Фигура, подходящая на подобную роль.
Главное, что бы костюмчик сидел...
После "Реки Оккервиль" дальше ничего не пошло. Ни Ночь, ни Сюжет, ни эта самая Кысь.
"Школа Злословия" вызывает один единственный вопрос – Зачем?
А Толстая хороша. Положит этак полные локти на стол, прокусит глазищами – сейчас начнется… Хороша.
Или вот - брат Горанфло со своими рецептами. Что мы ростбиф не едали? И нас ли учить на что хрен употребить?
А вот, поди ж ты! Не оторваться.

Люблю я август. За неспешность, особенную расслабленность. За прогретую землю и дивные запахи. За птенцов, умеющих летать. За сезоны бархатные и сказочные спасы. За сытость и умиротворение. За какую-то смесь терпения и желания. За то, что родили меня августом и вскормили этой смесью.
За поздравления, пожелания ваши
Спасибо всем кто заметил этот день!

С того дня нарекали меня по-всякому
И холодной и теплой, буйком и кораблем пиратским, подозревали в мудрости и инфантильности, в мужском рационализме и женской логике, восхищались вкусом и уверяли в полном его отсутствии...
А я соответствую себе. Везде, всегда, всюду, при всех обстоятельствах.

Воскресенье было занято разбором книг. К собственной библиотеке добавилась родительская.
То время, когда книги доставались, обменивались, дарились… Особенно пугало последнее.
Огромное количество книг меня угнетает. Выбросить жалко, но надо же как-то фильтровать.
Что делать, например, с пятью томами «Тарзана»? Или 15-ю томами Салтыкова-Щедрина?
Салтыкова-Щедрина я не люблю (за исключением двух-трех вещей), а «Тарзана» даже не открывала, я такое не могу читать в здравом уме.
Я не люблю давать читать свои книги никому. А Тарзана, помню, предложила. Но, устыдившись своего поступка, отвела руку ))

*Вспоминалась коллега Верочка, долгие годы собирающая (и читающая) любовные романы. Правда, Верочка всегда ставит ударение на том, что это исторические любовные романы
Как-то, озаботившись будущим своей коллекции, Вера загрустила, но просветлела, решив подарить все местной клинике для лиц с психическими недомоганиями. *

Обрела равновесие и желание завтра, сидя на полу, держа Аверченко на коленях…

"Мы сняли квартиру с продажи."

Если покопаться в памяти…Сколько было переездов в моей жизни?
Много.
По обстоятельствами и по достатку. Зимой на санках в соседний двор и летом на противоположный конец города, заказывая грузовик. И из города в город и меняя республики.
Много.
Вагончик, хрущевки, общаги, шикарные с раздельным, новой планировки, на две стороны, на два этажа….
Домоуправы, коменданты.
Много.
И вот опять. Реставрированы, реновированы, под ключ, под честное слово с хозяина. Маклеры, нотариусы.
Много.
Как должно быть она счастлива, та женщина, которая ответила на звонок, дрожащим от радости голосом :
«Мы сняли квартиру с продажи»

«Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами»

Альке пирожное нельзя. Ей после шести вечера вообще ничего нельзя. У нее на шее ладанка, а в ней бумажка с записанной диетой. Кофе без сахара – нервно бросает она официантке. И без кофеина и без воды и без чашки - дружно киваем мы. Алька называет нас варварами. Потому, что пирожные, которые нам предложили называются Болконским и Кутузовым.
Кто же так вдохновил эту местную кухню…
А мы поедаем. Еще кусочек вашей светлости?

Каждый вечер, собрав остатки ужина в старую эмалированную мисочку, они выходят на веранду. Садятся на еще теплые ступени, обхватив тонкими ручками загорелые коленки, смотрят в сад. К ним обязательно присоединится соседский Толик. Щелкая жвачкой, опять начнет изображать как фыркают, чавкают и топают ежики. В ответ две пары серых капель сузятся в презрительные щелочки и Толик, вздохнув, присядет рядом на ступени. Так пройдет много теплых светлых вечеров пока в один из них в дальнем углу сада не зашуршит трава…

Красавец. Достоинство в каждой иголочке. Он не бежал, а слегка ускорял шаг. Не ел, а утолял чувство голода. И, конечно, отозвался не на запах пищи…

Не лопнувший пузырь жвачки повиснет на подбородке у Толика, серые капли вырастут в озера и станут темно-синими. И будет очень-очень тихо…