Вот эта вот тварь

ареста Ассанжа

Изменение своей позиции Георг (кстати, двоюродный брат российского императора) мотивировал нежеланием идти против общественного мнения. На самом же деле король опасался, что содержание лишенных состояния Романовых обойдётся английскому двору слишком дорого.

На фото - Император Николай II и Король Георг V

Эта служба целенаправленно отбирала из новостного потока факты, говорившие в пользу позиции США, и распространяла их через мощный информационный аппарат, посредством печатной продукции, радио, телеграфа, кино и др. О масштабе агитмероприятий говорят следующие цифры: была рекрутирована армия в 75.000 пропагандистов, так называемых "людей-четырёхминуток" (Гвинн, Джонскон, Цан и др.), которые должны были выступать в качестве ораторов, давать короткие позитивные убедительные речи в массах, выполняя задачи CPI.

Эти работники искусства риторики держали более 7.500.000 речей в 5.200 общинах. Предположительно, слушательская аудитория этих агитаторов насчитывала 314.000.000 человек, т. е. втрое (!) больше, чем население США. Официально говорилось, что система "людей-четырёхминуток" была основана на принципе "волонтёрства", на самом же деле в эту кампанию был вложен огромный бюджет. CPI реализовала на деле строжайшую систему цензуры: на уровне источников информации, передачи её и опубликования в прессе. Были специально определены целевые социальные группы (рабочие, национальные меньшинства и др.), для которых особое значение имела специфическая информация, и агитаторы должны были делать соответствующий упор на этих фактах перед соответствующей аудиторией.

В ЦУ агитаторам указывалось, что они не должны впадать в истерику оголтелой (и малоубедительной) ненависти, но предпочитать метод более "мягкого" убеждения, уделяя внимание аргументированию. Также стремились к тому, чтобы в агитации использовались актуальные факты, события из текущего новостного потока. В структуре CPI имелось порядка 20 бюро в США и 9 заграничных офисов.

Поскольку в США особо популярна была, есть и будет культура т. н. "комиксов", то к агитации были привлечены лучшие иллюстраторы Америки: Гибсон, Флагг, Пеннелл и др. Следует отметить, что масштабное дело вылетало из колеи "мягкой" агитации, и уже скоро градус антигерманской пропаганды доводится до точки яростного кипения. Комитет Крила работает до лета 1919 г.
В своей работе CPI избегала терминологии "пропаганда", "агитация" и проч. из-за негативных ассоциаций, всё это дело предпочитали именовать "образовательными" и "информативными" усилиями. Среди сотрудников этой организации мы видим: Бернэйза и Бийара, зачинателей "паблик рилейшенз"; Уайтхауз, которая базировалась в Швейцарии и в качестве агента США неоднократно посещала Германию, доставляя туда агитматериалы; Хоува, являвшегося помощником Помощника Секретаря ВМФ Рузвельта.
Читатели, ничего подобного в России за все прошедшие годы войны так и не было сделано! Во Франции меры по информационно-идеологической мобилизации были проведены с большим запозданием. Отсутствие информационно-идеологической мобилизации общества в России было одной из главных причин катастрофы Февраль-17, а запоздание с таковой мобилизацией во Франции - явления т. н. "солдатских мятежей" весною-летом 1917 г.

«производится владельцем регулярно»

И гречу

Зато есть список "правильных" каналов

Многие люди указывают на Интернет - то, как он направляет людей в информационные хранилища, как способствует распространению дезинформации. Я в основном отвергаю эту точку зрения. Почему Интернет развратил республиканцев в гораздо большей степени, чем демократов, глобальные правые больше, чем глобальные левые?

Мой анализ начинается с замечательного эссе, написанного Джонатаном Раухом для журнала National Affairs в 2018 году под названием «Конституция знаний». Раух указал, что в каждом обществе есть эпистемический режим, рынок идей, где люди коллективно вырабатывают то, что реально. В демократических, нетеократических обществах этот режим представляет собой децентрализованную экосистему ученых, духовенства, учителей, журналистов и других, которые во многом расходятся во мнениях, но соглашаются с общей системой правил для оценки доказательств и накопления знаний.

