...Последний раз я услышал твой голос по дальней связи полчаса назад. Это была традиционная фраза телеметристов: "Техническое состояние аппаратуры нормальное". Вероятно, ты записала ее для дистанционной подготовки компьютером отчета. Потом началась буря и пропали все сигналы, даже пеленг дальнего обнаружения. Я сидел перед пультом радиостанции и не обращая внимания на явную бессмысленность своих усилий, продолжал отправлять вызовы голосовой связи и команды непрерывного сканирования на пеленгатор. Еще минут пятнадцать спустя пришла сводка с автоматической стратосферной метеолаборатории, с пометкой "Предупредить персонал!". Эта надпись, пропечатанная красным тонером на поропластовой ленте, означала, что ситуация близка к критической. Я отправил еще один безуспешный голосовой вызов, отдал команду сложить антенны, а затем нажал кнопку "Тревога: природные условия" на панели информатора. Через стены донеслись короткие ритмичные сигналы сирены, снизу басовито заурчали приводы ветровых щитков. Я поднялся с места, слегка размял затекшие за четыре часа вахты ноги, подошел к регистрационному терминалу и вставил в него электронный ключ. Когда на зеленом фоне экрана появился сигнал "Дежурант свободен", я прошел по западному тоннелю в свою каюту, включил компьютер и запросил из общей базы данных твой вахтенный журнал и техническую регистрационную карту.
...время выхода за пределы базы 12:48 стандарт по Земле. Цель: поиск кристаллов сверхчистого рубина. Место проведения работы: скопления кальцитных ветвистых сталагмитов объект "Эрикс-191". Техническое оснащение: персональный универсальный транспортно-манипуляционный агрегат "Афелион 1200".
Ты всегда бывала безрассудной, если речь заходила об этих твоих любимых блестящих камнях. Однажды обрушила целый лес миллионолетних "скелетных" сталагмитов, чтобы добраться до одного-единственного двухсоткилограммового кристалла. Экзобиологи тогда подняли крик и тебя едва не отстранили от работы. Я зашел к начальнику секции биологии и сказал ему, что если разбирательству будет дан ход, я могу попросту разнести манипуляторами своего агрегата все помещения секции и собственно его кабинет. К общему счастью, начальник оказался человеком незлым и понятливым, так что тебе все тогда сошло с рук. Но сейчас!? Уйти в поиск перед бурей, да еще на столь непредсказуемый объект, как "Эрикс-191" - это даже для тебя было экстраординарным поступком! И на чем! "Афелион 1200" - допотопная машина, 5000 киловатт мощности, со слабыми манипуляторами, парогазовой силовой турбоустановкой (и это при том, что на промышленных агрегатах давно уже стали стандартом электроплазменные реакторы), управляемый обычными джойстиками. При частом на "Эриксе" цепном обрушении ветвистых сталагмитов у тебя не было никакой надежды выбраться из-под сотен тонн кальцитной пыли и обломков. В этом случае принято было уповать на витрификатор. Но пироимпульсные витрификаторы "Афелиона" практически не давали шансов на спасение, даже при самом высоком классе восстанавливающего врача-реаниматолога.
Размышляя обо всем на ходу, я спустился вниз к машинным ангарам. Вставив ключ в регистрационный терминал, дал заявку на разрешение поисковых работ в районе объекта "Эрикс-191". Минутой позже компьютер вывел на экран сообщение "Разрешение получено" и предупредил об опасных природных условиях. Я машинально кивнул и прошел в лифт.
Поднявшись в кабину моего "Этернатора-720", я натянул комбинезон управления, встал в середину поворотных колец и застегнул ремни. Эластичные ленты тут же подняли меня над полом, а металлические шнуры в толще упругой ткани натянулись, обеспечивая имитацию давления ступней на землю. Снизу донеслось ровное гудение запущенных гидронасосов. Еще секунда - и весь агрегат ожил. Я сделал несколько осторожных шагов, каждым мускулом чувствуя движение многотонной машины. Подвигал руками - впереди замелькали перед смотровыми окнами манипуляторы. На полукруглой стене кабины раскрылся проекционный экран, отображающий панораму обстановки вокруг. В огромном полутемном ангаре смутно угадывались контуры неподвижно стоявших машин. Два телеуправляемых экскаватора, несколько скоростных скутеров экзобиологов, гигантский гусеничный тягач-транспортер и миниатюрный беспилотный самолетик для аэрофотосъемки - весь машинный парк нашей небольшой исследовательской базы. Пустым было лишь одно место в углу - там стоял твой "Афелион". Я прошел по ангару к шлюзовым камерам. Сработали детекторы движения, на экране ярко засветилась надпись "Запись протокола включена". Теперь все мои слова шли на запись и протоколировались распознавателем речи. Тем лучше - если даже я не вернусь из этого похода живым, записи бортового компьютера помогут выяснить причину твоего исчезновения. Я зашел в шлюз и приготовился вывести машину наружу.

