.

Что-то я давно ничего не читала по психологии. Когда то слышала от Дэнушки фамилию Самохвалов, скачала одну из его работ, попробую читать. Раньше я испытывала живой интерес при чтении Юнга, например, Фрейда, Фромма. Не ради будущего психоаналитика, но из интереса, буду читать других авторов. Для меня всегда важнее то, что интересно, а не просто надо, например. Думаю, что со временем интерес и "надо" образуют какое-нибудь целое. Не знаю какое именно.

Краска по тону посветлела до тона натуральных волос, при этом не отливает желтизной, не неприятна по цвету. Может, дальше просто отращу свои:-)
Сегодня, впервые в жизни попробовала нарисовать старика. Это у которого гарпии отбирали еду, а Аполлон отнял у него зрение за злоупотребление даром провидца.
Простым карандашом. Дедушка получился черненький, но объемный и морщинистый:-) Главное, я знаю, что все у него будет хорошо и от гарпий его отмажут:-) Но глаза у него, конечно, грустные... А черненький, потому что загорел:-)))

Часто принимая за то, что нас цепляет поверхностные отображения в сознании, мы думаем, что «у нас отложилось в голове то-то и то-то». Но потом это быстро забывается и из глубин бессознательного всплывает что-то совсем неожиданное, на что не возлагалось надежд и не делалось ставок.
Читать книгу и тут же делать выводы, что она запомнилась тем то и тем то, я думаю, ошибка. Главное определить что читать не нужно, исключить это, а дальше читать все подряд, иногда почитывая то, что читать не нужно, если хочется:-)
Процесс осознания может дальше того, что уже есть в сознании не продвигаться, в то время как там уже давно все осознано. Вообщем то, если однажды решить что центр деятельности расширения сознания находится в нем же и этим поставить очередной фильтр для процессов из бессознательного. Можно ошибочно контролировать сознанием то, что не стоит, возможно.
То что память хранит что-либо что не имеет, казалось бы отношения к тому, что мы осознали, доказывает, что возможно неосознанная часть нашего устройства может быть и не так лишена разума как мы привыкли считать.

Меня до сих пор удивляет, что мне каждый день находится что себе сказать на будущее.
Независимо от того вклинивается кто-либо еще в диалог между мной и мной или нет.

Сегодня после завтрака я посмотрела в окно и увидела, что кусочек пейзажа возле школы мне напомнил Брэйгеля маленькими черными деревцами на белом снегу и какими то шавками, бегающими так быстро, что на большой скорости они могли напоминать любую породу, ну хотя бы и охотнчью.
Я подумала про момент: «за окном быстро Брэйгель промелькнул»:-)))

Я уже где-то недавно говорила, что кошмары мне снятся очень-очень редко, приблизительно раз в 5-тилетку. И я решила записать таки один, который мне снился где то осенью, мой последний кошмар, с элементом осознанности в конце, как и в любом моем кошмаре, какой не возьми.

Мне лет 13 или меньше, я живу в интернате. Уже ночь, и почему-то только я на ночь остаюсь там одна. Помещение, похожее на класс моей первой школы, в которой я провела с 7 до 15 лет жизни, заставлено панцирными железными кроватями, застеленными казенными одеялами, как в лагере.
В проходах между кроватями расположены столики с оборудованием для урока химии и реактивами.
Но это скорее спальня, в которой нахожусь только я и учитель химии (в школе у нас была учительница, пожилая, похожая на сестру Петра 1-го, и страшная в припадках ярости).
Учитель химии (ужасающе спокойным голосом) предлагает попробовать опустить руку в серную кислоту, ради одного опыта, в темноте не видно его лица. Я отказываюсь, тогда он предлагает мне сделать укол неизвестным реактивом.
Он идет ко мне. Я чувствую себя очень легкой и очень быстро убегаю от него по темному ночному интернату. Я спокойна, я знаю, что догнать он меня вряд ли сможет.
Между тем, он особо и не отстает, и каждый раз оказывается на таком расстоянии, чтобы я слышала его слова. Он говорил, что прекратить дурить и дать себе сделать укол неизвестным реактивом – единственный разумный выход.
При этом еще и становится видно, в свете ночных окон, что это актер Андрей Панин, который всегда мне был неприятен, но которого я увидела в кино впервый раз в паре с очень странной актрисой, и было тогда не понятно актрисой ли, в фильме «Таежный роман», не знаю, имеет ли это отношение ко сну, но меня именно с ней часто сравнивали когда я была блондинкой. Когда я в компании малознакомых людей и выпендриваться и чудачить еще страшновато, я разговариваю ее интонациями.
Но сон продолжается:
Я начинаю уставать. Мы поднялись на последний этаж, и я забежала в туалет, теперь уже явно видно, что это туалет той школы, с мерзкими зелеными стенами. Учитель химии со шприцом уже зашел в отделение, где умывальники, а я спряталась в последнем убежище, где кабинки с унитазами.
И тут я понимаю, что все, пиздец… Выхода нет. Ощущение ужаса и того, что сейчас будет что-то ужасное, усугубляют ноги повешенного, внезапно возникшие передо мной.
И тут мой голос невидимки (из всех кошмаров), откуда то, как и положено ему, говорит: «Юля, проснись скорей, это же просто сон!» Голос взволнован, ему не хватает воздуха, он спешит меня разбудить.

