че то не хочется мне пить бросать...

Женя Пронь завела петуха. Выменяла его у соседки на пол литра спирта. Петух был красивый – белый, с лихо заломленым гребешком и хулиганским блеском в глазах. Шнырял по двору. Помогал хозяйке копаться в огороде и громко кукарекал, возвещая приход нового дня, а иногда просто так, видимо от переполнявших его петушиную грудь чувств.
Иванова петух невзлюбил. Норовил клюнуть куда-нибудь при всяком удобном случае. Ревновал, видно.
В тот печальный день сильно напился Пашка Иванов. А и то, повод был – неброская бумажка на бланке Управления кадров Министерства обороны СССР. Предписание. Направить лейтенанта Иванова Павла Ивановича в распоряжение командующего Н-ской бригады ПВО.
Белушья Губа.
Новая Земля.
Заполярье.
То есть именно то место, куда никакой Макар телят не загонит., хотя бы из чистого гуманизма. Как тут не напьешься… Под вечер сильно поддавшие Иванов и Дорошенко ввалились во двор ивановского дома, где были атакованы агрессивно настроенным петухом. Приняли бой и через несколько минут позорно отступили в дом, где и затаились на время.
Жени в это время дома не было. Кто его знает, где ее носило.
И как-то исподволь так получилось… Неприятно даже говорить об этом… Ну, в общем, приняв в доме дополнительно по сто грамм, наши пьяные защитники Родины ощутили прилив мужества, вышли из укрытия, поймали петуха и…
Сварили.
Вернувшаяся Женя была встречена глупой пьяной улыбкой мужа, который, превозмогая икоту, сделал рукой широкий жест в сторону стола и сказал:
- Рыбка, кушай птичку.
Утром следующего дня молодые сухо попрощались, и Иванов, лихо вскочив в кузов того самого ГАЗ-66, отбыл на ближайший аэродром. К новым приключениям, так сказать.
Запершись в доме, навзрыд ревела Евгения… Женя… Женечка Пронь.