пхххх! посмотрите супер-жорика (и вообще, там много и смешных, и дебильных мультиков)
конкурс проводился телефонной компанией 012 и нужно было изобразить русского юзера 30 лет, или что-то в етом роде.

"Оо-о-о - ма кара? ЦСКА ахла ота!" прислал мне Орен вчера СМС.

Это значит, что Макаби выиграли баскетбольный полуфинал, а ЦСКА, соответственно, проиграли. Мне, если често, абсолютно пофиг. Шла вчера по до странности пустым улицам домой, город будто вымер. Хотя нет, не вымер, вдруг изо всех окон раздается: "А-а-а!" и хлопанье в ладоши. То есть наши чего-то там закинули. Или ваши недокинули...

"Я рыдаю от счастья," - ответила я. Орен обиделся.
Потом позвонила сестренка. Она плакала в трубку. Сестра ее мужа разбилась в Индии. Ехали на мотоцикле и врезались в грузовик. У меня аж мурашки побежали по телу. Вспомнилась Гоа...

Каждый может в Индии купить мотоцикл. И мопед, и здоровую машину. Права не нужны. Каска тоже не нужна. Многие мои знакомые израильтяне покупали мотоцикл в Дели [за 300$], пересекали на нем Индию, а потом продавали в Гоа [за 500$] - в Гоа без мотоцикла делать нечего, запаришься пешком ходить. Кто не покупал, тот брал напрокат.

Там, в Гоа, девченки канючили парням: "Ну научи меня водить!.." а потом покупали мотоциклы и летали по дорогам, затаив дыхание от собственной крутизны. Я мотоцикл не купила, хотя, врать не буду, была у меня такая мысль. Но как-то не понадобился, всё каталась на чужих. Да кроме того, крутизна крутизной, но водить по индийским дорогам, потрескавшимся, узким, часто непокрытым - то еще удовольствие. На дороге действует закон джунглей: у кого самая большая машина, тот едет посредине, остальные уступают ему дорогу, скатываясь на края, иногда в самый последний момент. Обгоняют там тоже отчаянно: жмут на клаксон изо всех сил, в надежде, что встречные машины от этого звука сами собой рассосутся.

Мой вам совет - если поедете, не покупайте в Индии мотоцикл. Хотя вы вряд ли поедете.

То ли я туда давно не заходила, то ли какая-то скотина мне поменяла пароль, только Hotmail не пускает меня в мой почтовый ящик. Сижу и вспоминаю уже полчаса: какой же это у меня любимый художник? Надо бы поконкретнее быть в следующий раз с ключевым вопросом...

- Ну что, спросил Янив, - пойдем в LovEat, выпьем по чашечке кофе?
- Не пойду, - ответила я, - там этот пионервожатый...
Пионервожатым я называю бармена, который там работает по вечерам. На серой рубашке у него повязан оранжевый платок - такая у них там униформа. Вид у бармена довольно юный: не думаю, чтоб ему было больше 22-х. Уже месяца два он мне отпускает какие-то загадочные застенчивые комплименты, которые я принимала за любезность бармена к постоянному клиенту, пока они не материализовались в записку с номером его телефона.

В последний день Карен в Израиле, мы засели в LovEat небольшой компашкой, включающей Ифтаха, Карен, меня, и подружку Карен по работе, Шир. Эта Шир, уж не знаю, где Карен ее откопала, но она тупая, как пенек. Почуяла я, что любезность бармена переходит все границы, когда мы с Карен заказали Кабарне, а пионервожатый принес два бокала, налитые чуть ли не до краев и прошептал: "Пейте скорее, пока меня хозяин не застукал!" а потом принес еще большую тарелку с бутербродами. Бутерброды умял Ифтах, приговаривая:
- Лена, надо же, какая от тебя польза!
В общем, из-за этого пионервожатого я туда совсем перестала ходить, а жаль, такое уютное кафе. И главное, под самым домом.