Эта экосистема, как писал Раух, работает как воронка. Это позволяет выдвигать широкий круг идей, но лишь узкая группа идей выдерживает коллективное рассмотрение. «Мы позволяем альтернативной правде говорить, - сказал Раух, - но мы не позволяем ей писать учебники, получать должности, обходить экспертную оценку, определять повестку дня исследований, доминировать на первых страницах, давать экспертные показания или диктовать поток государственных средств»

За последние десятилетия информационный век создал намного больше людей, которые зарабатывают на жизнь работой с идеями, которые являются профессиональными участниками этого эпистемического процесса. Информационная экономика все чаще вознаграждает их деньгами и статусом. Он все больше и больше концентрирует их во все более процветающих городских районах. В то время как эти города процветали, места, где все меньше людей имеют высшее образование, стремительно падают: низкие доходы, разрушенные семьи, распущенные сообщества. В 1972 году люди без высшего образования были почти так же счастливы, как и люди с высшим образованием. Теперь те, у кого нет ученой степени, гораздо более несчастны в своей жизни.

Людям нужен надежный порядок, чтобы чувствовать себя в безопасности. Без этого люди законно чувствуют цинизм и недоверие, отчужденность и аномию. Эта нестабильность вызвала в стране за нацией интенсивную популистскую реакцию против высокообразованных людей, которые мигрировали в города и приобрели значительную экономическую, культурную и политическую власть. Уилл Уилкинсон из центра Нисканен называет это «разделением плотности». Это жестокая культурная и политическая холодная война.

В пылу этой вражды миллионы людей стали ненавидеть тех, кто населяет эпистемический режим, кто так далек, кому кажется, что это так легко, у кого такие разные ценности, кто может быть таким снисходительным. Миллионы не только не верят всему, что говорят люди «фейковых новостей», но и так называемым правилам, которые они используют, чтобы их сообщить.

Люди в этом нестабильном состоянии будут требовать рассказов, которые объяснят им их недоверие и заключат их в безопасное сообщество верующих. Проповедники недоверия, от Дональда Трампа до Алекса Джонса и последователей QAnon, поднялись, чтобы рассказать им эти истории и обеспечить это сообщество. Как это ни парадоксально, теории заговора стали наиболее эффективными механизмами объединения сообществ в 21 веке.

Для тех, кто погружен в беспокойство и отчуждение и кто чувствует, что все выходит из-под контроля, теории заговора - чрезвычайно эффективные эмоциональные инструменты. Для тех, кто находится в группах с низким статусом, они дают чувство превосходства: я владею важной информацией, которой нет у большинства людей. Тем, кто чувствует себя бессильным, они предоставляют свободу выбора: у меня есть власть отвергать «экспертов» и разоблачать скрытые клики. Как отмечает Касс Санстейн из Гарвардской школы права, они обеспечивают освобождение: если я воображаю, что мои враги полностью злобны, я могу использовать любую тактику, какую захочу.

При Трампе республиканская идентичность определяется не набором политических убеждений, а параноидальным мышлением. Он и его союзники в СМИ просто игнорируют правила эпистемологического режима и создали конкурирующий режим троллинга. Интернет является идеальным средством передачи непроверенной информации, позволяющей обойти традиционных привратников, но он является ускорителем паранойи, а не ее источником. Источником этого являются недоверие и ненадежность, вызванные экономической, культурной и духовной угрозой.

