День 39 (четверг, 25 сентября)
День начался в 3 часа ночи, когда комбат прибыл с совещания.
Комбат позже рассказал, как ездил на это совещание. Туда ехали больше часа, хотя могли бы доехать за полчаса. Так уж расстояния в темноте растут. Потом по дороге к командному пункту комбат провалился в окоп. Как не разбился – сам не знает. Дальше все собравшиеся стали ждать командира полка, так как тот застрял на совещании в дивизии. Надолго застрял часа на 2. Наш комбат извёлся от бесполезного ожидания и решил позвонить в баталшьон. Не дозвонился и, к тому же, опять рухнул в окоп. Радует, что в другой окоп. После совещания группа офицеров, наученная горьким опытом, шла освещая дорогу фонариком. Комбат отстал, что привело к свиданию с дном очередного окопа. И смех и грех!
А дорога обратно – вообще песня. На «Урале» отказало электрооборудование, поэтому пришлось ехать при лунном свете. Естественно, много не проехали, ладно ни во что не въехали. Пришлось вызвать ещё один грузовик для освещения дороги.
И начался дурдом. Вначале комроты и зампотех чуть не оторвали друг другу головы из-за лючков к танкам, с которыми ещё до учения была проведена рокировка с другим полком. Далее 3 солдат с оружием и танковых «комбехзах» должны были отправиться для встречи «верхов». Их тут же, в штабной палатке, стригли, мыли, искали сносные комбинезоны. Ещё и танки растаскали: взвод туда, взвод сюда, Дежурный батальон, бля! Хуёво быть приданым подразделением, ты не родной, тебя только кидают и сношают, уроды.
Ближе к вечеру ситуацию немного остыла, всё начало устаканиваться и входить в обыкновенное русло. Роты отправились в районы сосредоточения для завтрашнего этапа стрельбы. Тыл также готовился к отъезду. Остались сутки, несколько часов туда-сюда.
Вечером «слоны» учудили: нашли заряд танкового выстрела и стали жечь его в костре. В результате, фейерверк засёк начштаба и зампотех, отчего «слоны» были немедленно и жестоко биты. А потом ещё и от комбата досталось.
В пехоте в этот же день ещё один «слоняра» учудил: приготовил себе отвар белены, отчего его глючило и вставляло с 11 часов дня около суток. Угрёбище долбанное! Как я писал ранее – незанятый «слон» - проблема в кубе!
Будем с утра связываться с батальоном нашего полка, занятого на погрузке. Если они за ночь управятся, то рванём прямо с утра на станцию с обозом, если нет – дело немного затянется.
День 40 (пятница, 26 сентября)
День этапа. Как назло, проснулся рано, в 6.30. Сразу же, по предварительному плану стали собираться и сворачиваться. Но получили приказ-«стоп» до 4 часов дня из-за визита «верхов». Что ж, делать нечего: свернулись все, кроме ПХД, готовившего пищу и штаба. И чем же занимались? Поставили столик на улице и стали играть в карты. Вот картинка: батальон на этапе стрельбы, а весь штаб, все технари от безделья не знают куда себя деть и дуются в карты!
В 16.00 сорвались с места и пошли на рампу станции «20 разъезд». Здесь встретили 3-й батальон нашего полка, который всё ещё не отправился. Из-за этого нам в погрузке отказали, да и этап затянулся (погиб солдат-гранатомётчик, ему какая-то хрень прилетела в голову, в каске дыра в кулак).
Здесь, на станции, опять встречаем следы цивилизации: в одном из станционных домиков бабка торговала водкой, пивом, сигаретами и всяческой жратвой. Правда, по совершенно грабительским ценам. Тут-то мы и затарились на все наличные. Народ разбился на несколько компаний – по машинам, в которых они могли уместиться. Нас было шестеро: я, один их ротных, начальник связи, командир медвхвода, командир ВО и зампотех одной из рот. За ночь мы выдули литр водки, литров десять с половиной пива + закуска в виде «тушняка» и копченой колбасы. Бухали аж до 4 утра.
Было ещё событие: по команде зампотеха полка наша АС-ка срочно сорвалась в Оренбург, забрать лейтенанта, занимающегося отправкой эшелонов. Его мы забрали, по пути купив ещё 3 полуторалитровых баллона пива.
После нашего приезда все компании (кто был на ногах) собрались вместе. Зря. Усталость от учений и раздражение от задержки вылились в ряд ссор, ладно до кулаков не дошло. Но потом опять – мир, дружба, жвачка.
День 41 (суббота, 27 сентября)
Поднялись в 7.30, похмелья не было, так как штырило ещё после пьянки и бессонной ночи. Колотун был жуткий (я впервые после лета увидел гололёд). При погрузке первой БМП из-за этого гололёда чуть аварию не устроили, так как «бэха» слезла с покрытия платформы и гусеницами зацепилась за боковые штыри. Пришлось поднимать борт платформы, укреплять его брёвнами и выводить «бэху» в нормальное положение.
Погрузка обоза шла часов до двух дня; подошла колонна наших танков с «Тунгусками» и разбитой вдребадан БТС-кой (на полигон она приехала сама, в отличие от постоянно ремонтирующегося БРЭМа; теперь же наоборот, БРЭМ приехал сам, БТС – на буксире).
Загрузку закончили к 10-11 часам ночи. Затем нас начали мотать-крутить оренбургские железнодорожники. СКОТЫ! Они стали проверять крепление техники, собирать необходимые документы… И это на протяжении нескольких часов, пока весь батальон медленно, но верно замерзал, так как температура к ночи упала в минус при сильном ветре. И это притом, что наши плацкартные вагоны стояли тут же! Ни одна сволочь из железнодорожников не взяла на себя ответственность разрешить нам там укрыться! Так и промёзли до двух часов ночи.