- Ну ладно, - сказал Янив, тогда давай у тебя посидим. Только у тебя скучно до чертиков - телека нет, интернета нет... Как там продвигается с гаданием на картах Таро?
Таро мне подарил Янив на День рождения, и теперь он считает своим долгом заставить меня регулярно на них гадать. Пока что я их открывала только один раз в феврале, когда мы с Карен решили погадать, что ее ждет в будущем. Нагадали мы ей полный крах, депрессию и разные катастрофы, которые, к сожалению, не замедлили последовать.
- Ну давай погадаем, - согласилась я. - Давай выясним, бросать мне Орена, или нет.
Мы долго мусолили книжку, пока не разобрались, как там и что. В настоящем у меня выпал дядька, опирающийся на палку, и это значило "бездействие, застой и неумение принять решение". Будущее показывало, что я буду кусать локти, "упустив чудесную возможность", а в препятствиях на пути к счастью был дядька, держащий хрустальный шар, глаза которого устремлены вдаль, что означало: "Пока ты пялишься в необозримые горизонты, ты пропускаешь то, что у тебя под носом". Предлагаемое решение выпало "любовь, семья и компромисс".
- Мда... - пораженно сказала я, - давай другой расклад попробуем, что-то мне этот не нравится...

Мы разложили по-другому. Выпало очень похоже, с одной добавкой: "Жизнь тебя удивит."
- Орен тебя сам бросит, - злорадно сказал Янив, - то-то ты удивишься...

Я уже всем надоела со своими колебаниями то в одну, то в другую сторону. "С одной стороны... с другой стороны..." Уже и вам надоела. А как я надоела самой себе, вы не представляете.

p.s: я с интересом читаю ваши советы. Но полагаюсь исключительно на собственную интуицию

Я об этом как-то в "Огоньке" читала. Сейчас вот напоролась на сайт. Забавно.

Как терпкое вино, как горький шоколад...

А для него это как наркотик. Как прыжки с парашютом, когда не знаешь, раскроется ли. Измотала нервы себе, ему. Ухожу, но возвращаюсь. Всегда предупреждая: уйду снова.
Но Орен уже привык. Можно привыкнуть к ноющей боли. Привыкнуть можно к вещам и похуже, конечно.
Собственно, я никуда и не ухожу. Пока что...
Он не верит, что я с ним останусь. Раз не верит, значит так и случится, наверное.

Ифтах говорит: "Ну, бросай же его уже!"
Я отвечаю: "Не могу. Это уже настоящая зависимость."
"Пхх! - фыркает Ифтах. - Зависимость госпожи от своего раба..."
Конечно, нашла, кого спрашивать.

Странно, что когда я с Ореном, я чувствую себя абсолютно счастливой и спокойной. А вот с Тибо, помимо всезаполняющей, горькой любви - я чувствовала лишь неуверенность и страх.
Страх, что он уйдет. Что и случилось.

Но до чего же вкусен он, этот страх.
Как горький шоколад, как терпкое вино...

Хахаха! Кусок из мейла Карен (из серии "Приезжайте к нам в Израиль"):
====================
...As I already told you and as exspected, the end of my stay in Israel was quite bizarre,
because they stamped a wrong date of entering Israel in my passport.

So, for almost 30 minutes they took away my passport and my ticket
and gave me the extra-large security check (almost two hours),
after which the Hummus traveled highly secure in an extra box marked as securtity item!
I always thought that Hummus is something very special and powerful -
but I didn't realise it might be dangerous...
====================
Удивительно, как вокруг Карен вечно образуются всякие недоразумения и неурядицы.

Для тех, кого интересует, как проходят съемки еды (интересно, а кого-нибудь это интересует?)

Вот так выглядит студия Одеда Кляйна, одного из самых дорогих фуд-фотографов (ФФ) Израиля. Это огромное помещение с двумя балконами и какими-то потайными комнатами (обратите внимание на лестницу, ведущую к двери под потолком. В студии любого ФФ должна быть профессиональная (как в ресторанах) плита, огромный холодильник и стол для готовки. Вид с балкона (в моей художественной интерпретации) там несколько странный и очень тель-авивский. Студия у Одеда битком набита разными штуками, здоровенные пачки сигарет на стенках, скульптура девушки, ныряющей из студии на первый этаж, в квартиру Одеда, и т.д.

