Девятый сектор
дневник заведен 06-09-2007
постоянные читатели [3]
BlackDrago, Rouge, капитан Пелеон
закладки:
цитатник:
дневник:
местожительство:
Россия, Самара
интересы [4]
[7] 10-10-2008 06:52
В заключении

[Print]
Забрел случайно
Вторник, 7 Октября 2008 г.
11:04 В заключении
За прошедшие сборы многое в жизни перевернулось, и не только у меня. Так что, мне есть что сказать, всем людям, бывшим со мной в этих долбанных степях.
Парни, пацаны и мужики! Спасибо вам всем не только за меня, но и за то, чем вы занимаетесь. Просто о холоде, голоде можно прочитать в книгах, но прочувствовать можно лишь самому находясь в таких условиях. Я скулежом, в отличие от также служивших "партизан", заниматься не собираюсь, но только наши офицеры и солдаты могут жить в таких условиях и выполнять поставленные перед ними задачи.
Так что, СПАСИБО!

Состояние: креативное
10:56
День 39 (четверг, 25 сентября)
День начался в 3 часа ночи, когда комбат прибыл с совещания.
Комбат позже рассказал, как ездил на это совещание. Туда ехали больше часа, хотя могли бы доехать за полчаса. Так уж расстояния в темноте растут. Потом по дороге к командному пункту комбат провалился в окоп. Как не разбился – сам не знает. Дальше все собравшиеся стали ждать командира полка, так как тот застрял на совещании в дивизии. Надолго застрял часа на 2. Наш комбат извёлся от бесполезного ожидания и решил позвонить в баталшьон. Не дозвонился и, к тому же, опять рухнул в окоп. Радует, что в другой окоп. После совещания группа офицеров, наученная горьким опытом, шла освещая дорогу фонариком. Комбат отстал, что привело к свиданию с дном очередного окопа. И смех и грех!
А дорога обратно – вообще песня. На «Урале» отказало электрооборудование, поэтому пришлось ехать при лунном свете. Естественно, много не проехали, ладно ни во что не въехали. Пришлось вызвать ещё один грузовик для освещения дороги.
И начался дурдом. Вначале комроты и зампотех чуть не оторвали друг другу головы из-за лючков к танкам, с которыми ещё до учения была проведена рокировка с другим полком. Далее 3 солдат с оружием и танковых «комбехзах» должны были отправиться для встречи «верхов». Их тут же, в штабной палатке, стригли, мыли, искали сносные комбинезоны. Ещё и танки растаскали: взвод туда, взвод сюда, Дежурный батальон, бля! Хуёво быть приданым подразделением, ты не родной, тебя только кидают и сношают, уроды.
Ближе к вечеру ситуацию немного остыла, всё начало устаканиваться и входить в обыкновенное русло. Роты отправились в районы сосредоточения для завтрашнего этапа стрельбы. Тыл также готовился к отъезду. Остались сутки, несколько часов туда-сюда.
Вечером «слоны» учудили: нашли заряд танкового выстрела и стали жечь его в костре. В результате, фейерверк засёк начштаба и зампотех, отчего «слоны» были немедленно и жестоко биты. А потом ещё и от комбата досталось.
В пехоте в этот же день ещё один «слоняра» учудил: приготовил себе отвар белены, отчего его глючило и вставляло с 11 часов дня около суток. Угрёбище долбанное! Как я писал ранее – незанятый «слон» - проблема в кубе!
Будем с утра связываться с батальоном нашего полка, занятого на погрузке. Если они за ночь управятся, то рванём прямо с утра на станцию с обозом, если нет – дело немного затянется.
День 40 (пятница, 26 сентября)
День этапа. Как назло, проснулся рано, в 6.30. Сразу же, по предварительному плану стали собираться и сворачиваться. Но получили приказ-«стоп» до 4 часов дня из-за визита «верхов». Что ж, делать нечего: свернулись все, кроме ПХД, готовившего пищу и штаба. И чем же занимались? Поставили столик на улице и стали играть в карты. Вот картинка: батальон на этапе стрельбы, а весь штаб, все технари от безделья не знают куда себя деть и дуются в карты!
В 16.00 сорвались с места и пошли на рампу станции «20 разъезд». Здесь встретили 3-й батальон нашего полка, который всё ещё не отправился. Из-за этого нам в погрузке отказали, да и этап затянулся (погиб солдат-гранатомётчик, ему какая-то хрень прилетела в голову, в каске дыра в кулак).
Здесь, на станции, опять встречаем следы цивилизации: в одном из станционных домиков бабка торговала водкой, пивом, сигаретами и всяческой жратвой. Правда, по совершенно грабительским ценам. Тут-то мы и затарились на все наличные. Народ разбился на несколько компаний – по машинам, в которых они могли уместиться. Нас было шестеро: я, один их ротных, начальник связи, командир медвхвода, командир ВО и зампотех одной из рот. За ночь мы выдули литр водки, литров десять с половиной пива + закуска в виде «тушняка» и копченой колбасы. Бухали аж до 4 утра.
Было ещё событие: по команде зампотеха полка наша АС-ка срочно сорвалась в Оренбург, забрать лейтенанта, занимающегося отправкой эшелонов. Его мы забрали, по пути купив ещё 3 полуторалитровых баллона пива.
После нашего приезда все компании (кто был на ногах) собрались вместе. Зря. Усталость от учений и раздражение от задержки вылились в ряд ссор, ладно до кулаков не дошло. Но потом опять – мир, дружба, жвачка.
День 41 (суббота, 27 сентября)
Поднялись в 7.30, похмелья не было, так как штырило ещё после пьянки и бессонной ночи. Колотун был жуткий (я впервые после лета увидел гололёд). При погрузке первой БМП из-за этого гололёда чуть аварию не устроили, так как «бэха» слезла с покрытия платформы и гусеницами зацепилась за боковые штыри. Пришлось поднимать борт платформы, укреплять его брёвнами и выводить «бэху» в нормальное положение.
Погрузка обоза шла часов до двух дня; подошла колонна наших танков с «Тунгусками» и разбитой вдребадан БТС-кой (на полигон она приехала сама, в отличие от постоянно ремонтирующегося БРЭМа; теперь же наоборот, БРЭМ приехал сам, БТС – на буксире).
Загрузку закончили к 10-11 часам ночи. Затем нас начали мотать-крутить оренбургские железнодорожники. СКОТЫ! Они стали проверять крепление техники, собирать необходимые документы… И это на протяжении нескольких часов, пока весь батальон медленно, но верно замерзал, так как температура к ночи упала в минус при сильном ветре. И это притом, что наши плацкартные вагоны стояли тут же! Ни одна сволочь из железнодорожников не взяла на себя ответственность разрешить нам там укрыться! Так и промёзли до двух часов ночи.
Единственная радость – костры. Мы на них всё имеющееся рядом дерево извели. Так и грелись, крутясь вокруг своей оси, прогрел живот, поворачиваешься, чтобы прогреть зад. И так без перерыва.
Заметил, что постоянная присказка комбата «Еби его мать!» привязалась не только ко всему батальону, но и ко мне.
В два часа ночи, наконец, сели в вагоны. Я расположился на своей боковой койке и мгновенно отрубился.
День 42 (воскресенье, 28 сентября)
Поднялся в 8.30. Поезд уже стоял в Оренбурге, нас дотащили до Оренбурга в ожидании локомотива. В Самару тронулись в 11.30.
Интересны перемены в поведении людей: водяра на хрен никому не нужна, в основном ограничиваются пивом. И скучают, так как заняться нечем, только карты остаются. Вот такое житьё-бытьё в поезде. Некоторое оживление вносит созерцание войсковых частей практически на каждой станции Оренбуржья…
К 16.00 въехали в нашу область, в 18.00 приехали в Кинель. Опять помянули матерно оренбуржских железнодорожников, оказывается о нас никому не сообщили, просто поезд и всё, а то что это войсковой эшелон – никого не интересует. Была бы информация – уехали бы уже через час. А так пришлось стоять аж до полдесятого. Тут уже весь народ сидел у окон, наблюдая приближение Самары. Сквозанули через город без остановок, встали уже на «стошке».
Время было уже около полуночи. Молодые лейтенанты и начкар остались в поезде, остальные же офицеры немедленно разошлись по домам. Я с командиров ВО рванули домой, так вообще живём в одном доме. Взяли по бутылочке пива и пешком дотопали до дома.
Дома я поднял отца с матерью, чем их ничуть не огорчил. Первым делом перекусил, затем лёг спать. Какой восторг от простого укладывания в постель у себя дома…
Вот и закончилось это сафари по степям Оренбуржья. Незабываемое.
Дальше были визиты в часть и военкомат по организации моего дембеля, но это уже другая, совершенно не интересная история.
10:55
День 36 (понедельник, 22 сентября)
Подъём в 5.30. Почти все роты уходят на генеральную репетицию, начштаба и я готовим документацию. Из хренового: дождь обещают в среду, можно подумать, я соскучился по пуду грязи на «берцах»… Наступает время генеральной репетиции в нашем мотострелковом полку. Общее настроение народа – угнетённое, типа «сука, скорее бы уж война, а то сил ждать уже нет». Одна рота в ожидании этапа ночует на старых позициях вместе с нашей МТО-кой, поэтому у нас света нет и не ожидается.
В обед сели и слегка «бухнули»: 2 литра с закуской на 6 человек, так и переживаем ожидание, как худшее наказание.
Ночью с замполитом устроили баню в ПАК-е. Процесс прост: ведро, два бака (кипяток и холодная вода); в нужной консистенции разбавляешь в ведре и обливаешься.