Единственная радость – костры. Мы на них всё имеющееся рядом дерево извели. Так и грелись, крутясь вокруг своей оси, прогрел живот, поворачиваешься, чтобы прогреть зад. И так без перерыва.
Заметил, что постоянная присказка комбата «Еби его мать!» привязалась не только ко всему батальону, но и ко мне.
В два часа ночи, наконец, сели в вагоны. Я расположился на своей боковой койке и мгновенно отрубился.
День 42 (воскресенье, 28 сентября)
Поднялся в 8.30. Поезд уже стоял в Оренбурге, нас дотащили до Оренбурга в ожидании локомотива. В Самару тронулись в 11.30.
Интересны перемены в поведении людей: водяра на хрен никому не нужна, в основном ограничиваются пивом. И скучают, так как заняться нечем, только карты остаются. Вот такое житьё-бытьё в поезде. Некоторое оживление вносит созерцание войсковых частей практически на каждой станции Оренбуржья…
К 16.00 въехали в нашу область, в 18.00 приехали в Кинель. Опять помянули матерно оренбуржских железнодорожников, оказывается о нас никому не сообщили, просто поезд и всё, а то что это войсковой эшелон – никого не интересует. Была бы информация – уехали бы уже через час. А так пришлось стоять аж до полдесятого. Тут уже весь народ сидел у окон, наблюдая приближение Самары. Сквозанули через город без остановок, встали уже на «стошке».
Время было уже около полуночи. Молодые лейтенанты и начкар остались в поезде, остальные же офицеры немедленно разошлись по домам. Я с командиров ВО рванули домой, так вообще живём в одном доме. Взяли по бутылочке пива и пешком дотопали до дома.
Дома я поднял отца с матерью, чем их ничуть не огорчил. Первым делом перекусил, затем лёг спать. Какой восторг от простого укладывания в постель у себя дома…
Вот и закончилось это сафари по степям Оренбуржья. Незабываемое.
Дальше были визиты в часть и военкомат по организации моего дембеля, но это уже другая, совершенно не интересная история.

День 28. (воскресенье, 14 сентября, День танкиста)
С утра практически все офицеры дрыхли после бессонной ночи, благо тренировки не было. Лишь комбат и замполит уехали в штаб с рабочей картой, пообещав писарю звездюлей за поздний подъём. С совещания комбат приехал с хорошим настроением, так как карта оказалась на нормальном уровне (ещё бы, её рисовали пара майоров и лейтёха) и толкнули речь в связи с праздником.
Позже стали ждать комполка, но я решил прилечь, и прилёг так, что пропал приезд командира. Сквозь сон слышал троекратное «ура» нашей роты, но повернулся на другой бок и продолжил спать.
После обеда привезли продукты для праздника и началась готовка. Я подтянулся к 9 вечера и поучаствовал в сервировке. Сели за столы где-то в 10 часов и дальше понеслось…
Было весело. Первый тост, второй, третий - стоя и не чокаясь (за тех, кто не снами)… Ближе к полуночи приготовили шашлык, но мало, по паре кусков на брата пришлось.
Вообще, на следующий день ждали тренировки и планировали закругляться к 1-2 часам ночи, но начались танцы, притом весь новый музон не воспринимался вообще и перематывался. Танцевали же под «Дискотеку восьмидесятых», причём пёрло как молодых лейтенантов, так и многолетних майоров.
Часам к пяти ночи к нам подтянулся комбат, решив проверить, не перебили ли мы друг друга. Где-то тогда праздник уже стал заканчиваться, комбат забрал замполита, замкомбата прикемарил в столовой возле печки, кто-то заночевал в «Урале». Как рассказали потом, я отключился (как классно выразился командир 3-го взвода – «АЗР-ы повыбивало») часам к 6 утра. Меня пытались растолкать, но безуспешно. Я же проснулся через полчасика и отправился в блиндаж, где и уснул на верхней койке.
День 29. (понедельник, 15 сентября)
Проснулся в 3 часа дня, притом глянул на часы и подумал, что часы встали. Но оказалось, что не встали. Так что, весь день я проходил с пустыми глазами, мучаясь желудком и головной болью. Все офицеры присели в кружок, чтобы поправить здоровье, но я отказался, так как борьба с собственным организмом была в разгаре. В полку, видимо, с пониманием отнеслись к прошедшему празднику, так как до вечера никаких поручений батальону не было, так как батальон был небоеспособен: рядовые танкисты были молодцом, но вот от офицеров требовать чего либо было просто глупо. Решил ещё устроить стирку на ПХД, х/б после посещения штаба так и было неносибельным.
Чтобы развеяться я вышел в поле с «цифровиком», чтобы сфоткать воткнувшиеся в землю ракеты. Хоть и гулял пару часов, дышал, к вечеру после ужина всё равно вытравил содержимое желудка, после чего смог уснуть.
День 30 (вторник, 16 сентября)
Подъём в полвосьмого. Плотный туман окутывал высотки, хотя сдуло его уже минут через пятнадцать.
Какая-то хрень, не ясно, чем мы будем сегодня заниматься на тренировке: то ли тренировка со стрельбой, то ли отход отрабатываем, то ли дивизия наступать будет, то ли вообще тренировки не будет.
Однако, к 12 часам разобрались и в обыкновенном порядке стали уходить к старому лагерю. Места для меня не оказалось нигде, кроме нашей подвижной мастерской – МТО. Устроился в кузове и получилось нормально: сам на раскладном стульчике, а ноги – поперёк прохода. Даже поспать удалось.