Вот так выглядит сет: под лампами и камерами лежит тарелочка с едой, и вся команда вокруг нее прыгает около 3-х часов в среднем (за день успеваем отснять 3-4 сета). В джинсиках и серой рубашечке и есть сам фотограф, Одед. Он получает за день съемок, как я за месяц. Одед работает с мрачным помощником по имени Мор. Мор терпеть не может Одеда и мечтает открыть собственную студию с тех пор, как я его знаю, но денег у него нет, поэтому, кажется, он еще долго будет мечтать.

Пухленький шеф - это наш повар и стилист, Рошфельд. Ему 35 лет, и до этого времени он успел сделать неплохую карьеру во Франции и в Израиле. Он пришел с помощником (который там на фоне и работает). Сам Рошфельд любит пофилософствовать, но, надо отдать ему должное, стилист он отменный. Пока Рошфельд с помощником готовят, мы все крутимся у плиты и им мешаем.

последнее время с работой просто ТАКОЙ завал, что не продохнуть, поэтому я так мало пишу и комментирую. Но читать вас всех успеваю, ага.

Самолет Карен прилетал в полпятого утра. Ифтах должен был мне позвонить и разбудить. Без десяти пять я проснулась сама, видимо сработали внутренние часы. "Какой милый все-таки этот Ифтах," - подумалось мне сквозь сон, - "решил сам поехать, чтобы меня не будить..." Но на эту мысль наслоилась другая: "Что-то на него не похоже. Этот соня наверняка просто проспал."

На мой восьмой звонок Ифтах все-таки ответил (я уже собиралась брать такси) и деловым голосом, как будто бы я его не разбудила только что, а все идет по заранее намеченному плану, сказал: "Я уже выезжаю... минут через семь."

Расстояние Тель Авив - аэропорт Бен Гурион было проделано в рекордное время. Кажется, мы все время ехали на красный свет. Но все-равно мы опаздали. Хороши друзья, нечего сказать. Карен уже час разгуливала по залу ожидания. Завидев нас, она радостно сказала:
- Я летела через Варшаву и привезла вам бутылку польской водки!
Вид у нее был, как у человека, который неделю не спал: синие круги под глазами, бледное лицо.

На следующий день мы с Ифтахом начали ее реанимировать. Часов пять я ей вдалбливала, что она родилась под счастливой звездой, что наконец-то отделалась от такого "друга", и что вообще, "если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло".
Карен кивала и соглашалась, что действительно, все сложилось наредкость удачно. При этом на ее глаза накатывали слезы, но с каждым разом все реже и реже. В конце концов, не без моих намеков насчет "клина, выбиваемого клином" она даже позвонила одному своему знакомому, Цвике, на предмет провести приятный вечер.
- Что ты делаешь завтра вечером? - спросила его Карен.
- Завтра День Катастрофы, - сказал Цвика.
- Ну и? - удивилась Карен. - Ты в День Катастрофы с немцами не встречаешься?
Естесственно, Карен, живущую в каком-то странном драмматическом сериале со своими вывернутыми внутренними законами, угораздило принести в Израиль именно на День Катастрофы, когда все закрыто, по радио играет депрессивная музыка, и все разгуливают с печальными лицами. Наверное, чтобы не забывала о своем чувстве вины перед еврейским народом.

- Не-а, - сказал Цвика. Просто пойти некуда. Я, вообще-то, в Ариэле. Приеду только через три дня.
Через три дня Карен уже должна была улететь. Цвику мы отменили.

Вместо этого Карен пошла с Ифтахом на море. А я в это время работала в поте лица, опять фотографировала еду. Стайлистом был знаменитый шеф-повар, Йонатан Рошфельд. Он мне, наконец-то обьяснил, почему все лучшие повара - мужчины. Но об этом я напишу как-нибудь позже.

...а собиралась я написать вот о чем: неделю назад мне из Берлина позвонила Карен, немецкая журналистка.
- У-у-у-а-а! Кх-кх, - раздалось в трубке.
- Что случилось? - спросила я, предполагая, как всегда, самое худшее.
Карен, наконец, подавила рыдания:
- Я-а прочита-ала его и-и-ик! имейлы, - всхлипывая, сказала она. Он - это ее израильский парень (под кодовым названием Мосад-мен). Два месяца назад он переехал к ней в Берлин, и Карен звонила счастливая, рассказывала, что они собираются вместе снимать квартиру.
- И что там было? - деловито осведомилась я.
- Та-ам было та-акое-е-е... - рыдала Карен.
Наконец, с грехом пополам, сквозь всхлипы, ей удалось поведать мне что случилось.