Сон я рассказывала, мы пытались его толковать. То, что шприц – фаллический символ, я и сама хорошо понимаю. Примерно в то время, на работе, ко мне все больше проявлял внимание человек, который мне становился все более неприятен, по мере того как все больше проявлял внимание, и он видел и знал, что мне неприятно, но все равно продолжал еще активней.
Почему персонаж намного старший во сне, а в жизни намного младший?
Наверное, потому, что когда меня преследуют против моего желания, я чувствую себя совсем маленькой и беспомощной, хоть и виду не подаю. Начинаю впадать в отчаяние.
Что не понятно совсем – так это почему повешенный и почему все-таки моя первая школа? Я, конечно, ее не любила, но почему она – непонятно…
Ощущение, что чего то самого важного я и не поняла.

Вот так я анализирую яркие, запомнившиеся сны. Свои и чужие. Свои, конечно реже, чем чужие. Свои – редко. А еще сложнее всего анализировать собственный кошмар или сон с другими фрустрациями (неприятными содержаниями).
Я – еще и тот, от кого что-то очевидное, скрыто настолько, что сны говорят мне это в зашифрованном виде.
«Мурка не ходи, там сыч на подушке вышит…» (с)

Примерно на 10 запомнившихся снов один неприятный.
Запомнившийся сон случается раз в 3-5 месяца, в среднем.

" Я знал, что моему пациенту необходимо преодолеть страх, избавиться от
панического состояния. Но я никогда не позволяю себе спорить с тем, кто
хочет идти своей собственной дорогой и принимает на себя всю ответственность
за это. Однако было бы легкомысленным полагать, что в подобных случаях речь
идет об обычном сопротивлении больного и ни о чем другом. Внутреннее
сопротивление, тем более упорное, заслуживает внимания, оно зачастую
предупреждает о вещах, которыми опасно пренебрегать. Лекарство, если оно
противопоказано, может стать ядом, операция - смертельной." (с)

К. Г. Юнг

Едва ли мне было обидно, но что-то изменилось в отношении ко мне школьных товарищей - я опять оказался в изоляции и ощутил прежнюю
подавленность. Я ломал голову, пытаясь понять, в чем причина их косых взглядов, пока, наконец, задав несколько осторожных вопросов, не выяснил,
что все дело в моих амбициях, зачастую безосновательных. Так, я давал понять, что знаю нечто о Канте и Шопенгауэре или, например, о палеонтологии,чего у нас в школе еще "не проходили". Теперь стало понятно, что причина их недовольства кроется не в обыденности, но в моем тайном "Божьем мире", о
котором лучше упоминать не следовало.
С того времени я перестал посвящать одноклассников в свою "эзотерику", а среди взрослых у меня не было знакомых, с которыми я мог бы поговорить, не
рискуя показаться хвастуном и обманщиком. Самым болезненным оказался крах моих попыток преодолеть внутренний разрыв, мою пресловутую "раздвоенность".
Снова и снова происходили события, уводившие меня от обыденного, повседневного существования в безграничный "Божий мир".
Выражение "Божий мир" может показаться сентиментальным, но для меня оно имеет совершенно иной смысл. "Божий мир" - это все "сверхчеловеческое":
ослепляющий свет, мрак бездны, холод вечности и таинственная игра иррационального мира случайности. "Бог" для меня мог быть чем угодно, только
не "проповедью".


