Да ему ли так жить - только дергаться
Да химер сторожить, не меняя лица
Да оттачивать вдох, зная шаг наперед
Квазимодо-урод, Квазимодо-урод

Или ты или я, уж такая игра
Или свет или звук, или звук или яд
Поднимите им веки пусть видят они
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра!!!...

Если мимо пройдет, говори - повезло
Сеять хаос и дрожь - вот его ремесло
Или сетью слов передергивать рот
Квазимодо-урод, Квазимодо-урод

А пока его крик режет тень-тишину
Да пока не охрип, разгоняя волну
Поднимите им веки пусть видят они
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра!!!...

Это те же костры, только меньше огня
Это те же глаза, только молятся пням
Это те же слова, только наоборот
Квазимодо-урод, Квазимодо-урод

Или ты или я, уж такая игра
Или свет или звук, или звук или яд
Поднимите им веки пусть видят они
Как бывает, когда слишком много в крови
Серебра!!!...


Э.М. Шклярский

Вчера смотрели зрелищный и знаменитый «Апокалипсис сегодня».
Никогда бы не подумала, что война во Вьетнаме – это набор кадров достойных наигламурнейших глянцевых журналов. Как буд-то над каждым бойцом американской армии, над каждой пальмой или вьетконговцем работал огромный отряд стилистов, визажистов и маникюрш с педикюршами.
А ведь война – это чудовище, в котором прежде всего грязь, говно, боль, ошметки тел и крики раненых. И смерть, такая, как она есть, без прекрас.
Форест Гамп – и то, намного правдивее и реалистичней.
Впрочем, гримировать чудовищ и закрашивать яркими позитивными цветами действительность, данную в ощущениях, это вполне распространенный прием.
Конечно, идеальным не получится ничто даже под толстым слоем грима, но есть же еще и компьютерная графика, огромный отряд художников и спецэффекты.
Даже если испод грима вытечет струйка пота или покажется более-менее настоящая уродливая рваная рана, то все можно подретушировать в программах для визуальной обработки.
Вообщем, война в фильме «Апокалипсис сегодня» - ложь, яркий как павлин гламур и вылизанная до блеска картинка, мягко говоря, не реальная.
Содержательная же часть американских фильмов – вообще отдельная тема. Сейчас просто скажу, что не очень интересно.
Все же Коппала не самый плохой режиссер.
Впрочем, наверное самый большой спрос есть именно на такое. Подкрашенное гримером и фотошопом. Но и конечно, самое лучшее в этой области.
И чтобы не было видно никаких чудовищ, ничего настоящего.

Слова напечатанные - такие ненастоящие... Не понравилось - удалил. Можно удалять слова от омерзения, можно от стыда и трусости.
Я удаляю слова только от омерзения.
И всегда пишу все как есть:-)

Гнали в овраг предателя, заведомой лжи не веря.
В рванине и в кровь ободранного, винтовками тыча в спину.
На ходу отмечали победу, знай наших, поймали зверя.
Мы гоним его на бойню, послушного как скотину.

На бочках подтеки ржавчины, в грязище тлеют окурки
И бабы в платочках ярких стоят у своих заборов.
«И вот ведь чего удумали, опять за свое… придурки»
Шагают петух и куры, и в луже проснулся боров.

Серьезно его пиная, прикладами деревянными
Детишки идут и редко, сквозь зубы мычат проклятия.
«Тебе доверяли как другу, а ты за фигню иностранную
Нас предал, ты стал предателем!», кричит командир: «Расстрелять его!»

Убить его! Пристрелить его! И прямо сейчас повесить!
На наглом лице блуждает нелепая злая улыбка.
Он лыбится, гад, он знает, что дома, в укромном месте
Лежат голубые наклейки, они блестящи и липки.

И совести больше не стало, добро же не победило.
Хотя с кулаками все же, с зубами и пистолетом
Пусть и не настоящим. И восемь уже пробило
В гостинной, где стынут плюшки и квас есть холодный летом.

И вот уже «пли» скомандовали, грязищу соскреб как шпатель
А хули, с ноги уебали, чтоб навзничь упал расстрелянный.
А после уже сказали: «Ну ладно, вставай приятель
Нас Машка звала есть плюшки и там их запас немерянный».

Но тихо в ответ, и небо задумчиво поглощает
Куски тишины что порциями, уверенно вверх уходят.
Какая вокруг природа! Цветут незабудки в мае…
Но в небо глядит предатель так, будто тоску наводит.