Ее другу по почте пришел подарок от его бывшей подружки. Да не какой-нибудь там подарок, а новеньки ноут-бук. "Мне почему-то мои бывшие такие подарки не дарят," - возмущалась Карен. И вот, как-то вечером, за день до подписания договора на их общую квартиру, Карен полезла в этот ноут-бук посидеть в инете, как вдруг выскочило окошко: "Вам письмо". Затем, как по мановению волшебной палочки, заветный мейл бокс раскрылся, и Карен увидела, что он весь забит до отказа мейлами от той самой бывшей подружки. Карен, конечно, давай их читать, и тут у нее глаза полезли на лоб. Ее нежный израильский мачо писал, что он ненавидит глаза Карен, полные любви, ему отвратительна нежность по утрам, и вообще, он ее просто использует, чтобы жить в Берлине, а любит он только ту, бывшую.

Я бы, если честно, разбила этот ноут-бук об его подлую башку, чтоб впредь он ею думал получше. Но Карен, хоть и вся в растрепаных чувствах, чисто по-немецки сменила на двери замок, а другу послала смс, чтоб он проваливал куда хочет (благо, его не было дома). После чего начался телефонный террор.

Что он ей только не наговорил! Что она разбила ему жизнь, что она все поняла превратно, что она с ним встречалась только затем, чтобы "подавить свое чувство немецкой вины перед еврейским народом". Параллельно он обзвонил всех ее друзей и сказал, что умирает от холода в парке на скамейке, что задыхается от астмы, а сволочь Карен не пускает его домой взять кислородный баллончик. При этом он поселился у ее подружки и довольно безапелляционно пытался ее трахнуть.

- Я не знаю, что делать, - рыдала Карен. - Он постоянно звонит, угрожает. Я получила 80 мейлов от него, я столько не получала за два года. Я не могу перестать плакать... Можно, я приеду в Израиль?
- Карен, - сказала я. - Ни в коем случае не возвращайся к нему. Приезжай немедленно.

Через два дня мы с Ифтахом уже встречали ее в аэропорту.

Хочется вытянуться на белом песке и замереть.
Ни о чем не думать.
Лежать себе просто с закрытыми глазами, а в голове пусть будет пусто. Или нет, пусть там будет море и небо, и вся я сама - как часть пейзажа. Как толстый и ленивый морской котик, допустим.
А что?
Вот и лежать так всю жизнь, иногда поплавать для разминки, и мысли у меня будут простые и ясные: "Хочу рыбу." "Тепло." "С кем бы потрахаться?" Никаких тебе амбиций, семейных обедов, поисков подарков на дни рождения и остальной мути. Правда, на котиков иногда охотятся браконьеры. Но на меня, разве, не охотятся? В Израиле вообще идет непрерывная охота. Еду, бывало, в автобусе, и все мне представляются с крестом мишени на лбу. От постоянного присутствия смерти каждый день кажется последним. Ан-нет, ползут они друг за дружкой, как им и положено, по библейской команде: и было утро, и был вечер...

Куда это меня потянуло?
Я ведь совсем о другом собиралась написать...

"Свадьбу, свадьбу, празнуем семьей..."
Правда, не золотую, а бриллиантовую - 60 лет. Была она в Кирьят Гате (час езды от Тель Авива), у брата дедушки, поэтому за мной заехал Олег, мой дв. брат. В его машине уже сидели бабушка, моя религиозная тетя Ева и ее таинственная подружка Лиора. Я с трудом втиснулась на заднее сиденье, на что посыпались шуточки, что кто-то тут слишком толстый. На их месте я бы помолчала - толстой была явно не я.

