Очень, очень понравилось. Широкий, живой мир, который нам не тыкают в нос многостраничными описаниями и занудными стенами текста, а органично вписывают тонкими штрихами в повествование.
Герой, от лица которого ведется рассказ, конечно же, сын своего мира и своей эпохи, и он не становится дотошным летописцем, повторяя незнамо для кого (на самом деле – для читателя) все то, что наверняка известно и ему самому, и окружающим его людям.
Так, мысль там, мысль здесь, какое-то наблюдение, воспоминание – и вот мир постепенно обрастает плотью.
Очень интересны вставки из местных магических задачников, путеводителей и наставлений. Они одновременно играют роль эпиграфов и позволяют глубже окунуться в мир, делают его живым.

Сюжет прост – кто-то неизвестный, но весьма могущественный, похищает людей и делает с ними что-то такое, отчего они меняются. Кто-то сильнее, кто-то – слабее. В то же самое время главный герой выигрывает в специфической лотерее. Он получает одноразовое Корневое заклинание Кары. По условиям он может применить его к кому угодно, наказать за что угодно – и ничего ему за это не будет, ни метафизически, ни по закону. Карать можно как за самое страшное злодеяние, так и за мелочь, главное – чтобы обвинение было справедливым. А уж за измену стране или за остывший кофе – это неважно. По слухам, чем сильнее тот, кого покараешь, тем больше шансов стать более могущественным. А тут как раз выясняется, что сосед-барон не просто так пропал, а был похищен, препарирован и вернулся сумасшедшим.
Наш герой, конечно же, загорается идеей найти и применить заклинание к тому, кто похищает и меняет людей – это сколько же могущества можно получить взамен!

Это такой кратенький пересказ. А что же в мире? В мире магам действительно можно все. Но эта вседозволенность не отменяет маленьких и больших человеческих слабостей. Даже самого гордого можно принудить работать на себя, если только ты можешь дать ему лекарство для любимой жены. Даже самый могущественный может на минуточку выпустить из рук заклинание, и тут-то его и можно взять тёпленьким, ограбить и убить.
Даже могущественный и гордый Наследственный маг, кичащийся своим статусом, при ближайшем рассмотрении может оказаться молодым провинциальным оболтусом, совершенно неискушенным в искусстве интриги и женских чарах.

Большие главы предваряются вступлениями «за миллион лет до…». Вначале непонятно, как же они связаны с основным повествованием, но потом связь проясняется.
Всё играет на одну и ту же цель, всё несёт смысл.
Практически каждый персонаж, появляющийся на страницах книги, за пару фраз становится живым. Пусть он и говорит что-то на уровне «Кушать подано!», но веришь, что это не картонный болванчик, а живой человек.

Страшно смотреть, как Кара меняет Хорта, главного героя. По его воспоминаниям о детстве и юности - он и без нее был не то, чтобы особенно приятным молодым человеком. Эгоистичный, взбалмошный, гордый до невозможности своим положением (для обретения которого, между прочим, он сам ничего не сделал, а получил по факту рождения). После того, как в руки его попадает глиняный болванчик, понимаешь, что может сделать абсолютная власть с человеком. Не Кара меняет человека, а ощущение всемогущества и безнаказанности. Когда Хорт попадает, как кур в ощип, в перипетии дворцовых интриг, он становится близок, и даже жалеешь, когда его, такого всемогущего, прижимают к ногтю и принуждают, а он и возмущен, и растерян, и становится вполне человечен. Стоит же опасности миновать, и вот снова расцветает самолюбие.

Хорт не любит никого, кроме себя. Все его существование вертится вокруг центральной фигуры – его самого. Он и впрягается-то в главный квест не из-за того, что особенно ценил старого барона. Его поманили могуществом, причем даже не гарантированным, а так, «слухи ходят…».
Расстаться с ощущением всемогущества очень сложно, и герой даже хочет найти виновника, а потом, поймав его, казнить в последний день того полугода, на который ему дали Кару. Растянуть могущество, насладиться им. Он становится действительно страшен.
Правда, одновременно с развращением властью герой познаёт привязанность, и узнаёт, что способен любить (пусть и называет он это принуждением и несвободой).

И это подводит нас к еще одной мысли. Старая ведьма, которая препарировала души. Она же действительно пробуждала в людях лучшее, что в них было. Давала любовь, мечту, чувство единения и… все это было лишь крючком. Всего лишь приманкой. Использовать то зачастую единственное хорошее и светлое, что осталось в человеке, и потом брезгливо разглядывать его внутренний мир, обвиняя в никчемности.
Только травматик может творить такие мерзости. Если это и вправду та Юля…
То сама она дура. Дурой была, дурой и осталась.
Изначально слабая, она нашла себе «каменную стену», и вполне комфортно себя чувствовала, когда все проблемы решались за нее. Удивительно, конечно, что так много лет прошло, прежде чем случился этот кризис, но совсем не удивительно, что он вообще произошел. Такие вот сильные, знающие, ответственные и решительные – они же имеют свою «оборотную сторону». Раз они все знают и умеют лучше, то естественно, что те, кто пытается доказывать свою точку зрения – враги. И нет никакого «злобного карлика». Есть оборотная сторона характера. Которую неприятно встретить, но вполне логично, что она есть.
И вот за ту ошибку, ту слепоту, должны расплачиваться частицей себя совершенно чужие люди (боже ж мой, если с этой точки зрения смотреть – то просто-таки история болезни – травматик покалечен сам и калечит окружающих под себя, впервые, что ли, видеть такое? Да на каждом шагу).

Вся вот эта концепция «жильцов», граней характера, кажется мне порочной. Судя по тому влиянию, что оказывала вивисекция на людей – это не отселение «жильцов» в сравнительно лёгких, и «домоуправа» в тяжелых случаях. Это изъятие карты из карточного домика. Снизу – и домик рушится целиком. Ближе к верху – и что-то разрушается, неизбежно изменяется структура, но обломки дома вполне могут стоять. А уж какая где карта – это зависит от человека.

Интересная, многогранная книга. Отличная вещь.