Замполит вспомнил, что как-то в Чечне перерыв между банями у него составил 3 месяца. Естественно, было мытьё и в этом промежутке, но горячей воды на помывку не видать 3 месяца – охренеть можно.
Умней всех поступил замкомбата – просто постригся наголо. И я был бы не против, но лысая бошка меня охрененно молодит, да и до дома осталось менее недели.
День 37 (вторник, 23 сентября)
Подъём в 8.30. Да и какой там подъём: все, не принимающие участия в этапе, дрыхнут. Окончательно сели все ноутбуки. Да и мобильники разряжаются «мама, не горюй!». Это у моего «Sony-Ericsson» памяти маловато, много внутрь не забьёшь. У остальных там либо книги, либо музыки часов по 5-6.
Пацаны мотались в Донгуз. По их словам картинка была как в мультфильме: глазные яблоки с кровавыми прожилками, нервный тик и слюна, текущая из уголка рта. Женщины!!! Не важно какие, какого возраста, красотки или уёбища… Не важно!
На ура после этого прошёл анекдот:
В жопу «Мерсу» въехал «Запорожец». Новый русский, пальцы веером, выскакивает:
- Ну ты, сука, попал!
А мужичок в ответ:
- Блин, а у меня нет ничего, кроме бобра.
-Какого бобра?
- Обыкновенного. Но сосёт охуенно!
- Да ну, на хуй!
- Нет, ты попробуй!
Ну, новый русский и попробовал. Бобёр расстарался от души, нового русского чуть от удовольствия не скрутило. Он и говорит:
- Всё, мужик, забираю у тебя бобра!
Приходит новый русский домой, отдаёт бобра жене и говорит:
- Научи его готовить яичницу, а потом уёбывай отсюда!

Большую охоту ведут ФСБ-шники: то главный ФСБ-шник разъезжает в форме прапорщика (сами не видели, но естные как-то заикнулись о таком случае), то некто в «гражданке» про между прочим просить слить ему солярки…
Короче, медленно, но верно звереем.
В 8 вечера собрался весь батальон. Нашего командира 2-й роты наградили медалью за учения, получит её из рук министра обороны (Президент только боевые вручает).
Бокс, сволочь, спёр у меня зубную пасту из сумки. Начштаба досталось больше, пёс у него сжевал зарядку от телефона. Тот потом гонялся за собакой по лагерю с топором. На ПХД поймал, но рубить его неразумную голову не захотел. Просто теперь мы его пинками из палатки выгоняем.
После совещания «в верхах» комбат предупредил о том, что нас облётывать будет Главком Сухопутных войск. Увидит «движняк», тут же сядет рядом. И всё... Передаю дословно: «Все на хуй из вооружённых сил». Потом подумал, упёрся в меня взглядом и выдал: «А ЗНШ призовут. Пожизненно».
День 38 (среда, 24 сентября)
Поднялись аж в 5.30. Началась генеральная репетиция! Комбат разрешил мне занять место наводчика-оператора в башне Т-72. Приехав на место, сидели в танках до 14.00. Я несколько раз выходил разминаться, так как зад стремился принять форму кресла.
Перед самым стартом привезли обед, которым мы наскоро перекусили (слипшиеся макароны с тушенкой - деликатес). Там же увидел батюшку, в рясе, с крестом и маскировочных штанах и кителе. Зрелище – незабываемое.
И вот свершилось. Мы тронулись за основными силами танкового полка. Началось с того, что над нами начали рысачить авиаторы: летали Су-25 и МиГи. Что они обрабатывали – не знаю, дело было за гребнем холма, но дыма было не мало. Истребители отрабатывали воздушный бой, даже не столько отрабатывали, сколько перед нами, танкистами, выпендривались: фигуры высшего пилотажа крутили, я впервые увидел «Кобру» в действии с запуском тепловых ловушек. По внутренней связи только восторг был.
Начала долбить артиллерия. От их огня я даже в танке чувствовал удары воздушных волн. Мы прошли мимо позиций САУ-шек. Долбёжка началась по серьезному, весь горизонт был в дыму разрывов, справа от нас палила батарея ГРАД-ов. Заходили в атаку Ми-24 - «Крокодилы». Дальше мы выстроились во взводные колонны и нажали от души.
Танкисты танкового полка также вплели свои залпы в какофонию боя. Через полчаса движения мы встали, затихла и артиллерия. Авиаторы устроили нам показательную работу: четвёрка Су-25 зашла на цель и сбросили бомбы. Я из люка даже их разглядел, как четыре чёрные капли. Зато когда рвануло, мы в нашей «125» машине просто взвыли от восторга.
Следом туда же вышли «Крокодили», после чего отработали НУРС-ами, затем из носовых огневых точек (вот уж не скажу, из пушек или из пулемётов, всякие модификации есть).
С 3 Ил-76 начал высадку десантно-штурмовой батальон. Видел я прыжки с парашютом, сам прыгал, но купола целого батальона в воздухе – это круто!
После их высадки мы простояли ещё час, даже поспать сумели. Потом дали команду на отход, после чего мы ушли на свои лесные позиции. На обратной дороге на одном участке летели со скоростью 75 км/ч, под лёгкий уклон, но летели. На такой скорости хрен затормозишь (ещё бы, 42 тонны), да и повернуть ещё ни у кого не получалось.
Первым и необходимым условием после поездки на танке является срочное посещение бани или, как минимум, морду лица надо помыть. После таких поездок вся физиономия черная, с черными грязевыми мешочками в уголках глаз.
Все машины ушли в наше расположение, где и попрятались в лесочке. Хорошее у нас место, армию конечно не спрячешь, но дивизию «кишкой» запрятать можно. Был прикол: мы оставили одну приданную машину 152 танковому полку под охрану. После получения неожиданного приказа все стали сниматься с мест. Мы приехали к этой машине и не нашли её. Оказалось, что танкисты 152-го открыли танк и отогнали его в своё расположение. Комбат не особо возмущался, мне даже сказал, что всё сделано нормально, дабы машину не оставили в поле без присмотра. Правильно, то правильно, но у нас банально угнали танк! Наш «Урал» нашёл танк минут за двадцать и замполит с «механом» отогнали его обратно в батальон.
По этому поводу опять была баня в ПАК-е, но не такая как в прошлый раз, а горячая, даже париться можно. Маленькая радость в «поле».
10:54
День 28. (воскресенье, 14 сентября, День танкиста)
С утра практически все офицеры дрыхли после бессонной ночи, благо тренировки не было. Лишь комбат и замполит уехали в штаб с рабочей картой, пообещав писарю звездюлей за поздний подъём. С совещания комбат приехал с хорошим настроением, так как карта оказалась на нормальном уровне (ещё бы, её рисовали пара майоров и лейтёха) и толкнули речь в связи с праздником.
Позже стали ждать комполка, но я решил прилечь, и прилёг так, что пропал приезд командира. Сквозь сон слышал троекратное «ура» нашей роты, но повернулся на другой бок и продолжил спать.
После обеда привезли продукты для праздника и началась готовка. Я подтянулся к 9 вечера и поучаствовал в сервировке. Сели за столы где-то в 10 часов и дальше понеслось…
Было весело. Первый тост, второй, третий - стоя и не чокаясь (за тех, кто не снами)… Ближе к полуночи приготовили шашлык, но мало, по паре кусков на брата пришлось.
Вообще, на следующий день ждали тренировки и планировали закругляться к 1-2 часам ночи, но начались танцы, притом весь новый музон не воспринимался вообще и перематывался. Танцевали же под «Дискотеку восьмидесятых», причём пёрло как молодых лейтенантов, так и многолетних майоров.
Часам к пяти ночи к нам подтянулся комбат, решив проверить, не перебили ли мы друг друга. Где-то тогда праздник уже стал заканчиваться, комбат забрал замполита, замкомбата прикемарил в столовой возле печки, кто-то заночевал в «Урале». Как рассказали потом, я отключился (как классно выразился командир 3-го взвода – «АЗР-ы повыбивало») часам к 6 утра. Меня пытались растолкать, но безуспешно. Я же проснулся через полчасика и отправился в блиндаж, где и уснул на верхней койке.
День 29. (понедельник, 15 сентября)
Проснулся в 3 часа дня, притом глянул на часы и подумал, что часы встали. Но оказалось, что не встали. Так что, весь день я проходил с пустыми глазами, мучаясь желудком и головной болью. Все офицеры присели в кружок, чтобы поправить здоровье, но я отказался, так как борьба с собственным организмом была в разгаре. В полку, видимо, с пониманием отнеслись к прошедшему празднику, так как до вечера никаких поручений батальону не было, так как батальон был небоеспособен: рядовые танкисты были молодцом, но вот от офицеров требовать чего либо было просто глупо. Решил ещё устроить стирку на ПХД, х/б после посещения штаба так и было неносибельным.
Чтобы развеяться я вышел в поле с «цифровиком», чтобы сфоткать воткнувшиеся в землю ракеты. Хоть и гулял пару часов, дышал, к вечеру после ужина всё равно вытравил содержимое желудка, после чего смог уснуть.
День 30 (вторник, 16 сентября)
Подъём в полвосьмого. Плотный туман окутывал высотки, хотя сдуло его уже минут через пятнадцать.
Какая-то хрень, не ясно, чем мы будем сегодня заниматься на тренировке: то ли тренировка со стрельбой, то ли отход отрабатываем, то ли дивизия наступать будет, то ли вообще тренировки не будет.
