Я встречусь с этой блондинкой, когда она даже не взглянет на меня и опустит свои белые ресницы к жирной мыльнице с живыми неприкосновенными пузырями. Сегодня блондинка остановится у танцевального зала и будет присматриваться к льняному платью перед выступлением, чтобы щепоткой пальцев выискивать на нём запутавшиеся пылинки и нежно держа платье одной рукой на вешалке, отстраняться от наряда или растворившись глазами приближаться к нему снова и снова. Солнце скроется за клёнами над ручьём, который упадёт глубоко в ширь парка рядом с оправленной радугой и провернёт по сетчатке поток жидкости между мостиком и скамейкой. Я плачу в жарком цилиндре, который сам же для себя вместо короны перевернул и теперь жду пока он разъедется на макушке с дождём, чтобы примять алюминиевую заготовку ко лбу. Вновь пробежаться по разбитому асфальту у свежей бездны, чтобы пойти другим путём к подъезду и не встретить этот покусанный ящик с фонарями в куртке между рядов, которыми он будто бы прикроет свою расфасованную по всей мостовой зелень. Возвращаясь ложным вектором к центру своей исколотой души, я обернулся, чтобы заметить, как игла со струйкой разбавленной в игрушке жидкости вышла из ваты, чтобы та упала на подушку или прижалась к вене вместо глаз к радуге, бегущей по линейке вспять всем теоремам самосохранения. Долго идя по берегу и уже не находя сил, чтобы вскарабкаться по жёлтой листве к трубам теплотрассы, я встал, чтобы осмотреть реку в том месте, где утки столпившись на острове разворачивали крылья и низко покидали угол моего обзора. Я думал о той рыжеволосой девушке, которая устало приопускала ресницы и хитро подглядывала за моим сердцем из-за проектора, когда то поздно с бессонницей гасло от выверенного по секундам счастья. Я ещё падал, но лёд подо мной был цел и все осколки только отшелушились от корки, чтобы чуть позже погрузить в холодную лужу со сладкими водорослями, которыми вот-вот пропахнет спина моей детской дублёнки. Мама станет ощупывать меня в углублении печки, когда полностью распеленает сердце и возьмёт меня двумя руками за пояс, чтобы успокоить пристальной улыбкой и поцелуем в разогретую до дна щёку. Взяться за реку пальцами и не отпускать змейку, пока та не обовьёт мне ладонь своими серебряными волдырями со дна бутылки. Поле после матча закроется в тумане и мы будем искать тропу к деревне через пшеницу со спелыми коронками от встающей луны, которую именно этой ночью обобьют и станут выжимать до полной опустошённости желтеющего рта.