***

Широкий пояс кальцитной пыли вокруг скопления сталагмитов "Эрикс-191" прорезала четкая цепочка пятиугольных следов опорных башмаков "Афелиона". Буря не смогла ни стереть, ни засыпать громадные следы, отштампованные тридцатитонным грузом. Я включил аппаратуру связи и пеленгатор, и сразу же услышал короткий повторяющийся зуммерный сигнал - сигнал аварийного маяка. Других сигналов не было. Я взял направление по следам и пошел вперед, приближаясь к молочно-белой стене сталагмитов.
Ветвистые сталагмиты "Эрикса" получили свое название от тех миниатюрных причудливых конструкций, что строит вода из кальцитного раствора в пещерах Земли. Но здесь все по другому. В самом строгом смысле эти чудовищные создания природы чужого мира даже не могут быть названы сталагмитами. Шестидесятиметровые ветви кристаллизовались случайным образом из кипящего кальцитного раствора, выбрасываемого вулканом сквозь трещиноватую породу из недр планетки и теряющего воду в охлажденной до минус 160 по Цельсию гелиево-азотной атмосфере. Ветви переплетались, словно живые срастались друг с другом, образуя причудливые ажурные конструкции. Материал их порист и неимоверно хрупок. Бури рушили растущий каменный лес, превращая его в пыль и унося с собой. Они служили тем фактором отбора, который выделял самые прочные скопления ветвей. За миллионы лет "Эрикс" разросся до площади в десятки квадратных километров и достиг высоты восьмидесяти метров. Никакая буря уже не могла совладать с ним. Но нижним кристаллическим ветвям пришлось нести на себе всю массу верхних, да еще и тех, что приросли к ним. Так в каменный лес пришла тихая и страшная смерть - цепное обрушение. При малейшем воздействии (от сильных порывов ветра, или от манипуляторов пробивающей дорогу машины) огромные скопления сталагмитов иногда рушились, превращаясь в сотни тонн мельчайшей пыли. Если такая беда настигала двуногий агрегат вроде "Афелиона" или "Этернатора", шансов выбраться не было никаких. Лавина кальцитного порошка погребала все, что находилось внизу, затем за несколько часов слеживалась, превращаясь в прочнейший цемент. Только водители сверхтяжелых тягачей-транспортеров с их гигаваттными реакторами могли позволить себе свободно проходить напролом каменную чащу. А ты пошла туда за рубинами на скромном пятитысячнике...
Двигаясь по следам, я довольно быстро разыскал широкую просеку - вероятно, ты вызвала волну обрушения, чтобы пробить себе путь. Следы опорных башмаков стали заметно отчетливее из-за толстого слоя свежей пыли. Одновременно к зуммеру аварийного маяка добавился слабый, но довольно отчетливый сигнал пеленгатора, и бортовой компьютер теперь мог хотя бы приблизительно определить твое местонахождение. Я решил идти по следам до тех пор, пока не найду место, где ты пошла в чащу напролом, используя манипуляторы. Потом надо было взять пеленг и идти точно по нему, прокладывая манипуляторами новую тропу. Так у меня было больше шансов найти место, где тебя застигло обрушение, и одновременно избежать его самому.
Угловатый пролом в стене сталагмитов хранил четкие следы работы гидравлических тисков и электродуговых резаков. Я остановился, настроил пеленгатор на максимальную чувствительность и начал медленно поворачивать корпус машины, пока на экране не зажегся сигнал "Пеленг". Потом начал действовать. Манипуляторы, повинуясь движениям рук, легко прорубали машине дорогу без всякого инструмента, одними клешнями захватов. Двухтонные опорные башмаки довершали остальное. Каменный лес расступался передо мной, и чем большее расстояние я проходил, тем громче становилось жужжание твоего аварийного зуммера в наушниках. Вскоре засветился и индикатор "Радиоканал открыт", пошли данные телеметрии "Афелиона". Я дал команду компьютеру записывать их и ретранслировать на базу.
Увлеченный прокладкой тропы, я не смотрел на экран радара, и опомнился лишь тогда, когда на экране зажегся сигнал "Опасная инерция" и наушники заполнил вой сирен. Судя по показаниям прибора, впереди не было плотной чащи сталагмитов, и была опасность раздробить смотровые окна или повредить корпус собственными манипуляторами. Я прекратил махать руками и стал осторожно двигаться вперед.