Однако, к 12 часам разобрались и в обыкновенном порядке стали уходить к старому лагерю. Места для меня не оказалось нигде, кроме нашей подвижной мастерской – МТО. Устроился в кузове и получилось нормально: сам на раскладном стульчике, а ноги – поперёк прохода. Даже поспать удалось.
Погода была отвратительной, периодически начинался очередной дождь, поэтому команду на разгрузку никто не отдавал. Хотя ноги в «берцах» намокли ещё когда я мотался на ПХД с регистрационными журналами. Потом сидение надоело и практически все офицеры пошли к бане, чтобы не прозевать свою очередь.
Кроме нашего батальона там подтянулись пехотинцы и артиллеристы из «мотокопытных» батальонов. Тут-то и началось травление всяческих баек, отчего разболелись челюсти.
Вот, например. Артиллерист сетовал на качество склейки карт. Ими ЗНШ полка занимается, получая листы от секретчика. У всех есть привязочные ориентиры, типа больших деревень, высоток и прочего. Так миномётчик и рассказывает: деревню вижу, но вот дальше хрень какая-то, вместо очередного листа кусок какой-то другой карты. Для артиллеристов важна координатная сетка карты, вот он и смотрит по карте: 85, 86, 87, 88, 89. Ага, его расположение где-то на 95. Смотрит, а после 90 по координатной сетке идёт 100, 101, 102… Как говорится – пехоте по хуй, «где-то здесь приблизительно нарисовать» и хоть трава не расти, а артиллерии важна точность. Хорошо хоть они стрелять не будут, а то бы не сладко бы пришлось. И весь рассказ с непередаваемой мимикой, отчего все просто закатывались. Такая же ситуация у всех, у нас ситуация несколько лучше, но похожа.
Про охуевших «партизан» была история. Капитан в бушлате с отлетевшей звездой говорил по «тапсику», но к нему приебался один из бухих «партизан», обманувшийся малым количеством звёзд, типа «прикурить» и жалобы на тяжесть армейского быта. Несмотря на предупреждение и последующий посыл на хуй, «партизан» не отставал, отчего, естественно, получил в «дыню» и сел на пятую точку. После чего встал в бойцовскую стойку и заявил, что является невьебенным кикбоксёром. После чего повторно словил в «дыню» и сел на пятую точку. Миномётчик продолжил заниматься своими делами, а «партизан», видимо попутав стороны света, принял за своего обидчика ещё одного капитана, бредущего по своим делах. Навалившись на того со словами «давай, сука, выйдем и один на один побьемся», «партизан» в очередной раз благополучно получил в «дыню» и сел на пятую точку, уже без возможности подняться.
Были байки и про задорные армейские пьянки. Как то была составлена команда бойцов, отправлявшихся в Оренбург (человек 100), в сопровождении двух майоров, капитана и лейтенанта. После выполнения задания оставалась куча времени до поезда, и офицеры отправились в привокзальное кафе. Там лёгкий выпивон превратился в безудержную пьянку. В результате, самый трезвый смог растолкать соратников и все еле успели на поезд. Там праздник продолжился. Под утро капитан-миномётчик проснулся раздетым (хотя и помнил, что ложился одетым) под столом в «плацкарте». При ближайшем рассмотрении оказалось, что одежда разбросана по всей округе, а остальные участники «праздника» лежат не на своих местах, а проходе плацкарта, притом, у одного физиономия разбита в хлам. После расспросов людей оказалось, что все участники во время движения свалились со своих месте и оказались на полу, притом один из них смачно приложился физиономией о пол. Капитан кантовал всех, не имея ни сил, ни желания укладывать их по местам. Сам же заявил, что ему жарко, разделся и лёг под стол. Другие пассажиры наблюдали незабываемую картину: один раздетый капитан лежит под столом, два майора и лейтенант раскинулись в проходе, притом проходящие менты перешагивают через них, стараясь не наступить на руки и головы. Утром, после прихода в сознание, народ решил дальше не позориться, а перейти в тамбур, благо Самара была близко. На оставшиеся пятьсот рублей были куплены йогурты, так как начались нешуточные «отходняки». Рассказчик заметил, что на «ха-ха» эта история воспринимается лишь сейчас, а тогда глаза не знали куда деть глаза от стыда.
Часам к пяти дня подошла наша очередь в баню. Плескался я де-то час: ещё бы, горячая вода при колотуне снаружи никак не хотела отпускать, пальцы ног обрели чувствительность где-то минут через 20 купания.
После выхода из бани постояли несколько минут на построении полка, затем разместились в технике на отъезд. Теперь я устроился в батальонной АС-ке (АС – автомобиль санитарный). Поначалу на ящике с оружием, отчего напоминал ковбоя на родео, затем перебрался на боковые носилки, там же и задремал.
Выпрыгнув из АС-ки наблюдал следующую картину: нашу высотку окружает густой туман, сквозь него продирается солнце, и накрапывает дождик. Офигеть! Полосы разной погоды разделяли сотни, если не десятка метров, а из-за сильного ветра, мы, похоже, и смогли наблюдать такую картинку. Короче, незабываемо…
По приезду началось лихорадочное доведение до ума нашего батальонного ПХД, настоящий бестолковый кипеж аж до 11 ночи. Вот была картинка, комбат ревёт, распекая кого-то из лейтенантов и «слонов», темно, хоть глаз выколи, не хватает лопат и пил, гвоздей вообще нет. И всё это по колено в непролазной грязи и периодически начинающемся дожде с пронизывающим ветром.
Вообще, армейский долбоебизм не имеет ничего общего с армейской системой. Это «заслуга» лишь конкретных людей, имеющих власть и определённую долю мудаковатости. Такое и на «гражданке» происходит сплошь и рядом, просто меньше на глаза попадается.
День 31. (среда, 17 сентября)
Подъём в 7.30, не по команде, а от холода. Все после бани и вчерашнего аврала имеют разные степени простуды. В норме только замкомбата да зампотех (но ему, вроде как, всё фиолетово, даже нормального похмелья у него я не видел, бодрячок, аж завидно).
В девять часов комбат всех направил на свои места для проведения очередной тренировки. Я, как всегда, был на батальонном КНП. Посмотрел на градусник – температура была всего 5°С. Немудрено, что с утра так морозно было. Командир второй роты сказал, что наблюдал иней. Интересно, когда же Бабье лето? Сколько можно ждать?
Тренировка прошла, как всегда, за одним исключением: в головной машине пошёл не ротный, а зампотех роты. Он запоздал с началом движения так, что комбат оказался впереди, отчего зампотеху пришлось идти на обгон. Вот во время обгона он и попал в воронку. Я с КНП всё это видел, и у меня сложилось впечатление, что танк просто исчез (ни хрена себе вороночка оказалась: танк вместе с башней исчез). Я после тренировки к машине подошёл: она передком черпанула земли до люка механика-водителя, механик рассадил себе пальцы (так, по мелочи), наводчик боднул головой прицел (также без последствий, а мог бы и зубы выплюнуть).
Я сгонял за нашим командиром медвзвода, чтобы он проверил здоровье механика второй роты (именно он вчера наступил на торчавшую «двухсотку» в темноте), после чего его отправили в госпиталь.
Вообще командиру второй роты было, отчего хвататься за голову: в добавление к больному механику у двоих братьев, которые были механиками-водителями, умерла мать. Комбат еле упросил комполка отпустить их домой, на похороны.
Сегодня с нами работали заводчики, обслуживали машины. Параллельно травили байки.
Например, в одной части какой-то танковой части капитан умудрился при построении вякнуть, что в танковом прицеле есть охренительных размеров рубин (пальцами показал размер с пятирублёвую монету). В результате, при сдаче прицелов полка на склад оказалось, что процентов 60 прицелов было вскрыто. Вот и думай, где стоит прикалываться, а где нет.
День 32. (четверг, 18 сентября)
С утра в 7 часов утра пожарном порядке умотали на территорию старого лагеря, так как опять тренировались части второго эшелона. По плану возвращение ожидалось на послеобеденное время, но сразу же что-то пошло не так.
В пять вечера, когда от безделья и холодного ветра личный состав стал изнывать, поступила ошеломляющая команда: наш бат придаётся танковому полку и немедленно отбывает на новое место. Все просто охренели, никогда таких заскоков не было. Начштаба полка отдал этот приказ и немедленно отбыл, предварительно пообещав пару «Уралов» для эвакуации. Экипажи танков (в основном только механики) немедленно стали формировать колонну, а штаб и обоз начали сворачиваться с нашей высотки. По дороге на нашу оборонительную позицию у комбата периодически стал прорываться истерический смешок.
При подъезде увидели следы работы артиллеристов. В принципе, попадать в нас или дальше нас они не должны были бы, но степь от попаданий горела как в нашем тылу (что и следовало ожидать, для артиллерии второго эшелона основная цель в нашем тылу), так и возле нашей высотки. Сам наблюдал разорвавшийся снаряд, распустившийся как цветок, его почему-то на молекулы и осколки не разорвало.
Начали сворачиваться мы в 6 вечера (несколько машин ушло с основной колонной и вдогонку), закончили в 11 ночи, но оказалось, что загрузив всё барахло, не сможем отправить на место часть обоза и танкистов. Уже находились в ступоре, так как обещанные пара «Уралов» не прибыла, тыловики полка прислали лишь один, а нам и этого количества хватило лишь на личные вещи и секретные документы, ПХД практически полностью осталось на высотке.
На наше счастье проверить выполнение своего приказа прибыл начштаба полка на БТР-КШ, результатом чего стало прибытие оставшегося грузовика во втором часу ночи.
