Однажды дождливым летним деньком Царевна-лягушка, сидевшая на кочке посреди болота, поймала царевичеву стрелу. Прислушавшись, царевна поняла, что ждать хозяина стрелы еще довольно долго, и уселась поудобнее. Было сыро и тепло, лягушка разнежилась, стала задремывать, зевнула и выронила стрелу или рта. Да даже и не заметила - уснула.

Спустя какое-то время на болоте послышалось хлюпанье, чавканье и сдержанная однообразная ругань. Трясина не хотела пропускать царевича, но он все-таки пробирался навстречу своей судьбе. Дойдя до самого сердца болота, он остановился. Было тихо, сонно и вокруг никого не было видно. Стрелы тоже нигде не было. Перешагнув через спящую лягушку, царевич заметил неподалеку в болотной водице что-то красное. Вроде это шелковая нитка, которой он стрелы помечал?

Внезапно над болотом захлопали крылья, на болото опустились утки и одна из них схватила его стрелу и полетела прочь. Бросился раздосадованный царевич за ней, не разбирая дороги. Сам не заметил, как из болота выбрался, но так устал, что дальше ни шагу уж ступить не мог. Даже устроиться поудобнее не сумел - как рухнул на бережку под ближайшим деревом, так и заснул. А что? Тепло, хоть и сыро. Тучи низко ходят, свету не видно. Самое время спать.

Дерево, под которым заснул царевич, было, как положено в таких случаях, большим дубом.

Да, так вот...

Спит себе царевич под дубом. На дубе том сундук висит, все честь по чести. В сундуке медведь. Тоже спит. Тут приходит к дубу другой царевич - и давай в цепи, что сундук держат, стрелять! Понятное дело, попал. Сундук вниз рухнул, раскрылся, из сундука медведь вывалился. Спросонок ничего не поймет. Видит - царевич лежит на земле. Испугался - решил, что это тот самый царевич, что его убить должен, что заяц из него выскочил. И бросился без оглядки прочь - прямо на того царевича, что стрелял. А тот, хоть и верный лук в руках держал, тоже струсил немножко - и давай от медведя улепетывать. А первый царевич даже не проснулся.

Бежит второй царевич по лесам, бежит по полям, бежит по горам. Все ему кажется, что медведь вот-вот его схватит. А медведь-то не следом, а рядом сквозь кусты ломится, по пашне скачет, по горам летит легконогой горной козой. Боится, что подстрелит его первый царевич, а очень уж ему умирать не хочется. Бежали они так, бежали - да и притомились. Кто его знает, в какое королевство их занесло! Вокруг места незнакомые, слегка болотистые. Тепло, но сыро - дышится с трудом. Остановились они оба, поозирались, друг на друга поглядели и так вдруг скучно им стало - даже и не рассказать, как скучно! Прямо скулы сводит...

- А ведь вечереет уж, царевич, - говорит медведь.
- Да, долгонько мы с тобой тут носимся, - говорит второй царевич.
- А не пойти ль нам по берлогам? - говорит медведь.
- И то дело, - соглашается второй царевич.

Повернулись они друг к другу спиной и пошли куда глаза глядят. Отошли немножко, да и прилегли отдохнуть. Тихо вокруг, ничего больше не слышно - только собственное их дыхание. А потом и оно еле слышно стало - уснули оба. И заяц внутри медведя уснул. И утка в зайце. Только иголка, что спрятана в утином яйце, не спала - потому что она была железная и ей было все равно. А в иголке той была жизнь Кощея Бессмертного. Так что Кощей Бессмертный не спал. Зато похищенная им красавица - заснула, как миленькая. Спит непробудным сном, что Кощей ни говорит, какие дары ей ни подносит.

Словом, спит себе красавица - и ухом не ведет. Никакого волнения, слез, переживаний, что находится в доме страшного Кощея. И Кощею никакого интереса! Уж он и из угла шипел, и пальцами перед лицом похищенной красавицы страшно щелкал, так что искры зеленые сыпались - а она ноль внимания! Спит себе и спит!

Обидно в конце концов стало Кощею, плюнул он на пол перед красавицей да и пошел прогуляться - развеяться малость. Смотрит, во дворе утка лежит на боку - не дохлая, а просто спит. Рядом с уткой стрела с красной ниткой у оперенья. Поднял он стрелу, покрутил в руках, про царевича, что его смерти ищет, вспомнил. Такое зло взяло! Бросил он стрелу в сторону да и пошел со двора.

Шел-шел - пришел к Бабе-Яге в гости. Да только гости не удались - она ему и дверь не открыла. Хотел было Кощей разъяриться, да услышал храп из бабыягиной избушки. Тут пришла ему в голову странная мысль... Осмотрелся он вокруг, прислушался... Точно - тихо все, ни птичьего пения, ни даже насекомых не слышно! Вон под куст сонный шмель упал... Вот любимая ворона Бабы-Яги осела на крыльце избушки, как курица на насесте - и спит! И все, на кого ни посмотри, спят и спят!

Пошел тогда Кощей бродить по лесу и вышел к небольшому болотцу. Слышит, сопит кто-то за кустом. Заглянул Кощей за куст - а там медведь спит. И лицо у него задумчивое... Сосредоточенное. Не стал его Кощей расталкивать - ибо хоть и был он Бессмертным, а глупым все-таки не был. Вот и не стал он будить медведя, осторожненько куст обошел и на цыпочках удалился. И долго еще так шел... На всякий случай.

Наконец успокоился, стал ступать нормально - как вдруг снова услышал сопение. Заглянул Кощей осторожно за угол, а там царевич спит! Мигом понял он, что это за царевич - тот самый, что убить его хочет!

- Ах ты смертный червь, против меня пошел! - завопил Кощей негромко, чтобы не разбудить медведя. А царевич на эти слова ничего - спит себе, губами во сне чмокает... И на зеленые искры ничего, и на толчки в бок! Задумал было Кощей разыскать свой волшебный меч и отрубить спящему врагу голову, да вдруг скучно ему стало. Так скучно, что и выговорить нельзя - скулы сводит. Отвернулся он от спящего и побрел потихоньку прочь. Отошел подальше, присел под ракитой... вот только заснуть не удавалось.