Бабушка, восседавшая на переднем сиденье, отложила кроссворд и сразу взяла быка за рога:
- Ну? А у вас когда будет хоть какая-то свадьба? - сказала она грозно нам с Олегом. Это, по-моему, единственная тема, которая ее интересует с тех пор, как мне исполнилось 18.
- Не волнуйся, бабушка, - бодро отвечает Олег, - мы тоже что-нибудь, да отпразнуем. Например, золотую не-свадьбу, хехе... 50 лет в одиночку.

Бабушка волнуется. Она такой юмор не любит.
Олег, в отличие от меня, мечтает жениться. Но только ему не везет. Его четырех последних подружек звали Олями, очень удобно. Между третьей и четвертой Олей Олег решил, что пора что-то менять и исправил себе нос. Новый нос ему идет на удивленье: на него довольно быстро клюнула очередная Оля. Хотя, может, ему стоит перейти на какое-то другое имя: все Оли его рано или поздно бросают.

Вся наша семья до сих пор хихикает в кулуарах по поводу нового носа, на что Олег распустил встречный слух, что мой другой брат, Витя, когда-то исправил себе уши, но никому в этом не признается. И даже предъявил мне в качестве доказательства Витину детскую фотографию, где уши у того были оттопыреные. Витя оскорбился таким предположением до глубины души. Уверяет, что уши у него самые что ни на есть натуральные.
- Ага, они у него от ветра пригладились, - не унимается Олег.

До Кирьят Гата ехать далеко. Я тихо играла на новом мобильнике в Принца Персии. Даже прошла новый уровень. Ева с Лиорой начали молиться вслух, чтобы рассосались пробки на дороге.

- А ты ни с кем не встречаешься сейчас? - хитро прищурившись а-ля Ленин спросила меня бабушка. По ее тону я поняла, что мама ей уже проболталась, что я опять с Ореном. В нашей семье, если хочешь, чтобы новость распостранилась со скоростью света, надо по-секрету ее рассказать кому-нибудь одному. Семье Орен нравится: высокий такой, говорят.
Не, ни с кем, - прикидываюсь я веником, не отвлекаясь от Принца Персии. Пусть за спиной болтают что хотят, лишь бы меня не трогали.

Видимо, молитвы были услышаны, потому что пробки рассосались и мы приехали на свадьбу первыми, причем, еще раньше, чем нас пригласившие. Ресторан был закрыт. Все высыпали из машины на улицу, поразмяться после долгой дороги. Я нашла большое зеркало в близлежайшем подъезде и начала себя приводить в божеский вид - ведь ехала я прямо после работы.
- Хватит мазюкаться! - заорал Олег с улицы.

Родственники начали прибывать - не одни мы явились так рано против всех правил хорошего тона. Они устроили тусовку перед дверями ресторана, обнимались, лобызались и ревниво говорили друг другу: "Как-то ты подозрительно хорошо выглядишь."

Наконец прибыли сновобрачные и мы всем скопом ввалились в ресторан. Я здорово проголодалась, поэтому стала поближе к столу, чтобы начать жевать по первому свистку. Но потом застеснялась и пошла все-таки поздравить виновников торжества.
- Мы поженились сразу после школы, едва закончив десятый класс... - мечтательно рассказывала тетя Майя.
- А что на это сказали ваши родители? - поинтересовалась я.
- РОДИТЕЛИ? - тети-майины глаза широко раскрылись. - А ты не знаешь, что произошло с моими родителями?!
Я покраснела. Вот хоть убейте, не знаю, что стало с родителями жены брата дедушки. Для душевной поддержки я позвонила Орену. Он сказал:
- Это еще ничего! Вот я недавно был на похоронах. Подошел к жене покойного, выразил соболезнования. А она мне в ответ: "Да я его первая жена, ты так что особо и не горюю. Ты лучше иди соболезнования выражай второй и третьей."

Как-то спонтанно все уселись за стол и начали есть, с трудом отвлекаясь на тамаду. В середине торжества приехал мой брат Витя, тот самый, который с ушами, с нашей новой игрушкой - грудным младенцем Иданом. Все внимание переключилось на него. Тамада задзынькал вилкой по стакану и закричал: "Прошу тишины!" В воцарившейся тишине отчетливо раздался голос моей бабушки: "Какой у Маши стал большой нос, а ведь в детстве была хорошенькая." Мы с Олегом зафыркали. На торжествах я всегда стараюсь сидеть поближе к бабушке - развлечение на весь вечер обеспечено.