День 33. (пятница, 19 сентября)
На место встречи с подразделениями батальона мы прибыли в 8 утра, проплутав по полной программе: вместо положенных 40 километров марша наша мини-колонна с прицепами прошла более 100 км. Вот было хорошо месяц назад, в нашу сторону вела лишь одна дорога. Теперь же после месяца эксплуатации полигона в активном режиме и нескольких дней дождя, таких дорог стали десятки, возникла куча развилок. Вот мы в темноте и плутали, стараясь до утра добраться до места, чтобы нас не накрыла артиллерия или танки, действующие по плану утренних тренировок.
Поспать не удалось, естественно, никому (полуминутная дрёма во время коротких остановок не в счёт). Вся дорога была практически по целине, мотало – мама не горюй!
Был прикольный момент: я ехал в ПАК-е (передвижная армейская кухня) с прицепом третьим по счёту, за нами шёл «Урал» с барахлом второй роты, первым шёл «Урал» с замкомбата и оставшимися танкистами второй роты, вторым шла АС-ка с прицепом. Вот мы встали в одном месте, пока замкомбата выбирал следующее направление нашего движения, практически в упор приткнувшись к АС-ке. И молниеносно отрубились. Проснулся я от того, в АС-ку светила фара головного «Урала» и ревел мат замкомбата, который таким Макаром разбудил отрубившийся экипаж АС-ки и наш до кучи.
Утром мы прибились к нашему батальону лишь для того, чтобы проводить его на стрельбы. Сами же смогли расслабиться, поесть и поспать.
Оказалось, что если решение командования дивизии останется в силе, то наши учения удлинятся на целый день – до 26 числа. Мне захотелось материться самыми последними словами…
Если же решат переиграть всё и вернуть нас на наши позиции, то умотаем мы раньше на день. Отличный вариант.
Вечером новый виток нашей одиссеи: поступил приказ комбата на перебазирование в новое место. И как всегда, приказ пришёл в 5 часов вечера. Пока прочухались, подняли людей, построили колонну – прошёл час. На месте мы оказались минут через десять и началось строительство.
До заката поставили две палатки и покидали большую часть барахла из прицепов. Офицеры спать завалились в АС-ке, с её отопителем жизнь выглядит более привлекательно.
День 34. (суббота, 20 сентября)
Ночью просыпался от холода несколько раз и врубал отопитель. Минус один, не успевал нагревать машину, так как медик наш – человек северный, что мне в самый раз, для него – пустыня Сахара в полдень.
С утра приехал начштаба и сообщил «хорошую» новость: есть вариант, что наша командировка может продлиться до 9 октября. Все в полном ахуе. Не хотелось бы опять срываться с насиженного (уже насиженного) места, но такие новости приходят под вечер, часов в 5-6 местного времени. Так что, ждём-с.
Единственный, кому все эти переезды по фигу – наш батальоны талисман (щенок-дворняга Бокс, потому что новорожденным его нашли в танковом боксе), который за время выезда здорово вымахал, ему все эти переезды – в радость. Ещё бы – он как сыр в масле катается, ест не объедки, а из общего котла, на пинок шанс нарваться ниже, чем у других собак.
После обеда посмотрел на DVD «Стигмату», вспомнил, что видел фильм в кинотеатре, пока встречался с Танькой, будучи глупым молодым телком.
Ближе к концу дня начштаба рванул к танкам, чтобы привезти три роты в новый лесной лагерь. Место – супер. После месяца степей кусочек леса воспринимается как манна небесная; из гипотетических минусов лишь отсутствие рядом реки, купаться придётся в ПАК-е.
Присели как-то после ужина с замполитом, начсвязи и одним взводным и заговорили о жизни вообще и жизни в армии в частности. Оказывается, сейчас в армии нет гауптвахты. Как перевоспитывать отъявленное быдло из «слонов» (да и офицеров тоже) не задумывается, видимо, никто. Получается, что у теперешних практиков (действующих, а не «паркетных» офицеров) варианта два: либо не обращать внимания, либо бить в рыло с максимальной жестокостью. И третьего жизнеспособного варианта я не вижу, скорее всего его просто нет.
Там же я с удивлением узнал, что наш молодой начсвязи слегка «резуноид». Благо, что я в теме и замполит мужик знающий (Исаева не читал, но взгляды на жизнь имеет нормальные) просветили его слегка, хотя это и не дело нескольких минут в разговоре на завалинке.
В ожидании большого пиздеца в виде отъезда 9 октября (на всякий случай, а то от безделья повеситься останется; комбат, естественно, найдёт чем занять батальон, типа перекрашивания травы, а то «слоны» со свободным временем – беда в кубе) нашёл ивовую палку, наточил свой нож и приступил к изготовлению слабого подобия трости. Не украсить ли её рунами из Футарка? Почему бы и нет… Есть и второе назначение: «слонов» пугать, я хоть «пиджак» и «партизан», но перечить себе не дам: я старше и по званию, и по возрасту.
Ещё одно наблюдение (не моё): лучшие воины (без всякой иронии) – это «слоны» через полгода «учебки», самое презренное сословие в иерархии. Именно такие совершают подвиги и спасают жизни, пока «крутые пацаны» обделываются от прилива чувств. Таким макаром, порядок мироустройства в подразделении меняется с ног на голову после первого боя. Наш замполит про одного такого «слона» рассказал. Во время обстрела тот не струсил, подносил боеприпасы и вынес раненого солдатом из «дагов», который будучи раненым ебошил из подствольника, пока б/к не кончился. После боя бывший «чушок» стал героем и неприкасаемым, так как в случаях каких-то разборок за него стеной вставала вся дагестанская диаспора.
День 35 (воскресенье, 21 сентября)
Встали полдевятого. Жизнь в палатке – просто рай: тепло, ветра нет, умывальник внутри.
Почувствовав дискомфорт в «берцах», сходил к нашему медицинскому светилу – командиру медвзвода, и он мне поставил диагноз – гидроз стоп. Рекомендация: меньше носить «берцы», давать ногам «дышать». После выполнения поручения комбата, этим я и занялся, разулся и сел у печки, потом вообще спать завалился.
В обед комбат устроил дикий разнос взводу обеспечения и его командиру-прапорщику. Ор был слышен где-то за полкилометра минимум.
Реальность такова, что у батальона более-менее спокойная жизнь (всё движение и кипеж устраивает лишь комбат) и лишь потому, что мы неплохо замаскировались и нас не могут найти. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Последняя новость пришла, как всегда в армии, вечером. Домой уходим 27 числа, перед этим участвуя в этапе стрельбы аж двух полков.
Ближе к ночи был загон. Начштаба обнаружил у себя в ноутбуке игру «Портал». К 15 уровню игры события комментировал весь штаб!
10:53
День 21. (воскресенье, 7 сентября)
Сегодня случилось небывалое: подъём был аж в 8 утра. Уж не знаю почему, может проспал кто или ещё по какой причине, но удалось выспаться впервые за всё пребывание в поле. Правда, весь недосып компенсировать не удалось, но это дело будущего.
Сегодня батальон опять проводил тренировки, гоняли танки по маршруту, нарабатывали взаимодействие. И мне как штабнику досталась работа: практически всё время пришлось просидеть в КНП (командно-наблюдательный пункт) батальона работая с картами и вычерчивая схемы. Тут же крутились и наши связисты, доводя до ума КНП в инженерном отношении и проводя связь.
Батальон гоняли до 6 вечера, после этого направились в баню на территории бывшего лагеря полка. Пока ехали на «Уралах» я, интереса ради, пытался считать все воткнувшиеся в землю боеприпасы от наших авиаторов (хрен знает что конкретно, но точно с неба). Оказалось минимум 15 бомб или ракет, и это километров на 10 дистанции. Но есть территории полигона, где плотность этого взрывоопасного мусора зашкаливает все разумные пределы. Когда приехали, увидели, что мотострелки ещё не закончили помывку. Когда подошла наша очередь, воды хватило лишь половине батальона: она успела вымыться, вторая же половина либо вовсе не мылась, либо успели лишь окунуться под душем.
День 22. (понедельник, 8 сентября)
Пустой день: тренировками не занимались, был только ремонт техники, работа с картами и схемами, связисты сделали себе блиндаж.
Вечерком присели попить пива… В результате я услышал просто колоссальное количество рассказов о войнах в Абхазии и Чечне от непосредственных участников этих событий. Лёг аж в 5 часов утра. Естественно, пьяным.
День 23. (вторник, 9 сентября)
День полковых тренировок. После трёх часов сна я заступил на дежурство на батальонном КНП. Стереотрубы, пара биноклей… С замполитом, начштаба и связистом, наблюдал за разворачивающимся действом. Пылища!.. Над головами ходила пара СУ-25.
Разговорились с замполитом о житье-бытье армии, службе и жизни в Забайкалье, контрактной системе и прочем. Общий вывод: рыба тухнет с головы. Если кому-то ни хрена никакого интереса в определённой области жизни нет, то он эту тему завалит осознанно или случайно. И сейчас в армии таких чмошников не мало, ещё со смутных времён остались, умеют лишь пиздить то, что плохо лежит.
Естественно, без слабого пола и его логики не обошлось. Узнал много интересного.
Закончилось всё рано, часов в 12-13 дня, но я бдел на КНП до шести вечера. После по приказу комбата съездил за хлебом на батальон старшим в машине, короче просто прокатился с ветерком. На ПХД полка увидел повариху-женщину. Как инопланетное существо, среди этого мужского моря. Приеду домой – держите меня семеро!