Широкая поляна, на которую меня привел твой радиомаяк, явно образовалась недавно в результате цепного обрушения. Опорные башмаки "Этернатора" утопали в свежей пыли, наверное, на метр. А посередине поляны возвышался сталагмит, равных которому, быть может, не видел ни один человек, ни здесь, ни на Земле. Огромный, намного превышающий высотой окружающий лес, он своей причудливой формой напоминал окаменевшее морское чудовище, мягкотелого головоногого монстра забытых финикийских легенд. От конца его толстого ствола расходилось восемь ветвей-щупалец, гротескно изогнувшихся, словно в предсмертной агонии. Основание его состояло из множества кристаллических корней, каждый из которых мог бы потягаться в толщине и прочности с корабельной мачтой. И сквозь путаницу корней призрачно мерцали гигантские рубины...
Из состояния ступора меня вывел писк сканера ближнего действия. Судя по его показаниям, за каменной громадой находилась машина с живым существом в витрификаторе. Я вздрогнул. Моя дрожь через костюм передалась "Этернатору", заставив судорожно взвыть перегруженные насосы. Еще через секунду мысли вошли в норму, я повернулся и пошел по сигналу...
"Афелион" лежал среди раздробленных кальцитных глыб по другую сторону каменного монстра. Решетчатые конструкции, заменявшие машине ноги, были смяты и перекручены, на земле растеклось и замерзло темное масло из лопнувшей гидравлики. Я протянул руку, и манипулятор сомкнул захваты на стыковочных поверхностях капсулы витрификатора. Еще одно движение - заскрежетали срываемые зажимы, и капсула, отделенная от поверженного железного гиганта, скользнула в мой стыковочный слот. На время выполнения всех этих манипуляций я весь превратился в зрение, так что звон сигнала "Замыкание: цепь управления" предстал полной неожиданностью. Как оказалось, пот с меня валил градом, кондиционеры не справились и мокрая ткань нижнего слоя костюма замкнула электроды нейрорегистраторов. Пришлось на несколько минут перестать двигаться, и эти несколько минут я потратил на осмотр останков твоей машины. Решетчатые фермы ног были согнуты почти точно посередине, так, как будто вывал каменной пыли и обломков шел не сверху, а спереди. Манипуляторы при катастрофе, похоже, работали в режиме захвата - они были выведены вперед и при поломке их гидравлика разрушилась первой, вылив из трубопроводов драгоценное масло. Несомненно. Ты попыталась вырезать из основания чудовищного сталагмита один из лежащих там рубинов, и попала в ловушку, поставленную жестокой природой на алчных разумных существ с далекой Земли. Монструозная структура изнутри была переплетением множества тончайших кристаллов, местами державших на себе в неустойчивом равновесии большие каменные глыбы. Когда элетродуговой резак нарушил целостность одного из "корней", одна особо тяжелая глыба рухнула вниз и увлекла за собой все остальные, похоронив тебя в парализованной машине и спровоцировав цепное обрушение на много десятков метров вокруг. А гигантский рубин так и остался лежать в пыли блестящей приманкой.
Как того требовали правила расследования аварийных ситуаций, я отвернул с корпуса поверженного железного гиганта шестигранный "стакан" диагностического модуля и поместил его в свой наружный грузовой отсек. Потом медленно, с бесконечной осторожностью, мягко вытащил из-под груды камней и пыли погубивший тебя рубин. После катастрофы его уже не нужно было ниоткуда вырезать. Когда он оказался в шлюзе, на экране загорелся сигнал "Ценный груз масса 798 кг".
Жизнь за восемь центнеров рубина! В моей голове такое не укладывалось. Пусть на бирже скряги в малиновых пиджаках предложат за этот кристалл миллион, пусть предложат миллиард, пусть предложат сколько угодно, будь они прокляты!!! Даже если тебя удастся вытащить живой из этой консервной банки с твердым азотом, нет никакой гарантии, что пробудившись, ты сможешь вспомнить меня, мои глаза, мой голос, тепло моих рук! Возможно, восстановить удастся только мозг, и тогда ты принуждена будешь всю дальнейшую жизнь провести закованной в стальной экзоскелет, имея возможность лишь передвигаться и говорить. Я видел людей, перенесших подобное, и могу с уверенностью сказать: это действительно страшно! Ни тебе, ни себе, и никому в нашем жестоком мире я никогда не пожелаю такой участи. Поэтому в моем личном деле стоит выделенная курсивом запись в графе "Особые отметки": "В случае витрифицирования восстановить полностью". Само собой, у тебя такой отметки нет, ведь при малейшей возможной угрозе девушку никто близко не подпустит даже к двери шлюзовой камеры, негласные правила своеобразного этикета исследователей дальних планет на этот счет нерушимы. Но только не здесь! Здесь мы полностью завязаны на рубины и работаем по указке и в интересах финансовых воротил, малиновых белоручек, которые за миллиарды километров отсюда подсчитывают ежедневный доход, неторопливо водя стилом по сенсорному экрану. Здесь у каждого в каюте инфракрасная камера, и вся наша жизнь регламентирована условиями подписанных контрактов. Там есть и пункт о полном трудовом равенстве полов и "недопустимости дискриминации", а еще такой пункт, согласно которому никакой член экипажа ни при каких обстоятельствах не вправе препятствовать другому в работе по добыче рубинов! Будь проклят этот чужой девятнадцатичасовой день, эта планета и этот мир! Контракты, рубины, деньги, разжиревшие на рубинах брокеры в зеленых кепи, будьте вы все прокляты!!!