Ближе к концу начались танцы. Перегидрованая певица, задорно потряхивая бюстами, распевала со сцены какие-то еврейские частушки, которые у нас в семье никто не любит. Я, здорово наевшаяся, танцевать не пошла. Олег начал фотографировать непочатые бутылки водки, оставшиеся на столе, приговаривая: "Вот она, настоящая еврейская свадьба!"

Пора было собираться домой. Из Кирьят Гата до Тель Авива путь неблизок...

А перевести время на час назад я, конечно, забыла. Утром из издательства мне позвонили: "Ты где?" "Я, - отвечаю, - в дороге. Даже приеду на полчасика раньше (Орен меня, все же, разбудил заранее)." А они мне в ответ: "Ты УЖЕ опаздала на двадцать минут!" Ну, не свинство ли?

Надоел мне этот Песах, вот что я вам скажу! Все позакрывалось, в супере "некашерные" полки украсили занавесочки, сендвич-мен не ходит, братья-близнецы, владельцы продуктовой лавки внизу, тоже устроили себе каникулы. А на одном кофе долго не протянешь, оказывается!

Вчера вечером по этому поводу я себе сварила гречневую кашу, чтобы взять ее с собой. Но в 12 ночи, как черт из табакерки, появился голодный Орен и всю мою кашу слопал в один присест. Я проводила ее печальным взглядом, но гостеприимство, как водится, прежде всего. Новую кашу было готовить поздновато, а больше у меня дома ничего не осталось.

Утром мне надо было встать на час раньше, чтобы поехать в издательство обсуждать детскую книжку (про мышь) с моими иллюстрациями. Честь разбудить меня вовремя была предоставлена Орену, поскольку я никак не могу разобраться с громкостью будильника в моем новом мобильнике: он так тихо и нежно курлычет по утрам, что я сплю под него, как под колыбельную песню.

Разбудить меня утром - непросто. Дело в том, что я типичная, наглая, ярко выраженная сова. То есть ночью на меня накатывают творческие позывы, и я буду тянуть до последнего, самозабвенно рисуя, или вдруг решив в два часа ночи прибрать квартиру, или там, вымыть посуду, или книжку почитать. Зато утром я - дохлый труп. Причем, довольно агрессивно настроенный, если его пытаются насильно вывести из этого состояния. Вдарю так, что мало не покажется. Поэтому, лучше всего меня руками не трогать, а тихо и нудно шептать: "Лена! Проснись!" и сразу отскакивать на безопасное расстояние.

Когда я сплю одна, то приходится прибегать ко всяким ухищрениям. Например, я ставлю будильник на час раньше, просыпаюсь, включаю бойлер, смотрю на часы и думаю: "Боже, какое счастье, еще столько времени можно спать!" после чего моментально засыпаю. Через час включается радио, настроенное на программу двух оболдуев, которые громко ржут, спорят, ставят громкие песни и спать под них невозможно. Но я все-таки еще немножко сплю. Вскакиваю, когда тянуть уже больше нельзя и из последних сил волочу свое тело в душ. Только там, под струями прохладной воды, я слегка оживаю, иначе - никак. Вот такие у меня ежедневные пробуждения. Так себе начало дня, конечно, но ничего не поделаешь...

Сегодня сендвич-мен не объявился, как обычно, со своей корзиной бутербродов и салатов. Промаявшись все утро, я с голодухи поскакала в супер, чтобы купить там себе булочку какую и творожок. Творожков была целая гора, а вот булочки в наличии не обнаружились. Некоторое время я тупо пялилась на хлебные полки, недоумевая, почему именно сегодня народ раскупил все хлебные изделия и подозревая в этом личный заговор против меня, когда взгляд мой упал на большие коробки мацы.

Как же я могла забыть? Ведь завтра вечером заступает Песах - неделя, когда хлебные изделия (включая пиво) есть нельзя. Религия у нас в добровольно-принудительном порядке...

Я вот тут подумала, что люди строящие свою жизнь на компромиссе, всегда будут стараться подбить и тебя на компромисс... чтобы найти себе оправдание в собственных глазах.