Дальше на ноутбуке смотрел клипы. Особенно пронял «Сектор Газа» со своим «Домой».
День 24. (среда, 10 сентября)
Тёплая погода закончилась, с утра уже чувствительная прохлада не давало спать. Нам отдан приказ покинуть свои позиции, оставив технику и всё барахло на своих местах. Части, находящиеся в тылу, отрабатывали действия артиллерии, и нас убрали с вероятной траектории полёта снарядов.
Мы тронулись и направились в старый лагерь. Там стали ожидать бани. По срочному делу пришлось сорваться в Самару одному и старлеев батальона. Я взял и напросился проехаться до Соль-Илецка, чтобы затариться батарейками к цифровику, купить станок для бритья и что-нибудь почитать.
Попав в городок (сплошь одноэтажные дома) охренел. Пока ехали по улочкам, разыскивая автовокзал, чуть голова не открутилась от сопровождения взглядом любого существа женского пола. Тут хоть и Казахия близко, но достойных девчонок и женщин было более чем достаточно.
По пути назад мы с зампотехом и водителем заехали на бахчи (весь юг Оренбургской области живёт бахчеводством, покупкой арбузов и дынь, похоже, занимаются только приезжие и скупщики, для отправки в глубь России). Сторож дал разрешение собрать, сколько душе будет угодно. Мы штук тридцать крупных арбузов взяли с собой, завалив свой двухкабинник. По приезду сходили в баню и возвратились на свои позиции.
В наши позиции снаряды не попали, куда артиллерия целилась, туда и попала: степь на холмах позади нас полыхала пару дней.
День 25 (четверг, 11 сентября)
Наступил день тренировки со стрельбой. Я и замполит сидели с двумя радистами на КНП и слушали практически непрерывное буханье артиллерии. Разрывы в основном были нам не видны, так как стреляли за гребни холмов, но после переноса огня обстрел предстал во всём своём великолепии. Потом по команде тронулся наш батальон. Через пятнадцать минут его буханье органично вплелось в гул артиллерийского огня.
Один из радистов сказал, что в учениях под Астраханью было намного круче, так как долбила не только артиллерия, но и РСЗО с авиацией. Скорее всего, мы это тоже увидим.
Как оказалось, не всё было так безоблачно: у пары танков не произошёл выстрел, точнее был затяжной выстрел. А чтобы он не рванул в башне во время его извлечения, наводчик перепробует сначала три способа выстрела, потом подождёт пару минут, а уж потом станет извлекать заряд и снаряд из канала ствола.
После тренировки, я и замполит были отосланы в штаб полка для перенесения боевой обстановки с карты командира полка на нашу, батальонную. Протусовались мы там часа четыре, причём моя работа заключалась лишь в помощи по складыванию-раскладыванию карты, подаче карандашей и маркеров нужного цвета. Основную работу делал замполит по старой памяти (когда-то был ЗНШ батальона, но фактически выполнял обязанности начштаба). Ближе к плановому совещанию, которое устраивал комполка, стали подтягиваться командиры подразделений. Приятно было видеть знакомые лица, когда все кругом чужие, даже простой знакомый из эшелона воспринимается как лучший друг.
На совещании мы с замполитом не остались, просто пересидели в «Урале», обсуждая оперативную обстановку, которую нам предлагают на учении, вспоминая некоторые примеры из Великой Отечественной, преимущества бригадной системы, недостатки полковой и прочее.
Вечером я после совещания предпочёл не сидеть, просто убивая время, а лечь поспать, так как работа с картами только начинается.
День 26. (пятница, 12 сентября)
Проснулся где-то полвосьмого от звука дождя и писка мышей. Эти твари уже завелись в блиндаже, видимо жратву почуяли.
Зампотех устроил разгоняй взводам обеспечения и их командирам, так как «слоны» вконец распоясались. Нас опять отправили с наших позиций из-за артиллерийской тренировки частей дивизии. Там была баня, но я просто не успеваю пачкаться, в отличие от танковой роты. Там встретили нашего батальонного психолога. Прикольнулся замкомбата: обнял психолога и, закрыв глаза, выдал: «Блин, сколько уже женщину не мял…». Аккомпанементом этому было лишь наше ржание.
После возвращения на позиции, я, замполит и замкомбата отправились в штаб полка для продолжения работ по нанесению обстановки. Там нас слегка пропесочили за ведение карт и соблюдение регламента ведения секретных документов. Мозгокрутная процедура, в которой цена за ошибку – проблемы с ФСБ.
День 27. (суббота, 13 сентября)
С самого утра ждали комиссию по проверке во главе с командиром полка и военными из Москвы. Комбат продохнуть не давал, гонял до полного опупения, я был близок к тому, чтобы послать всё на х…. После относительного наведения порядка, удовлетворившего комбата, связисты и я занялись наблюдением за дорогой к нашей высотке, дабы засечь подъезд колонны УАЗ-иков. Прождав до 3 часов дня, бойцы успокоились, а мне предстояла работа с картами и схемами. Работу в основном делал замполит, я был лишь на подхвате, но гонка была ничего себе.
Ближе к шести вечера начал работу по уговору с командиром второй роты: я ему обстановку на карту, он мне – возможность поводить танк. Вполне приличный бартер…
К вечеру опять началась работа с картами, часа на 3, потом мы с замполитом отправились в штаб полка: он в секретку, я в сам штаб за донесением. Сразу почувствовал себя, как в институте: экземпляр распоряжения был в единичном экземпляре, ксероксом здесь не пользуются из-за секретности, поэтому пришлось шарашить весь текст вручную, в течение 3 часов.
Дальше больше: на выходе из штаба поскользнулся и рухнул в грязь, мало того, начался очередной дождь, а «Урала» не оказалось на месте (повезли карты на наши позиции, так как задолбались ждать моего возвращения). Знал бы кто, какими словами и выражениями поминал я эту армию, отвратительную погоду, эту долбаную степь, себя, за то, что согласился идти на сборы…
Стал замечать за собой, что даже при размышлениях матерюсь, по манере приближаясь к комбату или зампотеху. Это не есть гуд, дичаю, блин.
Где-то через полчаса меня забрали, но поехали мы не на позиции батальона, а в одну из наших приданных рот. В конце концов, я обнаружил в себе способность спать в кабине «Урала», когда тот прыгает по ухабам и вообще едет чуть ли не боком, уцепившись за ручку верхнего лючка…
Часа в 2 ночи мы доехали до нашего блиндажа и продолжили работу с картами: пять человек у стола 2Х1 м. Через полчаса комбат всех выгнал и сам стал делать мелкие коррективы в карту. Тут я и решил, что мне уже держаться незачем и лёг спать.
10:52
День 16. (вторник, 2 сентября)
Ночью часов в пять я проснулся от движения около своей койки. Я был накрыт одеялом с головой и тут почувствовал, что меня банально обоссывают. Тут же калейдоскоп мыслей промелькнул: ага, пьянка была, арбузами закусывали, а теперь на автопилоте чел пошёл отлить. А я вот на траектории оказался. Только об этом подумал, молниеносно, прикрывшись одеялом, слетел с кровать, бухнувшись на пол. Темно, хоть глаз выколи. Замкомбата «отстрелялся» и завалился спать. Я поднял писаря, который постоянно был при штабе и ночами следил за огнём в печи, и приказал ссаное бельё вытащить на улицу, чтобы не воняло. До подъёма дремал на скамейке около ноутбука. Поутру доложил комбату и вернули бельё обратно в кубрик. До замкомбата добудиться не смогли. А когда ближе к 10 часам он проспался и понял, что натворил, покраснел и сказал: «Позорище какое…»…
Бельё, конечно, заменили, но дремать мне пришлось на панцирной сетке. А ничего, уютно…
День 17. (среда, 3 сентября)
Утром наконец-то увидел на DVD «Особо опасен» Бекбаметова. Смотрелось здорово, надо будет прикупить для домашней коллекции.
«Познакомился» с ЗНШ полка. Пока был простым капитаном, по мнению окружающих, «был нормальным мужиком и тихо бухал». Теперь же, как с цепи сорвался. Общение с ним длилось секунд 15, но настроение срезалось часов на 5.
День 18. (четверг, 4 сентября)
Подъём был в 5 утра. В пожарном порядке батальон был направлен на тренировку полка. Наша задача была по команде резко выдвинуться к передовому рубежу полка, по пути выполнив ряд перестроений. Затем батальон вернулся назад, озадачив меня и одного из молодых лейтенантов поиском у КП полка БАТ-а для выравнивания путей подхода танков к огневому рубежу. Там-то я увидел одну из рот в атаке строем фронта: как чёртики из табакерки танки выскочили из-за гребня холмы и влетели в приготовленные окопы. Если бы они ещё бы залп дали, то я бы уписался от восторга.
Затем начали докапывать окопы, но копались так невнятно, что комбат ходил по километровому огневому рубежу батальона и раздавал трендели почти каждому экипажу.
Вышла петрушка с обедом – мы его получили где-то полседьмого вечера. Так мало того, тарелки были, но прапор не взял с собой ложки. Оставалось забирать у солдат, но это западло.
Когда прибыли обратно в лагерь, я помылся и прилёг слегка отдохнуть и сразу же отрубился. Где-то около полуночи уже разделся и отрубился уже до утра.
День 19. (пятница, 5 сентября)
Подъём в 6 утра. Уже становится традицией, что я просыпаюсь вторым в штабе после писаря.
