Иногда, когда она спит, свернувшись калачиком, я лежу к ней так близко, что ей становится жарко, и она, вздохнув легко, вытягивается во всю длину, кладет на меня руки, и я тихо целую каждый ее пальчик, украшенный жемчужной конфеткой ноготка.
Она любит поспать; любит спать рядом со мной, ухватившись всей кистью за мой палец, а потом, когда я бужу ее, проводя по лицу и по плечам визажной кисточкой, счастливо и тихо смеется..
Ей не хватает времени ни на что; сверкая глазами, она сообщает мне, что завтра идет танцевать в студию, и шелестит целый час какими-то одежками, тщательно приготовляясь к этому действу, примеряет туфли, становится боком к зеркалу, выдыхая до изнеможения и озабоченно смотря на свой изгибистый силуэт; но на следующий день задерживается на работе, возвращается поздно и остаток времени до моего прихода ломает зубки об «Улисса».
То решает, что ей совершенно необходимо выучить еще и французский, и в ворохе лежащих на столе книг появляется «Маленький принц» в оригинале, а сама она подолгу тренирует произношение, даже находясь в ванной.
После размолвки она, напряженно глядя в окно, решает, что совершенно несведуща в вопросах взаимоотношений полов, и я начинаю спотыкаться о распечатки психологических книжек, которые она читает, как правило, на полу.
Она тормошит меня с просьбами выйти куда-нибудь в свет, и наконец мы идем в кафе, и ее глаза опять сияют, и пальцы переплетаются с моими. Через час у нее начинает болеть голова от запаха сигаретного дыма, и, утомленная, она с облегчением принимает предложение вернуться домой.
В выходные, когда я засыпаю после обеда, устав от чрезвычайной ее утренне-выспавшейся активности, она пристраивается рядом с книжкой, и все эмоции отражаются на ее лице.
Каждое утро, нанося макияж, она с серьезным лицом смотрит в зеркало, подкрашивает ресницы и тщательно смешивает тени, наивно полагая, что будет казаться чуточку старше и деловитее, и каждый вечер, смывая пыльцу со своих глаз, становится совсем беззащитной.