Почему-то привыкла писать события, которые однажды отразившись в моем персиполисе, продолжают бурлить, закончившись внешне, где-то там, внутри, в голове, в черепной коробке, в планетарии души и космосе вечности.
Present continius…
Вчера все на работе, в маршрутках, в Плазе говорили о деньгах. Я не прислушивалась к основной нити разговора, просто звуки: «15,60....3,80....12....150...и. т. д.»
События, которые остались вовне, вчера, в прошлом, даже Григорий Данской, которого я вчера слушала по этому поводу, тоже пока в прошлом и в будущем (уверена!).
Past perfect…
Дни рождения. Для меня надолго выпали из контекста стандартные Дни рождения, а именно с тостами. Только в прошлом году вдруг возникло нечто из далекого детства в одеждах клоуна, со свистулькой и шариком. Это все здорово и прикольно, вот только с тостами у меня большие проблемы.
Я вчера придумала тост. Всю дорогу его репетировала в маршрутке, потому что на ходу я их не только не придумываю, у меня прилипает язык к гортани.
И вот я пришла, увидев большую компанию за столом, пристроившись как бы рядом с именинником сразу начала читать свое сочинение ему на ухо под общий шум, но концовку пришлось читать в тишине...
Паршиво оно как то получилось, неважно...
Надеюсь я ничего особо не испортила.
По крайней мере всем было весело!
Только вот песен бы побольше от Дёна
А Димка – молодец.
Past perfect…

В жизни бывают события, которые непередаваемы, независимо от яркости, а чаще всего они именно яркие и необычные или просто счастливые.
Как легко передается в письменном виде горе. И как мало нуждается в этом счастье!

Зеленая травка. Солнечные лучи гладят ровный столик площадки для гольфа. Небо описывает аквамариновые дуги одинаковых пространств одинакового ультрамаринового цвета. Ни одного облачка.
По гольфовому полю бежит девочка с клюшкой. В больших светлоголубых глазах выражение бессмысленности. Вот мимо нее быстро-быстро катится шарик, делает плавный круг, попадая в самый близкий фокус, смотрящего на происходящее в идеальном американском пейзаже.
Белая в розовую клетку юбочка чуть касается, взлетая, упругих загорелых ног, как и тяжелые светлые волосы жизнеутверждающе бьют по щекам. Все движения точны и полны энергией.
На краю поля в углу его идеальной перспективы в шезлонге сидит фигура человека, существа?
Высокие белые носки контрастируют с темной чешуйчатой голенью. До самого края ослепительно-белых шорт клочьями клубятся тонкие белые шерстинки.
Клюшку для гольфа обнимает темная рука с 7-пальцами и небольшими шипами, торчащими из нескольких фалангов пальцев (?).
Из под кремовой в темно-розовую клетку кепки выглянула сначала улыбка, потом похожий на отшлифованную корягу нос, и красные в синих прожилках глаза с вертикально-дрожащими, тускло светящимися зрачками. Глаза слезятся и усмехаются. По краю стекает жидкость, напоминающая слизь.
Девочка завороженно смотрит на лунку. Чудовище подходит и становится сзади.
Девочка, не оборачиваясь спросила:
- Слышь, Чуд, а почему мы тут все вот так спокойно организовали, внешне все идеально гладко, без сучка, без задоринки?
- А чтобы никому не было страшно, - сказало чудище.
- Ты же знаешь людей, Элис? Ведь мы не хотим им зла. И самое плохое что им можно сделать это напугать.
- Может ты и прав, - пожала плечами Элис, - хотя кто их знает, может пережив однажды все страхи, люди начнут путешествовать свободно, где захотят?
- Могут. Или задохнутся во сне.
- Мы не на столько их любим, чтобы позволить себе заболеть состраданием, гадая смогут ли они пережить очередной страх.
- Верно, Элис. Хотя ты можешь вложить в эти слова, только то, что ты сама знаешь о любви.
Под чувственную балладу Элвиса Пресли садящееся солнышко лизнуло травинки багровым лучем-языком...

И врач мне скажет: "Высунь язык, похоже ты мой клиент, скажи: "Happy End"!" (c)