Батальон почти в полном составе направили копать окопы для танкового полка нашей дивизии. Охренеть, у нас в полку танкистов в хуй не ставят: и в наряды наш бат ходит через день, и окопы мы копаем кому угодно кроме себя. А потом, бля, будут делать круглые глаза и интересоваться, почему мы не выкопали себе окопы, укрытия и блиндажи!
Я уже от ряда офицеров слышал, то такая хрень только в нашем полку, в других танкисты – это честь и краса, вся их работа проходит в парках с техникой, а мы как простая пехота лопатами машем. Хотя и у самих пехотинцев их «слоны» не удостаиваются эпитетов лучше «тупорылой пехоты».
Начинаю думать по-армейски: основных желаний в течение дня пара – пожрать что-нибудь и поспать.
Комбат в 22.00 убыл на совещание и приказал собрать командиров рот и отдельных взводов в 23.00. А сам прибыл не знаю точно во сколько, так как я лёг в 2 часа ночи. Теперь логичный вопрос: на что способен комроты, спавший в сутки лишь 4 часа (в 6 утра-то как всегда подъём). Ему необходимо в течение всего дня гонять своих солдат, а у него лишь одно желание – ненадолго закрыть глаза.
День 20. (суббота, 6 сентября)
Большой день приключился. Подъём как всегда в 6 утра. Принято решение наконец покинуть лагерь и встать на свои оборонительные позиции. В 12 часов с копейками поехали на свою высотку. До 7-8 вечера взвод связи и писаря готовили блиндаж для штаба. Получилось уютно.
В начале работы не знал куда себя деть: солдаты строили, комбат командовал, мне свои пять копеек совать не было никакого резона.
После очередных стрельб (как-никак, целая армия собралась) загорелась степь. Волна огня пошла на позицию нашей роты. Комбат послал меня к комроты для того, чтобы танк прошёл по фронту огня и затушил его. Ротный голову не ломал: послал меня к танку, назвал механика и посоветовал самому заняться проблемой.
Механик был опытный, поэтому нельзя сказать, что я управлял танком. Все мои команды заключались в словах: «правее», «левее», «назад метров 15, пройдём ещё раз». Прошлись мы дважды по фронту батальона, сбивая пламя. Жарило, мама не горюй!
На обратном пути увидели ещё один танк второй роты, командир которого преподал мне урок грамотного общения по танковой рации. Было здорово.
10:50
День 11. (четверг, 28 августа)
С утра проснулись и отправились в дорогу. «Урал» ушёл вперёд, дальше пошли и мы. Пришлось отмахать ещё километров 40 до нового лагеря.
Как приехал в лагерь, со своими пыльным баулами и сумками (когда едешь на броне, все внутренние помещения БМП становятся пылеуловителями), направился к штабу батальона. Ждать комбата пришлось часов до 8 вечера, пока батальон не вернулся с земляных работ по подготовке своих позиций. Первым делом я захотел заменить свои «берцы», на которых окончательно и бесповоротно сломалась «молния». Естественно, новые взять было неоткуда, поэтому замполит батальона дал совет – зашить эту «молнию» на фиг, а ботинки применять лишь со шнурками, чем я и занялся.
Также посетил баню. Райское наслаждение вымыть уши от пыли и ноги от грязи недоступно простым смертным. Как раз мне начштаба подогнал танковый комбинезон, так что, в палатку я шёл уже полностью обновлённым.
Место в штабной палатке мне сразу не досталось, поэтому ночевать пришлось в палатке одной из танковых рот, откуда с комроты и пришёл начштаба.
День 12. (пятница, 29 августа)
Выяснилась одна закавыка: лагерь находится в ложбине между холмами, поэтому МТС здесь не ловится.
С утра, в 6.00 поднялись и после развода направились на земляные работы на нашу основную оборонительную позицию. Там связь была, если забраться на бруствер окопа для БМП на вершине холма. Основной работы у меня почти не было, поэтому большую часть времени я наблюдал за тем, как связисты пытались наладить связь, впрочем, безуспешно, по этому поводу комбат позволил себе излить немало яда.
Был в этом и плюс: оказалось, что МТС ловит на бруствере окопа для нашей БМП-шки, правда нужно стоять определённым образом и в определённом месте.
Возвращение в лагерь вылось в преключение. Наша БМП при возвращении начала дико греться: и вода и масло нагреваись до 100°. Простая остановка дала немного упасть температуре минут за 10-15. Дальше поехали. Выхлопные газы начали просачиваться во внутреннее пространство машины. Мы десантном отделении (я, один из командиров танка и два связиста) ехали с закрытыми глазами, так как открытыми их нещадно ело. Я даже что-то похожее на приступ клаустрофобии испытал, всё казалось, что ещё немного и мы к ебеням угорим здесь. В конце концов, температура антифриза перестала падать даже при остановке машины, а двигатель остановить было нельзя, так как при остановке вентилятора водяного радитора, система быстро нагревалась бы до 150° и лопалась на хрен из-за возросшего внутреннего давления.
В итоге, мы влили в радиатор на работающем двигателе литров 10-15 воды. Так и доехали: 15 км за 3 часа. Как оказалось, потёк радиатор и мы стали быстро терять антифриз.
Есть ещё одна особенность. После возвращения в лагерь у нас появляется немного свободного времени, у комбата же забот полон рот и поздно (никогда раньше 22.00 не бывало) направляется на совещание к командиру полка. А там мурыжить могут и до полпервого ночи. А после этого совещания комбат собирает уже офицеров подразделений, то есть укладываемся спать мы ещё позднее. У меня, конечно, из-за партизанского статуса, режим более лёгкий, мне ничего особенного доверить нельзя, я в батальоне без году неделя.
День 13. (суббота, 30 августа)
Часть офицеров у нас из батальона взяли посредниками в танковый полк: замкомбата и пару молодых лейтёх.
День 15. (понедельник, 1 сентября)
После подъёма в 6 утра, батальон уехал в поле, а штабники остались готовить схему БРО. Тут позвонил замкомбата, которого с лейтёхами ещё вчера должны были забрать с танкового полка. Фигушки! О них просто забыли. Мне пришлось срочно бежать на пункт управления полка и искать кого-то званием не ниже подполковника, чтобы он решил вопрос по выделению машины.
Дальше день как день, всё тоже, всё также. Только вечерком лёгкое распитие вылилось в неслабую пьянку штаба батальона с закусью в виде арбуза. Меня чаша сия миновала, и как оказалось не зря…
10:47
День 6. (суббота, 23 августа)
А это был день Великой Охоты. С утра наш батальонный психолог получила сообщение от бабушки бойца, слинявшего из части, о том, что он прячется у неё на квартире.
Мы с психологом в темпе вальса направились к месту событий. Сразу же нам дверь не открыли, мобильный не брали, но за дверью определённо была жизнь, поэтому комбат приял решение брать «бегунка» измором. Я остался на площадке подъезда, не допуская того, чтобы боец сбежал повторно, психолог же направилась к местному участковому, для получения разрешения на взлом двери. Но как всегда, в нужное время милиции и след простыл. Тогда психолог направилась в часть, так как ей и так работы хватало. Через пару часов стояния мне попалась бабушка бойца, выходившая из дома за покупками (от внука секретилась со страшной силой, глазами показала мне, что внук в квартире). По дороге до входной двери в подъезд мы с ней перекинулись словами, общим лейтмотивом которого был мой спич о неизбежности поимки беглеца. Это так и было: либо он сам бы к нам вышел и этот случай бы замяли, либо его вытащили бы из дома с ментами и в наручниках, откуда была прямя дорога в цугундер.
Короче говоря, после шести часов осады боец принял решение выйти и сдаться только психологу. Психолога привёз зампотех, который и отвёз нашу весёлую компанию в часть.
Тут-то мы и узнали сногсшибательную новость: приехали мы в 18 часов, а в 16 часов было объявлено решение об отправке батальона маршем ранним утром следующего дня. Комбат был в прострации, так как следовало сделать кучу работы, как то выгнать технику из парка, подготовить необходимые документы, собрать всех людей из увольнений прочее. И это всё при условии, что весь полк уже ушёл и наш батальон остался в части один, поэтому помощи было ждать не от кого. Штабники зависли в канцелярии до часа ночи, срочно доводили до ума карту марша, советовались со штабниками соседнего полка, которые тоже ожидали той же котовасии в свой адрес.
В очередной раз показал свой дебильный норов наш состав «партизан». В принципе «партизаны» процентов на 85 – дебилы и алкоголики. Без всякого преувеличения! У нас в батальоне «партизан» было 9 человек: я и 8 рядовых. Так вот без залётов по пьянке были лишь двое: я и один из водителей, с остальными уже имел беседу и.о. командира полка, хотя комбат высказал всё красочнее и в более клёвых выражениях по цепочке: кто, кого и каким образом будет сношать их и их руководство из-за идиотского залёта.
День 7. (воскресенье, 24 августа)
Вечером предыдущего дня подъём был назначен на 4 утра. Но я видимо пролетел мимо основных событий, уж не знаю как. Просто с утра никакой отправки маршем не произошло, так как всё опять переиграли с ного на голову – всё-таки отправка на ж/д во вторник следующей недели. В этот день впервые дал себе послабление и отпросился в шесть вечера. В появившееся время посмотрел телек, почитал, полазил в Инете – сделал всё то, чего был полностью лишён всю неделю сборов.
День 8. (понедельник, 25 августа)
Привычный уже подъём в 4 утра, прибытие в часть поутру, прибытие в парк. Сформировали колонну, я оказался на БМП-1-КШ вместе с начальником связи батальона, на башне. Об этом отъэсэмэсил маме. Потом получил от неё СМС-ку о том, что она меня увидела и узнала.