Погода была отвратительной, периодически начинался очередной дождь, поэтому команду на разгрузку никто не отдавал. Хотя ноги в «берцах» намокли ещё когда я мотался на ПХД с регистрационными журналами. Потом сидение надоело и практически все офицеры пошли к бане, чтобы не прозевать свою очередь.
Кроме нашего батальона там подтянулись пехотинцы и артиллеристы из «мотокопытных» батальонов. Тут-то и началось травление всяческих баек, отчего разболелись челюсти.
Вот, например. Артиллерист сетовал на качество склейки карт. Ими ЗНШ полка занимается, получая листы от секретчика. У всех есть привязочные ориентиры, типа больших деревень, высоток и прочего. Так миномётчик и рассказывает: деревню вижу, но вот дальше хрень какая-то, вместо очередного листа кусок какой-то другой карты. Для артиллеристов важна координатная сетка карты, вот он и смотрит по карте: 85, 86, 87, 88, 89. Ага, его расположение где-то на 95. Смотрит, а после 90 по координатной сетке идёт 100, 101, 102… Как говорится – пехоте по хуй, «где-то здесь приблизительно нарисовать» и хоть трава не расти, а артиллерии важна точность. Хорошо хоть они стрелять не будут, а то бы не сладко бы пришлось. И весь рассказ с непередаваемой мимикой, отчего все просто закатывались. Такая же ситуация у всех, у нас ситуация несколько лучше, но похожа.
Про охуевших «партизан» была история. Капитан в бушлате с отлетевшей звездой говорил по «тапсику», но к нему приебался один из бухих «партизан», обманувшийся малым количеством звёзд, типа «прикурить» и жалобы на тяжесть армейского быта. Несмотря на предупреждение и последующий посыл на хуй, «партизан» не отставал, отчего, естественно, получил в «дыню» и сел на пятую точку. После чего встал в бойцовскую стойку и заявил, что является невьебенным кикбоксёром. После чего повторно словил в «дыню» и сел на пятую точку. Миномётчик продолжил заниматься своими делами, а «партизан», видимо попутав стороны света, принял за своего обидчика ещё одного капитана, бредущего по своим делах. Навалившись на того со словами «давай, сука, выйдем и один на один побьемся», «партизан» в очередной раз благополучно получил в «дыню» и сел на пятую точку, уже без возможности подняться.
Были байки и про задорные армейские пьянки. Как то была составлена команда бойцов, отправлявшихся в Оренбург (человек 100), в сопровождении двух майоров, капитана и лейтенанта. После выполнения задания оставалась куча времени до поезда, и офицеры отправились в привокзальное кафе. Там лёгкий выпивон превратился в безудержную пьянку. В результате, самый трезвый смог растолкать соратников и все еле успели на поезд. Там праздник продолжился. Под утро капитан-миномётчик проснулся раздетым (хотя и помнил, что ложился одетым) под столом в «плацкарте». При ближайшем рассмотрении оказалось, что одежда разбросана по всей округе, а остальные участники «праздника» лежат не на своих местах, а проходе плацкарта, притом, у одного физиономия разбита в хлам. После расспросов людей оказалось, что все участники во время движения свалились со своих месте и оказались на полу, притом один из них смачно приложился физиономией о пол. Капитан кантовал всех, не имея ни сил, ни желания укладывать их по местам. Сам же заявил, что ему жарко, разделся и лёг под стол. Другие пассажиры наблюдали незабываемую картину: один раздетый капитан лежит под столом, два майора и лейтенант раскинулись в проходе, притом проходящие менты перешагивают через них, стараясь не наступить на руки и головы. Утром, после прихода в сознание, народ решил дальше не позориться, а перейти в тамбур, благо Самара была близко. На оставшиеся пятьсот рублей были куплены йогурты, так как начались нешуточные «отходняки». Рассказчик заметил, что на «ха-ха» эта история воспринимается лишь сейчас, а тогда глаза не знали куда деть глаза от стыда.
Часам к пяти дня подошла наша очередь в баню. Плескался я де-то час: ещё бы, горячая вода при колотуне снаружи никак не хотела отпускать, пальцы ног обрели чувствительность где-то минут через 20 купания.
После выхода из бани постояли несколько минут на построении полка, затем разместились в технике на отъезд. Теперь я устроился в батальонной АС-ке (АС – автомобиль санитарный). Поначалу на ящике с оружием, отчего напоминал ковбоя на родео, затем перебрался на боковые носилки, там же и задремал.
Выпрыгнув из АС-ки наблюдал следующую картину: нашу высотку окружает густой туман, сквозь него продирается солнце, и накрапывает дождик. Офигеть! Полосы разной погоды разделяли сотни, если не десятка метров, а из-за сильного ветра, мы, похоже, и смогли наблюдать такую картинку. Короче, незабываемо…
По приезду началось лихорадочное доведение до ума нашего батальонного ПХД, настоящий бестолковый кипеж аж до 11 ночи. Вот была картинка, комбат ревёт, распекая кого-то из лейтенантов и «слонов», темно, хоть глаз выколи, не хватает лопат и пил, гвоздей вообще нет. И всё это по колено в непролазной грязи и периодически начинающемся дожде с пронизывающим ветром.
Вообще, армейский долбоебизм не имеет ничего общего с армейской системой. Это «заслуга» лишь конкретных людей, имеющих власть и определённую долю мудаковатости. Такое и на «гражданке» происходит сплошь и рядом, просто меньше на глаза попадается.