Из воспоминаний Юнга

"Судьба распорядилась таким образом - как, собственно, всегда и бывало,
- что все внешнее в моей жизни всегда оказывалось случайным, и лишь
внутреннее имело смысл и значение. В результате все воспоминания о внешних
событиях поблекли, а, возможно, эти "внешние" опыты жизни вообще никогда не
были особенно важны или были важны лишь постольку, поскольку совпадали с
фазами моего внутреннего развития. Огромная часть этих "внешних проявлений"
исчезла из памяти как раз потому (как мне казалось), что я участвовал в них,
тратя на них энергию. Но ведь именно внешние события являются главными
компонентами общепринятой биографии. Это - люди с которыми вы встречались,
путешествия, приключения, затруднительные обстоятельства, удары судьбы и т.
д. Однако, за некоторыми исключениями, все эти вещи превратились для меня в
фантомы, которые я вспоминаю с трудом - они более не волнуют воображение.
Воспоминания о "внутренних" переживаниях, напротив, стали более
отчетливыми и красочными. "

К.Г. Юнг.

Символ содержит тезис и антитезис, а так же является производной функцией, от четырех основных.

Понятие индивидуации играет в нашей психологии
немаловажную роль. Вообще говоря, индивидуация есть процесс образования и
обособления единичных существ, - говоря особо, она есть развитие
психологического индивида (см.) как существа, отличного от общей,
коллективной (см.) психологии. Поэтому индивидуация есть процесс
дифференциации 1 (см.), имеющий целью развитие индивидуальной личности.
Индивидуация является естественно-необходимой, поскольку задержка
индивидуации посредством преимущественной или исключительной нормировки по
коллективным масштабам означает нанесение ущерба индивидуальной
жизнедеятельности. Но индивидуальность уже дана физически и физиологически,
и соответственно этому она выражается и психологически. Поэтому существенно
задерживать развитие индивидуальности значит искусственно калечить ее. Ясно
без дальнейших рассуждений, что социальная группа, состоящая из искалеченных
индивидов, не может быть установлением здоровым, жизнеспособным и
долговечным, - ибо только то общество может считаться живучим и долговечным,
которое умеет сохранять свою внутреннюю связь и свои коллективные ценности
при возможно большей свободе индивида. А так как индивид есть не только
единичное существо, но предполагает и коллективное отношение к своему
существованию, то процесс индивидуации ведет не к разъединению, а к более
интенсивной и более общей коллективной связанности.
Психологический процесс индивидуации тесно связан с так называемой
трансцендентной функцией, ибо именно эта функция открывает те индивидуальные
линии развития которых никогда нельзя достигнуть на пути, предначертанном
коллективными нормами.
Индивидуация ни при каких обстоятельствах не может быть единственной
целью психологического воспитания. Прежде чем делать себе цель из
индивидуации, надо достигнуть другой цели воспитания, а именно адаптации к
минимуму коллективных норм, необходимому для существования: растение,
предназначенное для наиболее полного развития своих способностей, должно
прежде всего иметь возможность расти в той почве, в которую его посадили.
Индивидуация стоит всегда в большей или меньшей противоположности к
коллективной норме, потому что она есть процесс выделения и
дифференцирования из общего, процесс выявления особенного, но не
искусственно создаваемой особенности, а особенности, заложенной уже априори
в наклонностях существа. Но противоположность коллективной норме есть лишь
кажущаяся, ибо при более внимательном рассмотрении индивидуальная точка
зрения оказывается не противоположной коллективной норме, а лишь иначе
ориентированной. Собственно говоря, индивидуальное может и совсем не
противостоять коллективной норме, потому что ее противоположностью могла бы
быть лишь противоположная норма. А индивидуальный путь, по определению, не
может быть нормой. Норма возникает из совокупности индивидуальных путей и
только тогда имеет право на существование и жизнеобразующее действие, когда
вообще налицо имеются индивидуальные пути, время от времени обращающиеся к
норме за ориентированием. Норма, имеющая абсолютное значение, ни на что не
годится. Действительный конфликт с коллективной нормой возникает только
тогда, когда какой-нибудь индивидуальный путь возводится в норму,
объявляется нормой, что и составляет подлинный замысел крайнего
индивидуализма (см.). Но этот замысел, конечно, патологичен и совершенно не
жизнен. Поэтому он не имеет ничего общего и с индивидуацией, которая хотя и
избирает индивидуальные боковые пути, но именно поэтому нуждается в норме
для ориентирования в своем отношении к обществу и для установления
жизненно-необходимой связи между индивидами в их общественной жизни. Поэтому
индивидуация ведет к естественной оценке коллективных норм, тогда как при
исключительно коллективном ориентировании жизни норма становится все менее
нужной, отчего настоящая моральность гибнет. Чем сильнее коллективное
нормирование человека, тем больше его индивидуальная аморальность,
безнравственность .