По прибытию на станцию начали погрузку. Здорово пополнил свой опыт: теперь знаю на фига танку шпоры, как его направлять при движении на платформе и прочие мелочи. К концу дня, когда мозги уже плавились, получили команду, что не только грузим технику на платформу, для отправки на следующий день, но и отправляемся уже сегодня. Но нас спасли железнодорожники, не допустившие эшелон к отправке. Поэтому для меня всёограничилось лишь отвозом барахла в людской вагон – «теплушку», которая стала нашим домом на 2 дня.
После этого напоследок встретился с Раисом и Сашкой. Попили пиво, поговорили о моих сборах, о будущем… Душевно.
День 9. (вторник, 26 августа)
К 8.00 прибыл на станцию, где стоял наш уже сформированный эшелон. Если кто-то думает, что отправка войскового подразделения по ж/д – это платформы с техникой и пассажирские вагоны-купэ, тот дико ошибается. Платформы с техникой присутствуют, правда, железнодорожники (такое уж сложилось впечатление) выделили самые «убитые» платформы.
А на счёт пассажирских вагонов… Нам выделили «людские вагоны» - простые теплушки из фильмов о войне. Из внутренностей – только грубые деревянные нары, отсутствие удобств. Наши командиры ещё забраковали грузовой вагон, в котором только что возили муку, вот была бы жопа, если в таком разместили.
Первым делом все лейтёхи и капитаны направили свои стопы в близлежащий магазин, где затарились тысячи на полторы рублей: пивом, водкой, всяческой пищей. После погрузки в 9 утра мы стояли ещё до 4 часов дня, ждали локомотива. Дальше тронулись в путь.
Тут-то и началось празднование. Уже в 15 часов чуть не вспыхнула драка, но её быстро замяли. Компания подобралась душевная: управление батальона, майор и лейтенант из пехоты, капитан-химик, старлей из службы РАВ (ракетно-артиллерийское вооружение), связисты и комендантский взвод. Всё было достаточно душевно, познавательно и прикольно. На одном из переездов чуть не отстал от эшелона и часа полтора ехал между вагонами. Устроился удачно, была скамеечка, было тепло. При остановке я бегом рванул с платформы, но перед самым своим вагоном растянулся на гравии. В результате рухнул на правый бок и расцарапал его (ногу, плечо, ладонь). Царапины сполоснул водкой, и веселье пошло своим чередом.
Сам уж не помню, как улёгся спать. Ориентировочно, я улёгся спать где-то часов в 9-10 вечера (просто помню, что темнеть стало). Ночь была нормальной – не мёрзли, никого не сдуло.
День 10. (среда, 27 августа)
Утречком (часов в 5-6 утра) я встал в нормальном состоянии. Относительно, конечно, нормальном – похмелье выражалось просто в лёгкой головной боли. С зампотехом, которому всё-таки заехали в глаз, мы съели по яблоку. Куча минералов и витаминов – всё, что нужно похмельному телу.
Огляделся и понял, что находимся уже в Оренбурге. Оказывается, нас нещадно гнали всю ночь без остановок, так что свои 650 километров мы сделали за 14 часов. Для воинского эшелона это очень быстро, по опыту кадровых военных такой же путь они иногда проделывали за двое суток минимум.
Потом опять началось великое стояние. Стояли чуть ли не до 2-3 часов дня. Затем минут за сорок дошли до станции выгрузки – 20-й разъезд.
Сразу же обнаружился косяк: на весь эшелон была лишь одна пригодная для этого бетонная рампа. Остальные 2 рампы были предназначены для колёсной техники. Но делать было нечего, железнодорожники сами так решили.
Рампа для колёсной техники состояла из сварных металлических конструкций, имеющих в сечении вид короба. Всё на вид здорово и надёжно, однако крепились между собой они 3-мм трубами и 8-мм проволокой, короче, для махины весом 46 тонн разрушить конструкцию – раз плюнуть. Так и пошло. БМП, МТЛБ и колсная техника сошли нормально, первые танки тоже, а дальше началось кино, так как от танков рампа начала ходить ходуном. Под конец один из танков из-за колебаний рампы слез одной гусеницей с платформы и зацепился за пару выступов на платформе. Не туда и не сюда. При попытке как-то его сдвинуть, стал сползать и с рампы тоже, до полного срыва гусеницы и посадки танка на днище оставалось чуть. Потом вторым танком его сумели обратно выдернуть на платформу, притом все выступы, за которые он цеплялся, просто вырвал. Но разрушение рампы уже началось – последний взвод уже просто прыгал с платформы на развалины рампы. Потом изувеченную рампу просто тросами оттянули от платформы, чтобы не мешать движение поездов.
Последние машины вообще прыгали с платформ. Незабываемое зрелище и крики восторга.
Время приближалось часам к семи вечера. Было принято решение заночевать прямо рядом со станцией, так как ночной марш на фиг никому не был нужен – недолго было до того, что врезались бы во что-то или задавили бы кого-то.
Практически весь батальон спал в спальных мешках. Я же оказался в дурацкой ситуации, спальника у меня нет (просто не знал, что он будет нужен, а выдавать его мне за казённый счёт никто не собирался), поэтому спать я начинал под открытым небом, рядом с БРМ-1К разведчиков. В три часа ночи уже спать стало невмоготу из-за холода, поэтому я, прячась от ветра, притулился около нашей БМП-1КШ, у задних дверей.
Тут же вскоре показался наш начштаба, которому тоже не спалось из-за дубняка. В результате, оба мы легли спать в БМП: начштаба в десантном отделении разложился, а в командном, под башней.
Утром поднялись и часов в 10 тронулись в путь. Первым шёл танк комбата, за ним наша БМП и весь батальон.
На десятом километре марша наша «Бэха» встала из-за потери масла. В поднявшейся до неба пыли разглядеть было нельзя ничего, поэтому мы просто закупорились в машине и стали ждать замыкающий колонну БРЭМ (бронированную ремонтно-эксплуатационную машину на базе Т-55) на котором шёл наш зампотех. Он взял нас на буксир. Первый раз дёрнул так резко, что наша 12-тонная БМП по инерции скакнула вперёд и врезалась в БРЭМ (потом я посмотрел и увидел, что на БРЭМе никаких царапин нет, у нас же смяло фальшборт слева у ведущего колеса). Через километров 6-8 БРЭМ сам сломался, забрызгав БМП своим маслом.
Вот тебе и начало марша! А впереди ещё километров 70.
Стали сами заниматься своими машинами. У нас стали устранять утечку масла на трансмиссии, на БРЭМе пришлось перетягивать все магистрали. Тут же и пообедали сухпаями: один офицерам, один механикам.
Перед обедом приключился прикол. Начали мыть руки, для чего взяли пятилитровую баклажку воды. После помывки принюхались и охренели. Оказывается, мы мыли руки не водой, а водкой. Вот это было истерическое ржание!
Кроме нас километрах в 4 впереди встал БТС ремонтной роты. До него мы доехали часов в 3 дня, завели его, дернув буксиром.
Проехали после этого ещё километров 10-15 и опять встали: БМП-шка стала перегреваться, а БРЭМ же стал пускать масло из двигателя (а не из трансмиссии, как было 15 километрами ранее). БТС нас обогнал и ушёл вперёд.
Вот и начался новый этап ремонта. Механик БМП сделал новый патрубок на магистраль, на БРЭМе стали перетягивать заново практически все магистрали – и топливные, и масляные.
Помощи ни от батальона, ни от полка не было (как мы потом узнали, батальон пришёл к новому лагерю в 7 вечера). Единственной подмогой стал начальник штаба с баночкой паштета, двумя пачками галет и баклажкой водки. Пища богов!
Он предупредил нас о стоп-приказе в 21.00.
Часам к 7 вечера ремонт, в общем и целом, был закончен, поэтому мы в темпе вальса рванули вперёд, стараясь успеть до начала действия приказа к старому лагерю, в котором батальон размещался в прошлогодние учения. При переправе через брод наткнулись на заглохший БТС. Оказалось, что водила заглох при входе в брод и заглох, а завестись у него не хватило умения (оказывается, это была его первая поездка за рычагами). Под аккомпанемент матюгов зампотеха и начштаба БТС переправился и втопил по дороге, но не в том направлении. Начштаба отправился на «Урале» вдогонку, мы же потянулись за БРЭМ-ом. Немного погодя он опять встал, но показал нам, чтобы мы его не ждали. Где-то без четверти девять мы прибыли в старый лагерь, где, наконец, смогли отмыться от пыли.
Я отправился на «Урале» за БРЭМ-ом, так как зампотех дороги в старый лагерь не знал. Его мы нашли перед самым закатом и полным ходом пошли в лагерь. Пришли на место уже в полной темноте. Нас ждали БМП, бедовая БТС и машина ремонтной роты.
В машине РМО уже перекусили, как положено. Там же и улеглись спать. Мне достался гамак. Никогда не спалось так здорово.
10:45 Первые пять дней там...
День 1. (понедельник, 18 августа)
Рванул с утра в военкомат на Гая, чтобы через пробки успеть к положенным 9 часам. Доехал на маршрутке до Хлебной, пересел на 47-й. Но это не мой маршрут, поэтому я сошёл не где нужно и пришлось топать пешком. Так или иначе, успел ко времени.
Там попал в оборот практически сразу: нас офицеров оказалось всего четверо (дёрганный пухлый парень, вот было бы посмешище; какой-то тёртый парень; я и потом уже у «дивизии» к нам присоединился мужичок лет 50).