День 31. (среда, 17 сентября)
Подъём в 7.30, не по команде, а от холода. Все после бани и вчерашнего аврала имеют разные степени простуды. В норме только замкомбата да зампотех (но ему, вроде как, всё фиолетово, даже нормального похмелья у него я не видел, бодрячок, аж завидно).
В девять часов комбат всех направил на свои места для проведения очередной тренировки. Я, как всегда, был на батальонном КНП. Посмотрел на градусник – температура была всего 5°С. Немудрено, что с утра так морозно было. Командир второй роты сказал, что наблюдал иней. Интересно, когда же Бабье лето? Сколько можно ждать?
Тренировка прошла, как всегда, за одним исключением: в головной машине пошёл не ротный, а зампотех роты. Он запоздал с началом движения так, что комбат оказался впереди, отчего зампотеху пришлось идти на обгон. Вот во время обгона он и попал в воронку. Я с КНП всё это видел, и у меня сложилось впечатление, что танк просто исчез (ни хрена себе вороночка оказалась: танк вместе с башней исчез). Я после тренировки к машине подошёл: она передком черпанула земли до люка механика-водителя, механик рассадил себе пальцы (так, по мелочи), наводчик боднул головой прицел (также без последствий, а мог бы и зубы выплюнуть).
Я сгонял за нашим командиром медвзвода, чтобы он проверил здоровье механика второй роты (именно он вчера наступил на торчавшую «двухсотку» в темноте), после чего его отправили в госпиталь.
Вообще командиру второй роты было, отчего хвататься за голову: в добавление к больному механику у двоих братьев, которые были механиками-водителями, умерла мать. Комбат еле упросил комполка отпустить их домой, на похороны.
Сегодня с нами работали заводчики, обслуживали машины. Параллельно травили байки.
Например, в одной части какой-то танковой части капитан умудрился при построении вякнуть, что в танковом прицеле есть охренительных размеров рубин (пальцами показал размер с пятирублёвую монету). В результате, при сдаче прицелов полка на склад оказалось, что процентов 60 прицелов было вскрыто. Вот и думай, где стоит прикалываться, а где нет.
День 32. (четверг, 18 сентября)
С утра в 7 часов утра пожарном порядке умотали на территорию старого лагеря, так как опять тренировались части второго эшелона. По плану возвращение ожидалось на послеобеденное время, но сразу же что-то пошло не так.
В пять вечера, когда от безделья и холодного ветра личный состав стал изнывать, поступила ошеломляющая команда: наш бат придаётся танковому полку и немедленно отбывает на новое место. Все просто охренели, никогда таких заскоков не было. Начштаба полка отдал этот приказ и немедленно отбыл, предварительно пообещав пару «Уралов» для эвакуации. Экипажи танков (в основном только механики) немедленно стали формировать колонну, а штаб и обоз начали сворачиваться с нашей высотки. По дороге на нашу оборонительную позицию у комбата периодически стал прорываться истерический смешок.
При подъезде увидели следы работы артиллеристов. В принципе, попадать в нас или дальше нас они не должны были бы, но степь от попаданий горела как в нашем тылу (что и следовало ожидать, для артиллерии второго эшелона основная цель в нашем тылу), так и возле нашей высотки. Сам наблюдал разорвавшийся снаряд, распустившийся как цветок, его почему-то на молекулы и осколки не разорвало.
Начали сворачиваться мы в 6 вечера (несколько машин ушло с основной колонной и вдогонку), закончили в 11 ночи, но оказалось, что загрузив всё барахло, не сможем отправить на место часть обоза и танкистов. Уже находились в ступоре, так как обещанные пара «Уралов» не прибыла, тыловики полка прислали лишь один, а нам и этого количества хватило лишь на личные вещи и секретные документы, ПХД практически полностью осталось на высотке.
На наше счастье проверить выполнение своего приказа прибыл начштаба полка на БТР-КШ, результатом чего стало прибытие оставшегося грузовика во втором часу ночи.
День 33. (пятница, 19 сентября)
На место встречи с подразделениями батальона мы прибыли в 8 утра, проплутав по полной программе: вместо положенных 40 километров марша наша мини-колонна с прицепами прошла более 100 км. Вот было хорошо месяц назад, в нашу сторону вела лишь одна дорога. Теперь же после месяца эксплуатации полигона в активном режиме и нескольких дней дождя, таких дорог стали десятки, возникла куча развилок. Вот мы в темноте и плутали, стараясь до утра добраться до места, чтобы нас не накрыла артиллерия или танки, действующие по плану утренних тренировок.
Поспать не удалось, естественно, никому (полуминутная дрёма во время коротких остановок не в счёт). Вся дорога была практически по целине, мотало – мама не горюй!
Был прикольный момент: я ехал в ПАК-е (передвижная армейская кухня) с прицепом третьим по счёту, за нами шёл «Урал» с барахлом второй роты, первым шёл «Урал» с замкомбата и оставшимися танкистами второй роты, вторым шла АС-ка с прицепом. Вот мы встали в одном месте, пока замкомбата выбирал следующее направление нашего движения, практически в упор приткнувшись к АС-ке. И молниеносно отрубились. Проснулся я от того, в АС-ку светила фара головного «Урала» и ревел мат замкомбата, который таким Макаром разбудил отрубившийся экипаж АС-ки и наш до кучи.
Утром мы прибились к нашему батальону лишь для того, чтобы проводить его на стрельбы. Сами же смогли расслабиться, поесть и поспать.
Оказалось, что если решение командования дивизии останется в силе, то наши учения удлинятся на целый день – до 26 числа. Мне захотелось материться самыми последними словами…
Если же решат переиграть всё и вернуть нас на наши позиции, то умотаем мы раньше на день. Отличный вариант.
