки скривились на носу, волосы исступленно падали на вспотевший лоб.
- Я учусь, дядя Олег, - раздалось вдруг из-за спины Лены. И тут же раздался хлопок. Потом другой.
Тело Олега неестественно отпрянуло назад, одна нога подкосилась, изогнулась, как у пластилиновой фигурки. Позади дерева, в которое вжималась Лена, с пневматическим пистолетом в вытянутых руках, стоял ее сын.
- Ахх ты маленькая мррразь! – прорычал Олег, и, похожий скорее на медведя шатуна, нежели на человека, полностью позабыв о Лене, двинулся на мальчишку.
Это было быстро. Взмах не по-детски точной руки, удар прикладом пришелся по затылку – и Олег упал замертво. А Лёша остался стоять. С кривой рукоятью, торчащей откуда-то из живота.

Секунды оцепенения прошли – Лена, раздирая на ходу мешающее бежать недопорванное платье, ринулась к сыну. Горло рвалось от беззвучных рыданий, глаза с надеждой впились в его глаза – может, все обойдется, может, это не страшно… Ответом ей был спокойный, ласковый и немного уставший взгляд чудесно-голубого цвета.
И когда он упал ей на руки, Лена скорее прочитала, чем услышала – прочитала на нежных мальчишеских губах: «Я всегда защищу тебя, оленёнок».

---------

Дмитрий мерил шагами больничный коридор. Часами. Ходил и ходил. Он уже сам устал от обреченности ритма своих шагов. Но ходить продолжал. Наконец дверь открылась – в коридоре появился молодой врач. «Еще интернатуру небось не закончил» - непонятно почему разозлился Дмитрий.
- Что с ней? Что с моей женой? Когда я смогу забрать ее?!
Молодой доктор нервно сглотнул и потупил глаза.