POWER METAL
Студент в эльфийском обмундировании берет билет, отвечает на все вопросы билета, на вопросы препода и уезжает на белом коне.

TRASH METAL
Студент заваливается в аудиторию, сжирает билет, отвечает не по теме и уходит.

HEAVY METAL
Студент приезжает на чоппере, пьяный в хлам, при входе допивает бутылку пива, бросает ее на стол преподу, берет билет, смачно рыгает, отвечает и уезжает.

FOLK METAL
Студент заходит, играя на скрипке, ему аккомпанирует толпа таких же отмороженных, но с тучей других инструментов. Сыграв, уходят, не ответив.

VIKING METAL
Студент берет билет, тут же, согнав уже отвечающего, садится на его место и рассказывает о своих подвигах, тряся топором, после чего убивает препода. По уходу, срывает со всех драгоценности и подпаляет универ.

DEATH METAL
Студент заходит, убивает препода и уходит.

BLACK METAL
Сдавать приходит под ночь, связывает преподшу и подвешивает ее к потолку, после чего жестоко пытает, окрапляя стол с нарисованной кровью младенцев пентаграммой.

GORE METAL
Заваливается в аудиторию, трахает преподшу, после чего убивает ее, трахает еще раз, вскрывает тело и сжирает внутренности, размазывает остатки по аудитории и трахает ее еще раз.

DOOM METAL
Студент берет билет, но понимает, что он никогда не ответит на эти вопросы, впадает в депрессию и убивает себя. Его труп трахают все присутствующие.

PROGRESSIVE METAL
Студент приходит с гитарой и играет 26-минутное соло, после чего препод умирает от скуки.

GLAM METAL
Препод падает на стол от смеха, глядя на внешний вид студента, и ставит ему «отл». Студент собирает косметику у присутствующих девушек и красит билеты в розовый.

Не только метал и не только музыка.

The music is: Epica - Phantom agony

- Вкуссная рыбсса, - шипел Горлум, залезая в воду.
- Жи-ирненький Смеагорл, - напрасно надеялись пираньи.

Это утро не похоже ни на что, оно и не утро вовсе, а короткий обрывок первого дня: проба, бесплатный образец, авантитул. Нечего делать. Некуда идти. Бессмысленно начинать что-то новое, ведь еще не убрано старое: посуда, скатерти, обертки от подарков, хвоя, осыпавшаяся на паркет.
Ложишься на рассвете, встаешь на закате, попусту болтаешь по дому, смотришь в окно. Солнце первого января что в Москве, что в Питере садится в четыре часа дня, так что достается на нашу долю разве что клочок серого света, иссеченный мелкими, незрелыми снежинками, или красная, болезненная заря, ничего не предвещающая, кроме быстро наваливающейся тьмы.
Странные чувства. Вот только что мы суетились, торопливо разливали шампанское, усердно старались успеть чокнуться, пока длится имперский, медленный бой курантов, пытались уловить и осознать момент таинственного перехода, когда старое время словно бы рассыпается в прах, а нового времени еще нет. Радовались, как и все всегда радуются в эту минуту, волновались, как будто боялись не справиться, не суметь проскочить в невидимые двери. Но, как и всегда, справились, проскочили. И вот теперь, открыв сонные глаза на вечерней заре, мы входим в это странное состояние – ни восторга, ни огорчения, ни спешки, ни сожаления, ни бодрости, ни усталости, ни похмелья.
Этот день – лишний, как бывает лишним подарок: получить его приятно, а что с ним делать – неизвестно. Этот день – короткий, короче всех остальных в году. В этот день не готовят - всего полно, да и едят только один раз, и то все вчерашнее и без разбору: ассорти салатов, изменивших вкус, подсохшие пироги, которые позабыли накрыть салфеткой, фаршированные яйца, если остались. То ли это завтрак – но с водкой и селедкой; то ли обед, но без супа. Этот день тихий: отсмеялись вчера, отвеселились, обессилели.
Хорошо в этот день быть за городом, на даче, в деревне. Хорошо надеть старую одежду с рваными рукавами, лысую шубу, которую стыдно людям показать, валенки. Хорошо выйти и тупо постоять, бессмысленно глядя в небо, а если повезет - на звезды. Хорошо чувствовать себя – собой: ничьим, непонятным самому себе, уютным и домашним, шестилетним, вечным. Хорошо любить и не ждать подвоха. Хорошо прислониться: к столбу крыльца или к человеку.
Этот день не запомнится, настолько он пуст. Что делали? – ничего. Куда ходили? – никуда. О чем говорили? Да вроде бы ни о чем. Запомнится только пустота и краткость, и приглушенный свет, и драгоценное безделье, и милая вялость, и сладкая зевота, и спутанные мысли, и глубокий ранний сон.
Как бы мы жили, если бы этого дня не было! Как справились бы с жизнью, с ее оглушительным и жестоким ревом, с этим валом смысла, понять который все равно не успеваем, с валом дней, наматывающим и наматывающим июли, и сентябри, и ноябри!
Лишний, пустой, чудный день, короткая палочка среди трех с половиной сотен длинных, незаметно подсунутый нам, расчетливый, нам, ищущим смысла, объяснений, оправданий. День без числа, все людского счета, день просто так, - Благодать.