Вечером новый виток нашей одиссеи: поступил приказ комбата на перебазирование в новое место. И как всегда, приказ пришёл в 5 часов вечера. Пока прочухались, подняли людей, построили колонну – прошёл час. На месте мы оказались минут через десять и началось строительство.
До заката поставили две палатки и покидали большую часть барахла из прицепов. Офицеры спать завалились в АС-ке, с её отопителем жизнь выглядит более привлекательно.
День 34. (суббота, 20 сентября)
Ночью просыпался от холода несколько раз и врубал отопитель. Минус один, не успевал нагревать машину, так как медик наш – человек северный, что мне в самый раз, для него – пустыня Сахара в полдень.
С утра приехал начштаба и сообщил «хорошую» новость: есть вариант, что наша командировка может продлиться до 9 октября. Все в полном ахуе. Не хотелось бы опять срываться с насиженного (уже насиженного) места, но такие новости приходят под вечер, часов в 5-6 местного времени. Так что, ждём-с.
Единственный, кому все эти переезды по фигу – наш батальоны талисман (щенок-дворняга Бокс, потому что новорожденным его нашли в танковом боксе), который за время выезда здорово вымахал, ему все эти переезды – в радость. Ещё бы – он как сыр в масле катается, ест не объедки, а из общего котла, на пинок шанс нарваться ниже, чем у других собак.
После обеда посмотрел на DVD «Стигмату», вспомнил, что видел фильм в кинотеатре, пока встречался с Танькой, будучи глупым молодым телком.
Ближе к концу дня начштаба рванул к танкам, чтобы привезти три роты в новый лесной лагерь. Место – супер. После месяца степей кусочек леса воспринимается как манна небесная; из гипотетических минусов лишь отсутствие рядом реки, купаться придётся в ПАК-е.
Присели как-то после ужина с замполитом, начсвязи и одним взводным и заговорили о жизни вообще и жизни в армии в частности. Оказывается, сейчас в армии нет гауптвахты. Как перевоспитывать отъявленное быдло из «слонов» (да и офицеров тоже) не задумывается, видимо, никто. Получается, что у теперешних практиков (действующих, а не «паркетных» офицеров) варианта два: либо не обращать внимания, либо бить в рыло с максимальной жестокостью. И третьего жизнеспособного варианта я не вижу, скорее всего его просто нет.
Там же я с удивлением узнал, что наш молодой начсвязи слегка «резуноид». Благо, что я в теме и замполит мужик знающий (Исаева не читал, но взгляды на жизнь имеет нормальные) просветили его слегка, хотя это и не дело нескольких минут в разговоре на завалинке.
В ожидании большого пиздеца в виде отъезда 9 октября (на всякий случай, а то от безделья повеситься останется; комбат, естественно, найдёт чем занять батальон, типа перекрашивания травы, а то «слоны» со свободным временем – беда в кубе) нашёл ивовую палку, наточил свой нож и приступил к изготовлению слабого подобия трости. Не украсить ли её рунами из Футарка? Почему бы и нет… Есть и второе назначение: «слонов» пугать, я хоть «пиджак» и «партизан», но перечить себе не дам: я старше и по званию, и по возрасту.
Ещё одно наблюдение (не моё): лучшие воины (без всякой иронии) – это «слоны» через полгода «учебки», самое презренное сословие в иерархии. Именно такие совершают подвиги и спасают жизни, пока «крутые пацаны» обделываются от прилива чувств. Таким макаром, порядок мироустройства в подразделении меняется с ног на голову после первого боя. Наш замполит про одного такого «слона» рассказал. Во время обстрела тот не струсил, подносил боеприпасы и вынес раненого солдатом из «дагов», который будучи раненым ебошил из подствольника, пока б/к не кончился. После боя бывший «чушок» стал героем и неприкасаемым, так как в случаях каких-то разборок за него стеной вставала вся дагестанская диаспора.
День 35 (воскресенье, 21 сентября)
Встали полдевятого. Жизнь в палатке – просто рай: тепло, ветра нет, умывальник внутри.
Почувствовав дискомфорт в «берцах», сходил к нашему медицинскому светилу – командиру медвзвода, и он мне поставил диагноз – гидроз стоп. Рекомендация: меньше носить «берцы», давать ногам «дышать». После выполнения поручения комбата, этим я и занялся, разулся и сел у печки, потом вообще спать завалился.
В обед комбат устроил дикий разнос взводу обеспечения и его командиру-прапорщику. Ор был слышен где-то за полкилометра минимум.
Реальность такова, что у батальона более-менее спокойная жизнь (всё движение и кипеж устраивает лишь комбат) и лишь потому, что мы неплохо замаскировались и нас не могут найти. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Последняя новость пришла, как всегда в армии, вечером. Домой уходим 27 числа, перед этим участвуя в этапе стрельбы аж двух полков.
Ближе к ночи был загон. Начштаба обнаружил у себя в ноутбуке игру «Портал». К 15 уровню игры события комментировал весь штаб!

День 16. (вторник, 2 сентября)
Ночью часов в пять я проснулся от движения около своей койки. Я был накрыт одеялом с головой и тут почувствовал, что меня банально обоссывают. Тут же калейдоскоп мыслей промелькнул: ага, пьянка была, арбузами закусывали, а теперь на автопилоте чел пошёл отлить. А я вот на траектории оказался. Только об этом подумал, молниеносно, прикрывшись одеялом, слетел с кровать, бухнувшись на пол. Темно, хоть глаз выколи. Замкомбата «отстрелялся» и завалился спать. Я поднял писаря, который постоянно был при штабе и ночами следил за огнём в печи, и приказал ссаное бельё вытащить на улицу, чтобы не воняло. До подъёма дремал на скамейке около ноутбука. Поутру доложил комбату и вернули бельё обратно в кубрик. До замкомбата добудиться не смогли. А когда ближе к 10 часам он проспался и понял, что натворил, покраснел и сказал: «Позорище какое…»…
Бельё, конечно, заменили, но дремать мне пришлось на панцирной сетке. А ничего, уютно…
День 17. (среда, 3 сентября)
Утром наконец-то увидел на DVD «Особо опасен» Бекбаметова. Смотрелось здорово, надо будет прикупить для домашней коллекции.
