Эрнол был кузнецом. Против воли своего отца – дровосека – он пошёл к старому кузнецу и попросил научить его секретам своего мастерства. И достиг Эрнол великого умения, как в Большом мастерстве, так и в Малом, называемом златокузнечеством, и выходили из его кузни и плуги, что служили дольше прочих, и доспехи, равных которым не видели в Герцогстве, и мечи, что могли с равной лёгкостью разрубить как врага в кольчуге, так и пуховую подушку, и прочая домашняя и военная утварь; и перстни, и броши, и ожерелья, что были прекрасны, как сон о счастье. Было ли это мастерство врождённое, или приобрёл его Эрнол в своих многочисленных скитаниях, как приобрёл там проседь и пару шрамов – неведомо.
Много времени проводил он в странствиях; чаще люди с грустью смотрели на запертую дверь кузни, чем на весёлый дымок, поднимающийся из трубы. Что искал он в чужедальних краях – неведомо: и хотя был приветлив с людьми непритворно, был он также скрытен, и не говорил никому, куда он ходил, и зачем, и что видел там.
Из одного из странствий вернулся он с женой себе под стать: высокой, стройной, красивой. Не из местного племени была она – каштановокудра, кареглаза и белокожа; рассказывают, что такой народ живёт далеко в полуденных краях. Приветливая и спокойная улыбка почти не сходила с её лица – лишь когда ни солнца, ни луны не было в небе, хмурилась она, но не боялась тьмы; ведомы были ей некоторые из Тайных Знаний – не раз излечивала она сельчан, и не так, как это делают ведуны наших краёв; предсказала она однажды буран жесточайший, чем спала немало жизней. Звала она себя Эрнолой, но было ли это её настоящим именем – неведомо.
Женившись, Эрнол остепенился и около года провёл дома. Видимо, его жена помогала ему в его трудах своим знанием, ибо всё более совершенные вещи являлись из его кузни на вольный свет. Все более дивные украшения творил он, но не был доволен собою.
И однажды Эрнола принесла в дом и украсила обеденный стол красной розой. Эрнол, увидев цветок, задумался. Неделю же спустя обмолвился, что мечтает выковать розу из стали. Эрнола сказала ему:
– Господин мой, ведаешь ли ты, что задумал? Сумеешь ли ты? Не слишком ли это высокое искусство для человеческих рук?
– Госпожа моя, возлюбленная Эрнола, не похваляясь, скажу – искусен я, и ведомо тебе это; велики силы человека, вооружённого знанием, и далеко до пределов их.
Ничего не ответила ему Эрнола, лишь головой покачала; но не стала возражать, ибо знала, что такое испытание человек проходит лишь сам.
Вскоре после этого Эрнол принялся за работу. Два дня и три ночи провёл он в своей кузне неотлучно, и жена его носила ему пищу туда. Споро и горячо работал он, но сложен был замысел, и трижды Эрнол начинал заново.
Наконец, на исходе третьей ночи она вошла к нему, и увидела, что стоит он недвижно и разглядывает что-то в руке своей.
– Господин мой...
– Я сделал её, госпожа моя. – И высоко поднял стальную розу. Эрнола подошла к ней.
Тонка и изящна была роза, и все линии были неотличимы от настоящих, но была она стальною, и сразу же почувствовали Эрнол с Эрнолой это. Неотличима была она от живых на глаз, и даже цвет стали казался лишь плодом мастерства садовника; но душа знала о подмене, и не соглашалась с нею; холодно играл на ней горячий отсвет горна.
– Верно, взялся я за слишком высокое для себя мастерство...
Не стала Эрнола упрекать его за то, что не послушал он её, и даже не напомнила об этом; и бросил он розу в горнило, откуда вышла та.
Через день Эрнол сказал жене своей, собираясь в дорогу:
– Эрнола, возлюбленная, я хочу узнать, кто может сделать то, чего не смог я, и поучиться у того.
– Не ходи, господин мой. Слишком много препятствий и опасностей на этом пути.
– Ничто не остановит меня, госпожа моя.
– Даже я, господин мой?
Поцеловал жену свою Эрнол, но ничего не сказал ей. Не была она рабой ему, но пришлось ей подчиниться, ибо знала она: нельзя мешать тому, кто ищет знаний.
И ушёл он на следующий день, и не было его всю осень, зиму, весну и половину лета, и лишь в канун Венца Лета он вошёл снова в свой дом.
– Я вернулся, возлюбленная моя! – Сказал он, обнимая её.
– Ты пришёл или вернулся, возлюбленный мой? – Спросила она радостно и ласково.
– Я вернулся.
Неведомо, был ли он у эльфов, или гномов, или же говорил с Загорными троллями, что, говорят, не глупее людей, не то, что обычные, и искушены в горных и кузнечных ремёслах, но отказался он от безумной мечты своей и обрёл покой.
Но не долго стучал молот в его кузне – через месяц люди вновь увидели его с котомкой за плечом.
Снова ушёл искать Эрнол, ибо был из тех, чей удел – искания.