Что делать? Невозможно спорить с людьми из-за паранойи. Если вы попытаетесь указать на фактические ошибки, вы только укрепите ложное убеждение. Единственное решение - уменьшить недоверие и тревогу, которые лежат в основе этого мышления. Сначала это можно сделать только путем контакта, уменьшающего социальную пропасть между членами эпистемологического режима и теми, кто чувствует себя настолько отчужденным от него. Во-вторых, это можно сделать с помощью политики, сделав жизнь более безопасной для тех, у кого нет высшего образования.

Очевидно, что восстановление доверия - это работа целого поколения.

Потому что "военный период" у нас представлен Бертольдом Брехтом с его "Матушкой Кураж", Генрихом Бёллем с его "Путником" и депрессивной "Фугой смерти" Целлана.
И мне в очередной раз хочется спросить авторов, не ебанулись ли они часом. Выборка прекрасна и читать каждого из троицы можно. Отдельно. Когда-нибудь потом. Можно и не читать.
Но школа - это не только стихи и пьесы, это еще и идеология.
И мне, как человеку, чьи "дедывоевали" и чей отец в глаза не видел собственного отца, благодаря таким вот милым мальчикам, как Бёлль, реально насрать на трагедию и переживания этих самых мальчиков. Охотно верю, что ему-чистенькому немцу-филологу было нестерпимо тяжело шагать по разрушенному Киеву и разрушенной Одессе, но, блядь, это его проблемы. Это - его трагедия. Наша трагедия - тех, по чьей земле от топал, - в другом. Смещать акценты и навязывать чужие страдальки и чужую вину, это хоть и очень характерно для нынешней украинской системы образования, но это же срань господня!
"Давайте мы все посочувствуем немецкому мальчику, которому пришлось идти с фашистами и немношк убивать наш народ" - ну, ёбанный же стыд!
Что за сраный Стогкольмский синдром? Что за ебучее "патриотическое образование"?
Понимаю, что лично я могу написать в качестве сочинения на тему Бёлля только вольное изложение анекдота "ебал и плакал".

Бёлля надо читать уже "крепко за". Когда уже более-менее понимаешь всю пакость происходящего.
Хотя, о чём я говорю. Все мои знакомые, которые воевали в зоне АТО для меня потеряны. Они для меня каратели, как бы сильно не хотелось нынешней власти натянуть на них идеологический презерватив "ПатрЫот".
Хуеврот!
И да, среди них были именно такие же "мальчики": офисный планктон, который попал в переделку и не смог отвертеться от призыва.
Проблема в том, что подобное - всегда выбор стороны. И я всегда буду на стороне моих родных, которые полгода сидели в подвале в Донецке. А для тех, кто "Точками" ебашил по городу, сочувствия у меня уже не наскребается.
Поэтому каким бы пафосом не был обустроен путь "защитников отечества и патриотов". Увы. Для меня они - использованные фигурки Порошенко, вот и вся их значимость.
Всё понимаю, и чтобы не двинуться крышенькой, эти люди после возвращения с пеной у рта рассказывали про свою Миссию. И что, если бы не они, то "Путин бы нас всех поработил!" (с)
Но - увы - всё, что могу выдавить из себя, "насрать". Насрать на вас, офисные хорошие мальчики. Потому что вами Свинорылый развалил мою страну.

Целлан со своей Фугой - как бы и уместен, как бы и неплох. Но, блядь, свести всю трагедию Второй Мировой только к Холокосту - ну ёбанный же стыд.
Да, фашисты истребляли исключительно евреев, больше же никого пальцами не трогали. Только их. Ни ромы, ни славяне не пострадали. Ни европейцы - пусть и в значительно более меньшем объёме. Одни евреи пали жертвами антисемитизма австрийского художника.

А наша литературная составляющая именно такая: пичалька по депортированным татарам, пичалька по немцам, которым пришлось немношк дранхнуть нах остен, пичалька по евреям, потому что это трендово. А где, блядь, пичалька по украинцам? По русским? По белорусам? По всем остальным? Где то, то наша страна была страной-победителем и то, что именно наши предки наваляли пиздюлей ублюдкам?

Аааа, бесят!