«Познакомился» с ЗНШ полка. Пока был простым капитаном, по мнению окружающих, «был нормальным мужиком и тихо бухал». Теперь же, как с цепи сорвался. Общение с ним длилось секунд 15, но настроение срезалось часов на 5.
День 18. (четверг, 4 сентября)
Подъём был в 5 утра. В пожарном порядке батальон был направлен на тренировку полка. Наша задача была по команде резко выдвинуться к передовому рубежу полка, по пути выполнив ряд перестроений. Затем батальон вернулся назад, озадачив меня и одного из молодых лейтенантов поиском у КП полка БАТ-а для выравнивания путей подхода танков к огневому рубежу. Там-то я увидел одну из рот в атаке строем фронта: как чёртики из табакерки танки выскочили из-за гребня холмы и влетели в приготовленные окопы. Если бы они ещё бы залп дали, то я бы уписался от восторга.
Затем начали докапывать окопы, но копались так невнятно, что комбат ходил по километровому огневому рубежу батальона и раздавал трендели почти каждому экипажу.
Вышла петрушка с обедом – мы его получили где-то полседьмого вечера. Так мало того, тарелки были, но прапор не взял с собой ложки. Оставалось забирать у солдат, но это западло.
Когда прибыли обратно в лагерь, я помылся и прилёг слегка отдохнуть и сразу же отрубился. Где-то около полуночи уже разделся и отрубился уже до утра.
День 19. (пятница, 5 сентября)
Подъём в 6 утра. Уже становится традицией, что я просыпаюсь вторым в штабе после писаря.
Батальон почти в полном составе направили копать окопы для танкового полка нашей дивизии. Охренеть, у нас в полку танкистов в хуй не ставят: и в наряды наш бат ходит через день, и окопы мы копаем кому угодно кроме себя. А потом, бля, будут делать круглые глаза и интересоваться, почему мы не выкопали себе окопы, укрытия и блиндажи!
Я уже от ряда офицеров слышал, то такая хрень только в нашем полку, в других танкисты – это честь и краса, вся их работа проходит в парках с техникой, а мы как простая пехота лопатами машем. Хотя и у самих пехотинцев их «слоны» не удостаиваются эпитетов лучше «тупорылой пехоты».
Начинаю думать по-армейски: основных желаний в течение дня пара – пожрать что-нибудь и поспать.
Комбат в 22.00 убыл на совещание и приказал собрать командиров рот и отдельных взводов в 23.00. А сам прибыл не знаю точно во сколько, так как я лёг в 2 часа ночи. Теперь логичный вопрос: на что способен комроты, спавший в сутки лишь 4 часа (в 6 утра-то как всегда подъём). Ему необходимо в течение всего дня гонять своих солдат, а у него лишь одно желание – ненадолго закрыть глаза.
День 20. (суббота, 6 сентября)
Большой день приключился. Подъём как всегда в 6 утра. Принято решение наконец покинуть лагерь и встать на свои оборонительные позиции. В 12 часов с копейками поехали на свою высотку. До 7-8 вечера взвод связи и писаря готовили блиндаж для штаба. Получилось уютно.
В начале работы не знал куда себя деть: солдаты строили, комбат командовал, мне свои пять копеек совать не было никакого резона.
После очередных стрельб (как-никак, целая армия собралась) загорелась степь. Волна огня пошла на позицию нашей роты. Комбат послал меня к комроты для того, чтобы танк прошёл по фронту огня и затушил его. Ротный голову не ломал: послал меня к танку, назвал механика и посоветовал самому заняться проблемой.
Механик был опытный, поэтому нельзя сказать, что я управлял танком. Все мои команды заключались в словах: «правее», «левее», «назад метров 15, пройдём ещё раз». Прошлись мы дважды по фронту батальона, сбивая пламя. Жарило, мама не горюй!
На обратном пути увидели ещё один танк второй роты, командир которого преподал мне урок грамотного общения по танковой рации. Было здорово.

День 6. (суббота, 23 августа)
А это был день Великой Охоты. С утра наш батальонный психолог получила сообщение от бабушки бойца, слинявшего из части, о том, что он прячется у неё на квартире.
Мы с психологом в темпе вальса направились к месту событий. Сразу же нам дверь не открыли, мобильный не брали, но за дверью определённо была жизнь, поэтому комбат приял решение брать «бегунка» измором. Я остался на площадке подъезда, не допуская того, чтобы боец сбежал повторно, психолог же направилась к местному участковому, для получения разрешения на взлом двери. Но как всегда, в нужное время милиции и след простыл. Тогда психолог направилась в часть, так как ей и так работы хватало. Через пару часов стояния мне попалась бабушка бойца, выходившая из дома за покупками (от внука секретилась со страшной силой, глазами показала мне, что внук в квартире). По дороге до входной двери в подъезд мы с ней перекинулись словами, общим лейтмотивом которого был мой спич о неизбежности поимки беглеца. Это так и было: либо он сам бы к нам вышел и этот случай бы замяли, либо его вытащили бы из дома с ментами и в наручниках, откуда была прямя дорога в цугундер.