1- Дифференциация - развитие отличий, выделение частей из целого.

Анима – набор качеств персоны, вытесненных в подсознание, образующие внутреннюю личность, которая как правило скорее противоположна личности внешней (персоне), то есть обладает противоположными качествами.
Анима предстает в фантазиях ввиде образов, незнакомых, знакомых, мифологических (последнее это проекции ее света, который дотянулся до нижнего слоя подсознания – коллективного бессознательного ).
Людям, для которых персона является единой с их Я, то есть неосознающим разницы между тем и другим, бывает свойственно проецировать внутренние образы на внешние объекты.
При этом образуется зависимость и почти что отождествление себя с внешним объектом и растворении в нем. С годами трансвер, как одним словом можно назвать это явление, отрабатывается, и становится заметна разница между реальным объектом и наложившимся на него внутренним образом. Иногда трансвер отрабатывается не столько с годами, сколько по мере развития личности. Что возможно подразумевает частичное, но большее чем раньше осознание внутренних психических процессов. Возможно это и с помощью отказа от боязни своих фантазий и страхов, а и наоборот – поиск смысла в них и способности в себе вести диалог. Да, именно ведь в сущности с самим собой.
Трансвер - это вызывание сильных эмоций, любовь - только частный случай подобного явления.
Проецировать аниму же можно не только как способность видеть образы, но чувствовать, ощущать, интутивно стремиться к качествам вашей внутренней личности, живущим в вашем же индивидуальном бессознательном, и найденным к тому же во внешних объектах. Такой способ проекции, на самом деле себя, является более гибким и оттого более счастливым. Это уже не кандалы, не намертво приковавшая зависимость от объекта к объекту, а возможность стремиться к радости как к свету, не тонуть в трясине.
Когда тонешь в трясине, то не важно умеешь ли ты плавать. Только опора, попавшаяся случайно ввиде ветки или кочки в болоте, может спасти. Я так тонула однажды во сне.
В детстве меня одолевали страхи, почти воплощавшиеся в реальность, но я, уже почти став взрослой, нашла с ними общий язык и они ушли. То есть, подойдя в фантазиях же по-ближе, я увидела, что тот, кто живет в пруду, может мне улыбнуться, и просто он несчатное существо, и он есть часть меня. Часть меня, но не я, страх можно снять как шкуру, помять его в пальцах, ощутить липкую пластичную фактуру похожую на пластелин, а дальше поступить с ним как угодно, например бросить на пол, а лучше высвободить творческую энергию, и плыть в потоке преобразованной ее в бесконечную определяемость
Психические нагрузки, происходят только в психической жизни человека, то есть, если мир делится на внешний и внутренний, то из внешнего они поступать не могут никак. Из внешнего мира могут быть нанесены лишь травмы, и то, их влияние тем сильнее, чем ближе при этом возраст человека к его самому раннему детству. А вот последствия этих травм и есть психические нагрузки, причем они поступают в сознание исключительно из жизни внутренней.
Но какие бы травмы не оставили след и какие бы страхи не жили в нас. От них не избавиться просто так, не выбросить и не перечеркнуть. Они одновременно не есть мы сами, но они часть такого явления как «мы». Непослушные дети, с которыми только остается научиться играть, а там глядишь и они станут чем-то новым, а может и качественным более, чем их праобраз (предобраз), которым мешал нам спать