Первым делом нас направили в актовый зал, где миловидная девчонка-психолог (из неё психолог как из бутылки молоток, IMHO) узнала, кто из нас не против прохождения сборов. Я молчал, так как к сборам психологически готовился уже недели полторы, да и интересно было попробовать всё это руками. Дедок сразу же развонялся (иначе и не скажешь), что ему лет уже до фига, что мама старая одна останется и прочее. «Тёртый парень» тоже высказался, что в армии ему делать нечего. Дёрганный парень тоже молчал.
Оказалось, что из нас, четверых «партизан», нужно было лишь 2 офицера. Взяли меня и «тёртого»: меня к танкистам, «тёртого» куда-то в пехоту (больше я его не видел). Нам выдали вещмешок с армейским барахлом и приказали всю свою «гражданку» запаковать в прилагающийся мешок и сдать на склад. Что я и сделал на свою беду. Там же объяснили, что направляют меня на непрофильное место: я же всё-таки пехота, а стану танкистом.
Практически сразу я попался на глаза своему комбату, который приказал сменить как ремень, так и сапоги. Просто нас всем чохом одели как солдат, а не офицеров. Ремень мне нашли в батальоне, «берцы» подошли на следующий день, но это уже другая история.
Тут же меня представили моему куратору, начальнику штаба. Последовал вопрос, что я умею, на что я ответил, что ничего. Лукавство, конечно, многое с чем я столкнулся позднее, я знал, но в порядке моего детского энтузиазма. Но знать и уметь – вещи разные. Даже хранящийся с детства офицерский планшет со старым изданием войскового устава пригодился.
В обед мы с начштаба рванули в военторг за канцтоварами для штаба и «звёздами» для меня. После покупок зашли в пельменную, где плотно пообедали.
Сразу же нашлась и работка, подготовка к учениям шла полным ходом. Батальон готовился к маршу в район учения, вот запарку с картами и маршрутами я застал. Пригодилась моя чертёжная подготовка (спасибо Политеху, несмотря на заваленный семестр, я сдал всё-таки начерталку на «хорошо»), так до вечера и чертил карту. Так как, дом от части был совсем рядом, решили не париться и на отбой отправлять меня домой, а не селить в казарме. Красота да и только!
Вечером я сразу же обратился к бате с просьбами об умении подшиваться, чему сразу же и научился. На фига офицерам подшиваться – не знаю, но это разумно в условиях учений: баня бывает редко, жара, пыль, грязь. До воспаления кожи недалеко.
Вот таким оказался первый день.
День 2.(вторник, 19 августа)
С утречка рванул в часть (подъём был назначен на 6.00, офицерам нужно было быть на полчаса раньше). По темноте дошёл нормально.
Ещё вечером начштаба озадачил меня тем, что с утра его не будет, поэтому карту для командира одного из взводов пришлось готовить мне одному. К обеду я её закончил и понёс на утверждение комбату, в парк. Ну и огрёб я приключений за этот поход.
Вначале, не нашёл комбата в боксах батальона, но всласть нагляделся на наши танки и БМП-шки.
Дальше с картой в планшете я стал возвращаться в казарму батальона. Тут позвонила Ольга, мой инженер-технолог по сварке, которая осталась за меня на время моих сборов. За разговором меня угораздило нарваться на командира нашего полка. И не только нарвался, но за телефонным разговором не отдал честь вышестоящему начальнику в сопровождении свиты за что был слегка вздрючен. Слегка, потому, что оказался не кадровым «лейтёхой», а всего лишь «партизаном». Так что всё ограничилось устным внушением от КП и моим желанием провалиться сквозь землю.
Позднее я повторно стал искать комбата, опять не нашёл и с батальоном направился в столовую на обед. Вот тут меня угораздило во второй раз. Я попал на особиста, который меня уже не просто вздрючил, но выебал и высушил.
Инфа к сведению: раньше особисты входили в состав ВС, а теперь их функции на себя взяло ФСБ. Такие вот дела.
Но тут всё тоже прошло в лимитном режиме из-за моего «партизанского» статуса. Один хрен неприятно: главного металлурга строят как мальчишку, не люблю быть в дурацком виде, а тут весь день под этим лозунгом…
Вечером опять отправился домой.
День 3. (среда, 20 августа)
С утра всё то же.
Но тут приключилась уже другая история. Мне подогнали «берцы».
Это просто песня, бля… Внешне всё нормально, я в них впоследствии рассекал все учения, но вот внутри всё было иначе. Стельки были настолько древними, что при моей попытке одеть «берцы», стельки начали сыпаться, отчего ноги постоянно были чёрными, а именно в этот день я стёр правую ногу на подошве от материала подошвы, а пятку исколол гвоздями, на левой же была стандартная мозоль на пятке и стёр пальцы.
В обед же из части слинял солдатик, решил сбежать из армии. Притом это была вторая его попытка, после первой его привезли аж из Набережных Челнов. Спрашивается, на фига подписывать контракт, а потом без его разрыва линять из части, со стопроцентными шансами загреметь на зону? Естественно, при желании командира подразделения: захочет – не станет выносить сор из избы, захочет – просто соберёт документы и направит куда надо. Вот я вместе с психологом батальона и отправился в город своим ходом на Центральный автовокзал, а потом домой к его бабушке. Следом за нами направили ещё одного солдата из роты беглеца. Всё оказалось впустую, на вокзале не встретили, у бабушки дома никого не оказалось.
Поход домой был просто песней, к родному подъезду я добрался чуть ли не карачках, как ни менял походку, всё равно болело изрядно.
День 4. (четверг, 21 августа)
С утра посмотрел на свои ноги, потом на «берцы»… Решил до заживания мозолей от берцев отказаться и погонять в своих футбольных кроссовках. Комбат разрешил при условии, что я не буду «отсвечиваться» при посторонних в своей неуставной обуви.
Мы были в полной готовности к маршу, хотя все батальонные озадаченно качали головами: марш за 700 километров своим ходом половина техники не выдержала бы, а вторая половина выработала бы свой моторесурс, после чего ей дорога на капитальный ремонт ещё до начала учений.
Но приказ есть приказ, поэтому с утра начали выгонять технику из боксов всем полком. Потрясающее зрелище: стада БТР-ов, куча тяжёлых грузовиков и наша батальонная колонна. После этого я полностью уверен в том, что осетины, остановившие грузин в Цхинвале, полные отморозки. Батальонная колонная танков с небольшим участием БМП и МТЛБ неимоверно впечатляет, апофеоз мощи.
Я сам сидел на башне БМП, она шла первой, и мог наблюдать за движением. Офигительные впечатления получил от поездки на броне. Сама техника была для меня внове, а тут на ветерке, в шлемофоне… Бетон и асфальт покрытия был размолот в мелкую белую пыль, которая превращает обувь любого цвета в белую.
Дальше начались будни: колонны построились, личный состав пошёл наводить порядок в боксах, а я остался на КНП (командно-наблюдательном пункте) батальона у техники. Связисты из нашего взвода связи стали тянуть связь к КНП. Жара в тот день стояла умопомрачительная – градусов под 35-40. Мы с начальником связи тогда выдули литра по 2 воды, хотя всё молниеносно выходило вместе с потом. Так и просидел с 11 часов до шести вечера, самое пекло досталось.
Видел целого живого генерала, зампотеха армии. Он то нам, лейтенантам и старлеям сообщил, что решение о марше не окончательное. Првидец, блин…
Вместе со мной парились и связисты, безуспешно пытаясь протянуть провод от расположения до нас. Двигались они не спешно, как и все «слоны», плюс провод наш пролегал по путям, на которых постоянно шлындала пехота из мотострелковых батальонов. На сто метров оказалось шесть порывов. Так до конца дня и не справились.
Оставшееся время я просидел в штабы, медленно остывая.
Дома занялся апгрейдом моих многострадальных берцев: нашлась одна стелька и кусок кожи, который заменил мне другую. Охнув надел обувь и понял – помогло. Далее проблем с мозолями в «берцах» не было. Что не могло не радовать.
День 5. (пятница, 22 августа)
Начались метания нашего батальона.
Весь полк отправился маршем, своим ходом. Но им хорошо, техника колёсная, простыми шоссейками дойдут не пискнут. А нашему батальону шоссе не подойдёт, мы асфальт весь на гусеницах унесли бы, а всякими просёлками и сельскими дорогами мы накуролесили бы из-за потери ориентировки лишних километров сто. Плюс до хрена всяких ограничений: по шоссе не ходить, от газо- и нефтепроводов также держаться подальше и прочие приколы марша.
Мы с утра построились около техники в мрачной решимости рвануть на 700 км от Самары. Появился второй генерал в моей жизни и толкнул речь о соблюдении мер безопасности. Уже тогда в соседнем полку погиб боец.
И вдруг, буквально в течение получаса поступает команда об отправке железной дорогой в начале следующей недели. Матерясь технику стали отправлять обратно в боксы.
Встала в полный рост проблема моего неумения вести себя в строю, всё-таки «учебки» или училища у меня за спиной не было. Так что, на всех разводах, проверках и смотрах я вёл себя не изящней коровы на льду, не знал куда идти, когда и прочее. Единственным спасением было держаться прямо за спиной либо начштаба, либо зампотеха. Иногда получалось не плохо.
На близлежащем аэродроме, оказывается, устроили крупное автошоу с ночной дискотекой. Когда ночью я на попутке с другими лейтенантами ехали мимо этого сборища, поймал себя на мысли, что презираю этих развлекающихся малолетних дебилов с полуторными и двухлитровыми пивными баллонами в руках.
Закрыть