Одеваясь, я слушала радио. Я всегда слушаю радио по утрам, чтобы хоть как-то быть в курсе событий. И вдруг в новостях сказали, что на углу улицы Игаль Алон и ха-Шалом перевернулся и разбился бронированный грузовик, развозящий деньги. Полиция просит не приближаться к этому перекрестку, потому что там началось столпотворение, а тех, кто нашел рассыпавшиеся купюры, просят сдать их в полицию или в банковскую фирму, которой принадлежит грузовик. И они даже немножко поитервьюировали радостный народ, подобравший деньги и сдавать их не собирающийся.
- Орен! - подпрыгнула я, - вылезай немедленно из душа! Поехали туда - это же все равно по дороге, рядом с моей работой!
- Какая же ты, однако, наивная, - захихикал голос из ванной, - с Первым апреля, Лена.
Надо же, даже на общеизраильском радио прикалываются! А как приятно было бы насобирать букетик 100-шекелевых купюр... Ах, какая жалость!

Сосед Орена считает, что он классно выглядит. Уж не знаю, почему. Но, конечно, внешность - это не главное, главное - характер.
Зарисовка:
Утро. Пятница. Из своей комнаты, почесываясь, вылезает Коби. Открывает холодильник и вопит на весь дом:
- Орен, ты чо, ваще охерел? Ты же выпил все молоко! С чем я буду пить кофе?
- Коби, так ведь я выпил свое молоко, - отвечает ему спокойно Орен.
- Мы же договаривались, что молоко мы будем покупать вместе, - не унимается Коби.
- Да, договаривались. А теперь попытайся припомнить, ты его когда-нибудь покупал?

Хотя , конечно, в нем есть некоторые положительные качества. Иногда он рассказывает забавные истории.
Вчера я учила Орена работать на фотошопе на примере Кобиной фотографии. Теперь он может рассылать обновленного себя девушкам в интернете. За что они мне, конечно, спасибо не скажут.

Французский курс очень странный. Я даже поинтересовалась у Эстель (учительницы), почему она готовит нас так интенсивно к французской тюрьме.

Уже месяц мы проходим тему преступлений, мой словарный запас обогатился словами: подсудимый, виновный, допрос, подозреваемый, напасть на след и т.д. При этом мы каждый урок смотрим по кусочкам фильм 70-х годов, который называется "La Drogue"(наркотик), про патриархальную семью. Там внучек связался с наркомафией, а дедуля-патриарх про это пронюхал, нашел 2кг кокаина и высыпал его в бочку с водой, внучка посадил в подвал, чтоб не убили. Мафии это совсем не понравилось, и они начали давить на дедулю, чтоб отдал кокаин, деньги и внучка. В первой серии дедок отлупил внучика палкой по лицу. В позапрошлой серии там 10 минут сбивали коров машиной. В прошлой серии - изнасиловали дочку. Во вчерашней серии (славо тебе, Боже, последней), дедулька перестрелял всю мафию и отмазался от полиции.

После урока Эстель устроила опрос, понравился ли нам фильм. Большинство сказали, что им не понравился, потому что он скучный и ничего не происходит. Конечно, после Тарантино сбивание коров джипом не впечатляет.

Я, кстати, люблю старые фильмы. Сразу ощущаю себя такой умной! Особенно мне нравится, когда машина стоит на месте и трясется, а за окошком ее меняется фон, как будто она едет. Интересно, почему классики мирового кино никогда не меняли освещение сидящих в машине? Сколько бы ни было поворотов, свет всегда падает очень ровно.
Еще мне нравится, что в старых фильмах цветет нехилый сексизм. Мускулистые мачо покуривают сигареты, а красивые сексуальные женщины в париках их молча обожают и подают бокал виски, в нужный момент подставляя задницу, чтоб ее ущипнули. Так вот насмотришься и стонешь про себя: на хер карьеру, хочу тоже только хлопать глазками, целыми днями делать маникюр и пусть все мои заботы сводятся к тому, что надеть, чтобы понравиться своему милому.
Но, к сожалению или к счастью, мы уже не в том фильме...