Закрыв глаза и до слез сжимая веки, я наощупь нашел на костюме клавишу включения электродуговых резаков. Затем до боли сжал кулаки, повернулся и нанес удар по кристаллическим корням чудовищного сталагмита-убийцы. Весь многотонный бронированный корпус "Этернатора" сотряс металлический лязг, в смотровых окнах рассыпались праздничным салютом и угасли снопы красных искр. Я рубил неистово, не давая электрической дуге сделать свое дело, рубил голым металлом, стачивая и разбивая манипуляторы. Перегруженные насосы оглушительно выли, но я лишь чувствовал кожей этот вой, так как в наушниках все звуки глушил другой вой - аварийной сирены. Кальцитные корни сопротивлялись по моему счету времени очень долго, но я не смог бы сказать, сколько времени прошло в объективной реальности. Разбив пять из их великого множества в основании сталагмита, я достал из наружного грузового отсека взрывчатый снаряд для подрыва сводов неглубоких лавовых пещер, закатил его глубоко в проделанный проем, отошел на несколько двадцатиметровых шагов "Этернатора" и дал команду "Детонация". Взрыв взметнул тучу пыли, осколки пулями разлетелись в стороны, пробарабанили по корпусу машины. Подкошенный монстр покачнулся и стал оседать вниз, превращаясь в прах. Оседал он невероятно, непостижимо, неправдоподобно медленно, и по мере того, как его многоглавая вершина становилась ближе к земле, мне все больше казалось, что циклопические каменные шупальца изгибаются, перекручиваются и извиваются в предсмертных конвульсиях раненого зверя. Повинуясь безотчетному порыву, я поднял вверх руки, и вместе с моим движением поднялись к сумрачному небу искореженные, отполированные жестокими ударами манипуляторы. Как зачарованный, смотрел я на гибель миллионолетнего чудовища, изваянного дьявольским гением величайшего скульптора - природы. Увенчанная щупальцами верхушка сталагмита сорвалась с места и полетела вниз. По пути она зацепила оседающий ствол, беспорядочно закрутилась, и, разбросав дождь осколков, распалась на части. Одно из щупалец, вращаясь как бумеранг, стремительно полетело в мою сторону. Я выставил вперед оба манипулятора, раскрыл захваты и до предела напряг мышцы ног, заставив насосы намертво зафиксировать машину на земле, закачав во все цилиндры масло под максимальным давлением. Когда адский бумеранг коснулся железных клешней, я резко сжал кулаки. Захваты лязгнули, высекли снопы искр, сорвавшись с изогнутой гладкой поверхности камня, удержать который им было не под силу. От удара "Этернатор" отклонился назад, снова в наушники ворвался ставший уже привычным вой сирены, перед глазами замаячила ярко-красная надпись "Обороты насосов главного контура", свидетельствующая о том, что давление в гидравлике уже превысило допустимый предел. Осторожно, тревожно прислушиваясь к злобному рыку двигателей, я стал медленно подвигаться всем корпусом, одновременно расслабляя мускулы, чтобы снизить нагрузку и позволить железному гиганту выпрямиться. Аварийный зуммер "Афелиона" внезапно смолк - упавший обломок каменного щупальца поразил бортовой компьютер. Я еще немного расслабил мышцы ног, надпись с экрана пропала. "Этернатор" выпрямился. Я немного повернулся, чтобы побыстрее уйти с места обрушения, но в этот момент справа раздался негромкий хлопок. Одно из смотровых окон затуманилось желтоватым маслом, "Этернатор" накренился и медленно стал оседать в пыль...

В наушниках: Cradle of Filth - Dusk and her Embrace
Состояние: устал