Любимейшее занятие человечества на протяжении многих веков?
Кровавый гордиев узел экономических неудач и политических провокаций? Несмываемый позор кошмарного глобального сообщества? Правильно. Война.

Война
Автор стихов: Дельфин
Альбом: Не в фокусе
http://www.dolphin-site.ru/liric/

Ты смотришь в телеэкран из передачи новостей
Ты узнаешь о том, кто был сегодня сильней.
Кто стрелял только в спину, ну а кто только в лоб
И том, кто хотел, но почему-то не смог.
Ты почувствуешь боль, ты почувствуешь страх.
Ты узнаешь о том, что в мире что-то не так.
И главная новость, как обычно одна
Это только пять букв - война...

Он говорит, что видел смерть и что сам ею был.
Он говорит, что помнит всё и ничего не забыл.
В его пальцах навсегда осталась нервная дрожь.
Он говорит и тихо плачет как сентябрьский дождь.
И ты ему не мешай, пусть говорит только он.
Его слова о том что было, будто раненного стон.
Ты посмотри в его глаза, в них только выстрелов дым.
Пока он жив, его война будет с ним.

Добровольцам
Автор стихов: курица
http://www.stihi.ru/poems/2001/08/21-160.html

Наши души - открытые ларчики,
В них и золото будто бы ржа.
Мои милые, милые мальчики,
Как вас больно и страшно рожать.

Вы в смятеньи и горестном мщении
Превращали дома наши в тыл,
Наводя, как надежд воплощение,
Из почтовых конвертов мосты.

Мы не видели горы Аджарии -
Рай, возможный для тех, кто в аду.
Нам милей фотографии старые,
Где вы плачете в детском саду,

Где невинные пухлые пальчики
Глаз зареванных прячут круги.
Мои милые, мертвые мальчики,
Как вас больно и страшно любить.

Он. Заняли позицию. Солнце бьёт прямо в глаза. Жарко. Рядом с ним тот, с кем он был никогда неразлучен с детства. Даже их мамы считали, что у них не один сын, а два. Они часто ссорились, а потом быстро мирились. Они вместе ходили в школу, учились в одном классе, попали в один призыв и встретились здесь. Брат. Как хорошо ощущать в сердце, что рядом тот, кто шагал с тобой по жизни, чувствовать его поддержку. Он смотрит и видит его ответный взгляд человека, который за долгое время общения стал его братом, и это придаёт ему силы. Вдруг щелчок и голова брата лопается как спелый арбуз, а осколок черепа больно царапает его щеку. Брат...он только что был здесь, рядом, и вдруг с ним что-то случилось, что-то страшное. И это страшное долго будет преследовать его в ночных кошмарах бессонных ночей.

Она. Ночь после выпускного. Дождь. Она бежит рядом с ним босиком по траве, держась за его руку. Юность. Романтика. Говорят, первая любовь никогда не забывается. И она так счастлива, весь мир вокруг декорации, есть только она и он. И она пьёт счастье маленькими глоточками. Взгляды, улыбки, прикосновения, язык полуслов полужестов. А потом призыв... Разлука. Она ждала его писем как начала новой жизни. Она перечитывала их каждый раз перед сном. И она ждала, ждала. Но он почему-то вдруг перестал ей писать. Он вернулся, но вернулся в цинковом гробу. Она не кричит, но слёзы катятся по щекам и их нельзя остановить. Она задаёт Богу только один вопрос «Почему?», но Бог молчит, потому что отвечает только на те вопросы, на которых знает ответ. Вдруг всё так оборвалось и жизнь лишь осталась в воспоминаниях светлой юности. Почему? Почему?

Война пьёт кровь мужчин и слёзы женщин.


В конце ХХ века пацифизм претендуют на роль интегрирующей мировой идеологии. Войны в начале третьего тысячелетия приобрели характер локальных вооружённых столкновений. Призыв пророка Исайи «перекуём мечи на орала» в современной трактовке стал звучать как парафраз на Александра Невского «кто к нам с мечом придёт, тот в орало и получит».

