Ремонтники жалостливо курили сидя на рельсовом бедре и светясь в тумане, не сбрасывали свои оранжевые крылья под колёса медленно сползающего прицепа. Я перехожу все свои светофоры и вяло втягиваясь в грозовую спираль с затёртыми до фонарей координатами, оказываюсь в уголке двора, где меня спрячут и обложат ливнем. Школьники встанут на подоконник, чтобы закрыть строем сияние звезды, которая непосильно холодна и может перевернуть весь этаж вниз палатами, когда больные привяжутся к нежным рукам санитара и станут клевать пилюли прямо из его ладони. Я выйду в комнатку со столом для игры в карты между палатами и в уголке под окном затаится парень с чернеющими уж слишком глубоко глазами, которые озолотятся утренним факелом, когда в отделении начнётся обход и взгляды станут заметно дороже. Я боюсь выходить из подъезда, когда к полю подтянется этот разбойник с розовой меткой, которую ему пришьют по почте и вызовут мать в школу, чтобы отыскать его из чувства мести на поднятом корабле. Я полдня жду, когда мою палату наводнят студенты в белой пене из прачечной лужи, которую пациенты размажут тапочками по коридору отделения, чтобы стремительно скользя попасть к медсестре в цепи и не умереть от нехватки голода на поводке. Рослый здоровяк с плафоном на шее и улыбкой в обе щеки, прогуливался по коридорам, когда другие волокли к фойе телевизор и подзывали медсестёр к экрану, чтобы задобрить персонал своими бесхитростными взятками. Сложно вылежать в палате, когда остальные собираются у стола, чтобы гудеть с телефоном и шуршать перед ночью обёртками, которые рвутся или разрываются передними зубами, если терпение сборщиков подходит к финалу. На дальней кушетке уселись мои соседи по палате, чтобы подозвать унылого клоуна и проинструктировать перед отправкой ко мне, когда необходимо будет прослезиться и растрогать мою бессонную аудиторию, которая ночью раскачивает сидения и бросает на мою кровать световые флажки. Я быстро выбегаю из сна, когда просыпаюсь посреди трассы и уже вижу, как автомобиль мчится на меня и даже не пытается сбросить скорость или простынь к обочине, чтобы перенести назначенную ночь на незапланированный ветер. Я выйду на балкон и возьму черешню из пакетика, который шелестит под рукой и не даёт мне добраться до чёрного шарика с хвостиком, когда тот западёт в уголок пакета, куда стекался весь сок за ночь и влага. Я хочу забраться в каморку и ночью, когда придётся взглянуть на липу с тенью, которой придавлен подоконник, вновь упрусь носом в подушку, чтобы слушать сладковатое жужжание ручья и держать ладонь с капелью мёда на груди, где так давно бессердечно урчат осы. Коридоры стянулись у швабры с тряпкой, которая сползала с вертикали и забивалась за плинтус, когда плохо прибитый гвоздём угол цеплял её или оставлял при себе, чтобы заставлять уборщицу попутно гнуться или материться. Больной бинтовал себе отвратительно разбитый палец на ноге и я остановился, чтобы зачем-то давать советы и не отрываться от картинки с коричневой акварелью на первом плане, которой был замазан весь закуренный уголок ступни. Больной мог бежать по коридору босиком, чтобы каким-то образом спастись от укола, но ещё больнее падая у поста в руки санитара, начинал брыкаться лёжа, словно жук, которому отрывают лапки или не дают перевернуться в миске с дождевой водой. Мы замрём под козырьком сарая и долго следя за калиткой, переждём дождь, чтобы вновь вернуться в хату и сесть подальше от телевизора, который лихо прикрикивает с ударом горящего футболиста, когда тот уже удаляется от ворот или ждёт в повторе следующей передачи. Солнце вновь с неприятием попытается рассеять все мои опасения, но бессонница соберёт свой туман и навяжет свои тюремные правила, когда я с криком попытаюсь сбежать или подсадить свой поставленный на колени голос к набитым мимо звёздам из-под коробки с чернилами.
Курилка*
[Print]
jmot