Бежать из отдела прочь. Все ролики посажены на не моментальный клей. Утяжеленный ускоренный бред тянет меня сойти с общедоступных полос. Свалиться носом в еловую обочину. Разлететься вдребезги! Утратить ощущение своей причастности к времени. Рельса табачного дыма втянулась в ноздревые железнодорожные проходы.
Всё же предпочитаю одиночество. Одиночество подчёркивает неповторимость жизненной истории. Одинокое времяпровождение особенно симпатично и привлекательно в обстановке осеннего абсурда. Утратившие свою лиственную силу деревья по-старчески оголились, чтобы покрыться кислотным муравьиным снежком. Смотреть в сторону женщин, которые состоялись во внебрачном соитии. Мужья этих жён по достоинству глупы и невежественно горделивы. Упасть унисоном в колкий раздробленный снег. Ласкаться к незнакомке.
Обделаться от нахлынувшего тепла. Намотаться по городу в наполненном поиске отдохновения. Облинялые переулки. Людская не суетливая возня. Торможение сделалось бессонницей. Прикоснуться щекой к холодной оконной колыбели. Не сдерживать слезливое убаюкивание. Накрыться молчаливым плащом. Забиться не в угол. Забиться в самого себя. Брат решил провести нежданную сепаративную ревизию. Брат собрал все мои о постылые слёзы и швырнул ими в родительское лицо. Старые чердачные газеты послужили лишь поводом обернуться к пожелтелому прошлому лицом. Разбухшая в сердечном сосуде зелень, тех юношеских лет скисла под дребезжащим солнечным колоколом, сделавшись церковным натравленным вином.
Я двигался дальше, пока караульная ночь не сменилась смолистым, заляпывающим все глазные нити двойственным полднем. Сонливый обручальный снег по крупицам стелился мне в самое основание расторгнутой души, так чтобы от межрёберного разводного хлыста я не утратил в себе внебрачное равновесие.
Океаническое отчаяние сделалось позволительно крупнее, чтобы уже точно без преград не поместиться в страдательной ванной. Забитые словесностью поры расходились и выпускали кровянистый иссохший клей.Наготовленная раковина наполнялась лирическим несмываемым осадком, что злило
тряпичную кукольно-подсаженную мать.
Человек забивался в самые укромные каморки открытого парка, чтобы с кашлем выпускать из себя безвоздушных кричащих от переизбытка духовности демонов.
Новогодние попытки воспрянуть, покинуть надоевшее ложе не увенчались вчера успехом. Ночью мы карабкались под гору, стараясь не упасть на обледенелом подъёме. В этом была пиковая опасность, твёрдость наточенных букв. Описание не приносило должного удовлетворения. Сюжетная линия была измазанной и слабой. Только следственные чернила оставляли отметины на гладкой ладони осуждённого. Школьные писательские пробы не сравнимы с моими насущными душевными потугами. Парень присматривался к женщинам, порой неудобно и пристально вглядываясь в их зарешеченные глаза. А где-то там за пределами этих несговорчивых взглядов ворочались от подземельного холода окопные не обогретые мужья. Сырые утренние побудки без настроения и ласк преследовали ещё желающий воплотиться в счастливый союз жизнь. Развёрнутые измены сделались константным явлением его показной и недальновидной жизни. Книги не проданными стопками ложились на полки.
Первые вдохновенные побеги давным давно завяли. Герои утратили прежний одухотворённый блеск и превратились в унылый барельефный отпечаток за стеклом для музейных неприкосновенных экспонатов.
Писатель всё боялся выпускать свой обезволенный дар на волю не расставаясь с комнатным чувством составленным из подражательным стен,
которые к отопительному сезону были подогреты чужой творческой энергией.
Нежная тревожность моросила под самое сердце душевного козырька. Не договоренность, хлюпанье носом сказывалось на самочувствии утратившего
чувствительность поэта. Есть во всём этом бестелесность.
Выписываю выброшенные на берег рыбьи мозги. Вот-вот подойду к похоронному краю оградки за которой не бережно уложен в цветочки Я. Я - с историей, с надрывом, с детскими претензиями, весь в засахаренной гробовой упаковке.
Интуитивно найти путь к тепловому источнику, чтобы не кануть и не свернуться калачиком перед собственным тельцем, которое вот-вот выдохнет последний слезливый поносец.
Шея слежалась и стала сегодня от боли принадлежать мне. Недоверчиво смотрящий из под ключицы работник, после того как был замечен за подглядыванием в срочном порядке удалился к своей изученной конторке. Потовая вонь от этого работника наполнила не только весь этаж, но и гардеробный подход к нему. Я просто стараюсь не изучать эту бельевую неотёсанную вонь. Тревога с лёгкостью о мылась водой из Немана. На берегу клевали и курились носом предрассветные приопущенные с небес ангельские фигурки. Ангелочки вылавливали хищную рыбью особь...Тарелка для завтрака озарялась волнительным светом прямо перед отходом к школьному экзамену. Спать лишь до полуночи. Сон в ту пору не подразумевал продолжения. Читать дневники Кафки, погружаясь в неяркий свет его неугасимых комнат. Огонь мерцает в зальной печи. Неуютно при всём великолепии обстановки. Угловатость в голове, сонливость, и больно и тошно от не наступившего сна. Сочинения. Школьный воздвигнутый до величия школьный час. Боюсь этой возни, этого лицемерия, этой внутренней нелюбви. Все они остались там, чтобы быть погребёнными под руинами смазанного бессюжетного домовладения. И ты вот рвёшься дальше и рвёшь этот тугой канат у себя на шейном позвонке. Это тело ещё не сделалось твоим. В теле много неизведанных ласк, в теле ютятся пушистые одомашненные зверьки.
Неплохой умственный фундамент теперь заложен и может быть оставлен до возвращения в телесное перевоплощение.