«Война есть простое продолжение политики другими средствами», сказал великий Клаузевиц в трактате «О войне». Иными словами, продолжение политики с помощью более веских аргументов. Но существует ли такая политическая цель, преследуя которую можно было бы начать атомную войну? Или же атомная война не отвечает определению Клаузевица? Неужели мысль о том, что всё живое на планете может быть в один момент уничтожено никого не волнует? Люди древности дрались дубинками, античные воины стреляли из лука стрелами и метали копья, средневековые рыцари стреляли из арбалета, солдаты Нового времени стреляли из мушкетов и палили ядрами из пушек. На сегодняшний день мы имеем ядерное, биологическое, химическое оружие массового поражения. Говорят даже о тектоническом оружии, способном вызвать землетрясения в целых регионах планеты. Что мы изобретём завтра? Камо грядеши? Куда мы идём? Мы бредим надеждой. Мы устали от будущего. Никогда ещё зло, эгоизм, жадность не обладали такой гигантской, сокрушительной силой, такой мощью воздействия. Начиная с эпохи Просвещения человечество сделало ставку на Разум. Научные открытия, освоение новых методов познания окружающей реальности поставило человечество перед сложнейшей проблемой. Мы стали заложниками творения своего же собственного ума. Целое (т.е. общество как таковое) представляется воплощением самого Разума. Тем не менее, как целое это общество иррационально. Его производительность разрушительна для свободного развития человеческих потребностей и способностей, его мирное существование держится на постоянной угрозе войны, а его рост зависит от подавления реальных возможностей умиротворения борьбы за существование – индивидуальной, национальной и международной.

В войне нет победивших и нет побеждённых. Там где заканчивается дипломатия, начинается война. Применение силы – это проявление слабости. Слабый становится сильным и наоборот.

Такие неожиданные утверждения возникли после вдумчивого рассмотрения проблематики взаимоотношений сильного и слабого, победителя и проигравшего.
Согласно формальной логике, больше шансов на успех в будущем имеют те, у кого на сегодня лучше стартовые условия в широком смысле слова: преимущества власти, богатства, образованности. Эта логика исключает любые исторические неожиданности и парадоксы: если бы история действительно следовала бы ей, у ней были бы вечные любимцы и победители. Но реальная история человечества свидетельствует об обратном: величие победителей преходяще, а те самые качества, которые сегодня им обеспечивали успех, завтра становятся камнем преткновения, спотыкаясь о который вершители судеб народов превращаются в презираемых неудачников. Можно, разумеется, в разгадке этого парадокса идти банальным путём, выискивая скрытые, ранее не учтённые параметры, которые предопределили эту неудачу. Но на самом деле неудача исторических победителей носит принципиальный характер. Маленькому народу нужна большая вера в высший смысл истории, чтобы отстоять своё достоинство перед лицом победителей. Сознание победителей, господ мира сего, либо патетически кичливое, либо со временем, поверхностно-благодушное. Сознание же потерпевших эсхатологично, оно базируется на принципах бесконечной веры. Потерпевшие ждут, когда судьба отвернётся от победителей и видят в этом не случайность, а скрытую закономерность, связанную с духовной логикой наказания и воздаяния. Смысл истории становится основанием парадокса, согласно которому самые слабые, но сохранившие веру и призвание, восторжествуют над самыми сильными. Блаженны нищие духом и униженный будет возвышен. Мы не поймём смысла истории, если нам не удастся понять, почему сильные оказываются поверженными. Но это недостаточно, необходимо понять, почему слабым дано познать торжество. Для того чтобы приблизиться к сути этого вопроса, необходимо сделать некоторые уточнения.

Во-первых, имеют ли для нас значение моральные условия и издержки успеха: примем ли мы любой успех или его духовно-нравственный контекст для нас не менее важен, чем конечные материальные результаты?

Во-вторых, нам, вероятно, придётся разделить материальную и культурную стороны успеха, ибо мы неоднократно убеждаемся в том, какой духовной и культурной скудостью может сопровождаться материальный успех и сколь тяжёлые травмы социуму способны наносить его носители.

Если история развёртывается как физический реванш униженных и оскорблённых, то её высший смысл абсурден, ибо такой реванш неизбежно обернётся местью всей материальной и духовной культуре как причастной былому неравенству и господству сильных. Реванш слабых есть реальный результат деятельности социального мувмента. Форма социального мувмента может быть как революционно-террористической, так и духовно-культурной. Именно в среде «униженных и оскорблённых» зреют все предпосылки для возникновения движняка, и история вновь делает очередной виток на спирали своего развития. Ярким и убедительным примером такого реванша слабых может выступать Германия после Версальского договора. Итоги Первой мировой войны поставили Германию на позицию слабого. Но слабого до тех пор, пока социальный мувмент не набрал обороты. Потом ситуация резко изменилась.

Если внимательно приглядеться к Войне, то выясняется, что у Войны женское лицо. Самое что ни на есть женское. Война – это явление смерти. Смерть женского рода, так же как и Война. Война – это женщина, страшная женщина. И лучше уж услышать «Нет» от симпатичной девушки, чем «Да» от такой страшной женщины. Не будем наивными и не будем ожидать, что завтра мы с вами окажемся в мире, в котором нет Войны. Такого мира никогда не было и не будет. Войны были, есть и будут. Человечество всегда будет наступать на одни и те же грабли. Война – это хроническая и обыденная шизофрения культуры.


Маэстро, урежьте джагу: Андрей Макаревич - Пустым Обещаниям
Шизофрения мозга и психоделика души: аналитическое