Короче говоря, после шести часов осады боец принял решение выйти и сдаться только психологу. Психолога привёз зампотех, который и отвёз нашу весёлую компанию в часть.
Тут-то мы и узнали сногсшибательную новость: приехали мы в 18 часов, а в 16 часов было объявлено решение об отправке батальона маршем ранним утром следующего дня. Комбат был в прострации, так как следовало сделать кучу работы, как то выгнать технику из парка, подготовить необходимые документы, собрать всех людей из увольнений прочее. И это всё при условии, что весь полк уже ушёл и наш батальон остался в части один, поэтому помощи было ждать не от кого. Штабники зависли в канцелярии до часа ночи, срочно доводили до ума карту марша, советовались со штабниками соседнего полка, которые тоже ожидали той же котовасии в свой адрес.
В очередной раз показал свой дебильный норов наш состав «партизан». В принципе «партизаны» процентов на 85 – дебилы и алкоголики. Без всякого преувеличения! У нас в батальоне «партизан» было 9 человек: я и 8 рядовых. Так вот без залётов по пьянке были лишь двое: я и один из водителей, с остальными уже имел беседу и.о. командира полка, хотя комбат высказал всё красочнее и в более клёвых выражениях по цепочке: кто, кого и каким образом будет сношать их и их руководство из-за идиотского залёта.
День 7. (воскресенье, 24 августа)
Вечером предыдущего дня подъём был назначен на 4 утра. Но я видимо пролетел мимо основных событий, уж не знаю как. Просто с утра никакой отправки маршем не произошло, так как всё опять переиграли с ного на голову – всё-таки отправка на ж/д во вторник следующей недели. В этот день впервые дал себе послабление и отпросился в шесть вечера. В появившееся время посмотрел телек, почитал, полазил в Инете – сделал всё то, чего был полностью лишён всю неделю сборов.
День 8. (понедельник, 25 августа)
Привычный уже подъём в 4 утра, прибытие в часть поутру, прибытие в парк. Сформировали колонну, я оказался на БМП-1-КШ вместе с начальником связи батальона, на башне. Об этом отъэсэмэсил маме. Потом получил от неё СМС-ку о том, что она меня увидела и узнала.
По прибытию на станцию начали погрузку. Здорово пополнил свой опыт: теперь знаю на фига танку шпоры, как его направлять при движении на платформе и прочие мелочи. К концу дня, когда мозги уже плавились, получили команду, что не только грузим технику на платформу, для отправки на следующий день, но и отправляемся уже сегодня. Но нас спасли железнодорожники, не допустившие эшелон к отправке. Поэтому для меня всёограничилось лишь отвозом барахла в людской вагон – «теплушку», которая стала нашим домом на 2 дня.
После этого напоследок встретился с Раисом и Сашкой. Попили пиво, поговорили о моих сборах, о будущем… Душевно.
День 9. (вторник, 26 августа)
К 8.00 прибыл на станцию, где стоял наш уже сформированный эшелон. Если кто-то думает, что отправка войскового подразделения по ж/д – это платформы с техникой и пассажирские вагоны-купэ, тот дико ошибается. Платформы с техникой присутствуют, правда, железнодорожники (такое уж сложилось впечатление) выделили самые «убитые» платформы.
А на счёт пассажирских вагонов… Нам выделили «людские вагоны» - простые теплушки из фильмов о войне. Из внутренностей – только грубые деревянные нары, отсутствие удобств. Наши командиры ещё забраковали грузовой вагон, в котором только что возили муку, вот была бы жопа, если в таком разместили.
Первым делом все лейтёхи и капитаны направили свои стопы в близлежащий магазин, где затарились тысячи на полторы рублей: пивом, водкой, всяческой пищей. После погрузки в 9 утра мы стояли ещё до 4 часов дня, ждали локомотива. Дальше тронулись в путь.
Тут-то и началось празднование. Уже в 15 часов чуть не вспыхнула драка, но её быстро замяли. Компания подобралась душевная: управление батальона, майор и лейтенант из пехоты, капитан-химик, старлей из службы РАВ (ракетно-артиллерийское вооружение), связисты и комендантский взвод. Всё было достаточно душевно, познавательно и прикольно. На одном из переездов чуть не отстал от эшелона и часа полтора ехал между вагонами. Устроился удачно, была скамеечка, было тепло. При остановке я бегом рванул с платформы, но перед самым своим вагоном растянулся на гравии. В результате рухнул на правый бок и расцарапал его (ногу, плечо, ладонь). Царапины сполоснул водкой, и веселье пошло своим чередом.
Сам уж не помню, как улёгся спать. Ориентировочно, я улёгся спать где-то часов в 9-10 вечера (просто помню, что темнеть стало). Ночь была нормальной – не мёрзли, никого не сдуло.
День 10. (среда, 27 августа)
Утречком (часов в 5-6 утра) я встал в нормальном состоянии. Относительно, конечно, нормальном – похмелье выражалось просто в лёгкой головной боли. С зампотехом, которому всё-таки заехали в глаз, мы съели по яблоку. Куча минералов и витаминов – всё, что нужно похмельному телу.
Огляделся и понял, что находимся уже в Оренбурге. Оказывается, нас нещадно гнали всю ночь без остановок, так что свои 650 километров мы сделали за 14 часов. Для воинского эшелона это очень быстро, по опыту кадровых военных такой же путь они иногда проделывали за двое суток минимум.
Потом опять началось великое стояние. Стояли чуть ли не до 2-3 часов дня. Затем минут за сорок дошли до станции выгрузки – 20-й разъезд.