Многие легенды, что дошли до нас сквозь толщу времени, темны и мрачны, словно беззвёздная ночь, но есть и иные, подобные лесным ручьям, пронизанным солнечным светом; они ведут нас по своему течению и могут далеко увести – в те места, откуда никто не возвращается неизменным. Такова и история о Эланор Мечтательной.
Эланор была единственною дочерью князя Ар-Форадана, одного из правителей Северной Короны в Золотые Дни. Странный был у неё характер для княжны: мягкий, покладистый, замкнутый – с людьми, особенно с придворными, мало общалась она, предпочитая сидеть в одиночестве у окна своих покоев, что выходило на закат, и смотрела туда часами, наблюдая, как медленно идёт к западу Солнце, как багровеет огонь Его и загорается закат, как уменьшается Оно; как удлиняются тени и блекнут краски мира; как затопляют всё сумерки, как, серые вначале, чернеют они, а потом, озарённые Луною, серебрятся кое-где. И ничто так не занимало её, как вопрос: куда уходит Солнце, в чём гаснет Его огонь, и откуда вновь появляется Оно? Многих вопрошала Эланор, но никто не дал ей удовлетворившего её ответа; даже придворные маг, звездочёт и библиотекарь лишь промямлили несколько старых легенд, но не настолько старыми были эти россказни, чтобы быть Истиной; ведь лишь род Высших, Эльфов знает правду о Солнце, но после Великого Оскорбления и Разделяющей Войны отдалились они от нашего рода; и многие годы оставались до того, как снова сошлись судьбы наших племён.
Князь Ар-Форадан опасался, что передаёт страну в ненадёжные руки, считая, что дочь его не сможет верно править страной; однако он ошибался. Эланор взяла Княжество хоть и не латною рукавицей, но вполне уверенно; о многом успела поразмыслить она, любуясь закатами, в том числе и о правлении; к тому же умение править было и остаётся наследственным в роду князей Фороминасских – именно по сей причине на троне и посейчас тот же род, хотя и побочная его ветвь.
До полудня княгиня Эланор занималась государственными делами, во второй же половине дня уединялась в своих покоях, что по-прежнему были в закатном крыле дворца. Вскоре Эланор обрела супруга, которому через некоторое время и отдала правление; в положенный срок родила она наследника, после чего совсем отошла от мира, будто и не правила никогда. И всё более странные речи стала говорить она, по свидетельству её напёрсницы.
Случился однажды проездом через Фороминас эльф; направлялся он с посольством к восточным гномам. Едва узнала Эланор о том эльфе, как пригласила его к себе. Три часа при закрытых дверях беседовала княгиня с ним, и вышла, говорят с просветленным лицом. Эльф же вышел несколько озабоченным и повторил не единожды: «Не д?лжно ей… Не д?лжно…», и вслух посоветовал столпившимся у дверей любопытным придворным удерживать княгиню дома.
Случилось это осенью, а весною отправилась княгиня к эльфам западных островов с предложением союза. Благосклонно, дружественно приняли там её; но не настало ещё время Воссоединения, и истинная цель её приезда была иною. Спросила она у владыки эльфов о закате, лишь оставшись с ним наедине, но не дал он ей ответа. И тогда Эланор попросила лодку, и парус, и вёсла к ней. И взглянул на неё эльф пристально; будучи умнее посла своего, прозрел Путь, уготованный ей, и дал просимое.
И отплыла она с западного берега Закатного острова; едва оттолкнули лодку её, как подул восточный ветер, и понёс её на Запад. Плыла Эланор трое суток, и обрела Свет.

chum да, у нее есть вещь "Кузнец сновидений". Навеяло.

Uncle спасибо