В мои тринадцать мама постоянно напоминала мне, что руки мои растут прямо из задницы, замуж меня никто не возьмет, потому как по ее опыту, замуж берут только балерин и рукодельниц. А мне, мол, не светит. В пятнадцать на «руки из жопы» я уже довольно смело хамила в ответ «зато ноги от шеи», но для этого должно было пройти два
года.
Итак, в тринадцать... Я еще не смела не верить маме и очень огорчалась.
Поделившись с подругой проблемой, мы решили пойти на курсы кройки и шитья. Шаг был рисковый, потому что на этих курсах нельзя было смеяться и материться, но рукодельницами быть очень хотелось.
Надо признаться, что контингент девушек, встретившихся нам на первом заседании будущих идеальных жен, поверг нас с подругой в шоковое состояние: они все как на подбор были в очках и рюшах. Но все бы ничего, если бы не преподавательница.
Это была родная сестра старухи Шапокляк. На шее у нее болталась изъеденная молью лиса с зелеными бусинами вместо глаз, а на голове - жуткий берет собственного
производства. Старуха, видимо, была малокреативной, и силуэт берета нагло был спизжен у модного клоуна Олега Попова.
Первые пять занятий мы рисовали карманы. Вы только вдумайтесь: 20 часов мы рисовали карманы. Потом нам велели купить полметра ткани. Мои родители были счастливы, но, понимая, что вряд ли у меня получится сразу, купили три метра. Затем мы выкраивали, подшивали, вперед иголка, назад иголка, все пальцы в дырках, ручная обработка краев....
И сшили, блядь, КАРМАН!
читать подробнее

...Наверное, в воздухе витает...

... моё назначение здесь - делать кому-то больно.
Но не цель. То есть совершенно.
Но карма - и что делать, кроме как выполнять.

Девочка сидит, отличная девочка. У неё роман, и роману этому много лун, и её мужчина нежен и заботлив, и поливает цветы счастья на её грядках регулярно, и носит в дом мамонтов, и чешет ей длинные косы, и вообще... Хорошая девочка и хороший у неё мужчина. Только не желает он вести девочку в загс. То есть совершенно. То есть уже давно и с самого начала. И честно про это ей сообщил. Точнее - сообщал. И она на это честно согласилась. Внешне согласилась, не внутренне. Она его перед ним же самим много раз успокоила и оправдала, а вот обвиняет она его - передо мной. Обвиняет молчаливо, самим фактом своего здесь присутствия. Обвиняю вслух, конечно же, я:
- То есть, у него ножек нет дойти до загса?
- А зачем? У нас всё хорошо.
- Не, дорогая. Ты б тут не сидела, если б "хорошо". У меня которые "хорошо" не сидят, у меня сидят, если "пиздец". Вы сколько живёте-то вместе? Два года?
- Полтора...
читать подробнее

1. Когда он спит, он почти не шевелится. И уж точно никогда не двигает пальцами ног.
2. Если на спящего кошатника положить тяжелый предмет, он всю ночь будет заботиться, чтобы предмет не упал и не сдвинулся.
3. Если во сне кинуть кошатнику на живот что-нибудь довольно тяжелое, он улыбнется и пробурчит, не просыпаясь: «Эх, разыгралась мелкая! Давай на кухню - я спать хочу!»
читать подробнее

Третий сезон.

вместо эпиграфа

читать подробнее

Четвертый сезон.



читать подробнее

Пещера Золотой Розы, 6 сезон



читать подробнее

- Не сыпь мне соль на рану!
- не лей мне чай на спину!
- не сыпь мне соль на сахер!
- не сыпь мне сахер на хер!
- не кладь мне суп в ботинок!
- не гладь рубашки жопой!
- не жуй диван зубами!

- А давай наперегонки до горки? - предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. - отказалась она - Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаешься? - подначил он ее и засмеялся обидно.
- Вот еще, - фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе - попадет. - бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно - дулся он - Ты нечестно побежала. Я не приготовился...
читать подробнее

Два монаха на переправе увидели девушку, которая никак не могла решиться перейти реку вброд. Тогда один из монахов молча подхватил её на руки и перенёс на другой берег, где и поставил на твёрдую землю. Всё так же молча. Его спутник шёл и (опять же молча) возмущался. Наконец его прорвало: "Достопочтимый брат! - возмущённо сказал он спутнику. - Как вы могли, а? Это же неприлично, стыдно, это нарушает наши обеты: вы прикоснулись к женщине, о ужас!!!". На что второй спокойно так ответил: "Я оставил её на берегу, что же ты продолжаешь её тащить?"