Сразу же обнаружился косяк: на весь эшелон была лишь одна пригодная для этого бетонная рампа. Остальные 2 рампы были предназначены для колёсной техники. Но делать было нечего, железнодорожники сами так решили.
Рампа для колёсной техники состояла из сварных металлических конструкций, имеющих в сечении вид короба. Всё на вид здорово и надёжно, однако крепились между собой они 3-мм трубами и 8-мм проволокой, короче, для махины весом 46 тонн разрушить конструкцию – раз плюнуть. Так и пошло. БМП, МТЛБ и колсная техника сошли нормально, первые танки тоже, а дальше началось кино, так как от танков рампа начала ходить ходуном. Под конец один из танков из-за колебаний рампы слез одной гусеницей с платформы и зацепился за пару выступов на платформе. Не туда и не сюда. При попытке как-то его сдвинуть, стал сползать и с рампы тоже, до полного срыва гусеницы и посадки танка на днище оставалось чуть. Потом вторым танком его сумели обратно выдернуть на платформу, притом все выступы, за которые он цеплялся, просто вырвал. Но разрушение рампы уже началось – последний взвод уже просто прыгал с платформы на развалины рампы. Потом изувеченную рампу просто тросами оттянули от платформы, чтобы не мешать движение поездов.
Последние машины вообще прыгали с платформ. Незабываемое зрелище и крики восторга.
Время приближалось часам к семи вечера. Было принято решение заночевать прямо рядом со станцией, так как ночной марш на фиг никому не был нужен – недолго было до того, что врезались бы во что-то или задавили бы кого-то.
Практически весь батальон спал в спальных мешках. Я же оказался в дурацкой ситуации, спальника у меня нет (просто не знал, что он будет нужен, а выдавать его мне за казённый счёт никто не собирался), поэтому спать я начинал под открытым небом, рядом с БРМ-1К разведчиков. В три часа ночи уже спать стало невмоготу из-за холода, поэтому я, прячась от ветра, притулился около нашей БМП-1КШ, у задних дверей.
Тут же вскоре показался наш начштаба, которому тоже не спалось из-за дубняка. В результате, оба мы легли спать в БМП: начштаба в десантном отделении разложился, а в командном, под башней.
Утром поднялись и часов в 10 тронулись в путь. Первым шёл танк комбата, за ним наша БМП и весь батальон.
На десятом километре марша наша «Бэха» встала из-за потери масла. В поднявшейся до неба пыли разглядеть было нельзя ничего, поэтому мы просто закупорились в машине и стали ждать замыкающий колонну БРЭМ (бронированную ремонтно-эксплуатационную машину на базе Т-55) на котором шёл наш зампотех. Он взял нас на буксир. Первый раз дёрнул так резко, что наша 12-тонная БМП по инерции скакнула вперёд и врезалась в БРЭМ (потом я посмотрел и увидел, что на БРЭМе никаких царапин нет, у нас же смяло фальшборт слева у ведущего колеса). Через километров 6-8 БРЭМ сам сломался, забрызгав БМП своим маслом.
Вот тебе и начало марша! А впереди ещё километров 70.
Стали сами заниматься своими машинами. У нас стали устранять утечку масла на трансмиссии, на БРЭМе пришлось перетягивать все магистрали. Тут же и пообедали сухпаями: один офицерам, один механикам.
Перед обедом приключился прикол. Начали мыть руки, для чего взяли пятилитровую баклажку воды. После помывки принюхались и охренели. Оказывается, мы мыли руки не водой, а водкой. Вот это было истерическое ржание!
Кроме нас километрах в 4 впереди встал БТС ремонтной роты. До него мы доехали часов в 3 дня, завели его, дернув буксиром.
Проехали после этого ещё километров 10-15 и опять встали: БМП-шка стала перегреваться, а БРЭМ же стал пускать масло из двигателя (а не из трансмиссии, как было 15 километрами ранее). БТС нас обогнал и ушёл вперёд.
Вот и начался новый этап ремонта. Механик БМП сделал новый патрубок на магистраль, на БРЭМе стали перетягивать заново практически все магистрали – и топливные, и масляные.
Помощи ни от батальона, ни от полка не было (как мы потом узнали, батальон пришёл к новому лагерю в 7 вечера). Единственной подмогой стал начальник штаба с баночкой паштета, двумя пачками галет и баклажкой водки. Пища богов!
Он предупредил нас о стоп-приказе в 21.00.
Часам к 7 вечера ремонт, в общем и целом, был закончен, поэтому мы в темпе вальса рванули вперёд, стараясь успеть до начала действия приказа к старому лагерю, в котором батальон размещался в прошлогодние учения. При переправе через брод наткнулись на заглохший БТС. Оказалось, что водила заглох при входе в брод и заглох, а завестись у него не хватило умения (оказывается, это была его первая поездка за рычагами). Под аккомпанемент матюгов зампотеха и начштаба БТС переправился и втопил по дороге, но не в том направлении. Начштаба отправился на «Урале» вдогонку, мы же потянулись за БРЭМ-ом. Немного погодя он опять встал, но показал нам, чтобы мы его не ждали. Где-то без четверти девять мы прибыли в старый лагерь, где, наконец, смогли отмыться от пыли.
Я отправился на «Урале» за БРЭМ-ом, так как зампотех дороги в старый лагерь не знал. Его мы нашли перед самым закатом и полным ходом пошли в лагерь. Пришли на место уже в полной темноте. Нас ждали БМП, бедовая БТС и машина ремонтной роты.
В машине РМО уже перекусили, как положено. Там же и улеглись спать. Мне достался гамак. Никогда не спалось так здорово.