Разговор молодого странствующего рыцаря по мени Дунк с совсем юным, но не по годам смышлёным, оруженосцем по имени Эгг.

— Сир Юстас сказал, что я как раз такой человек, за какого он хотел выдать свою дочь. Ее звали Алисанна.
— Она умерла, сир.
— Знаю, что умерла, — разозлился Дунк. — Он сказал — если бы она была жива. Если бы она была жива, он бы выдал ее за меня. Или за кого-то вроде меня. До сих пор ни один лорд не предлагал мне свою дочь.
— Свою мертвую дочь. А Осгреи, может, и были раньше лордами, но сир Юстас всего лишь поместный рыцарь.
— Я знаю, кто он. Хочешь получить в ухо?
— Ладно, — ответил Эгг. — Лучше в ухо, чем жена. Особенно мертвая, сир.

К разговору о Пелевине. Прочитал рассказ «Затворник и Шестипалый». Он великолепен. Остроумен и прост, стёбен и позитивен. Рекомендую начинать читать Пелевина именно с него.
А ещё мне почему-то очень захотелось увидеть (или нарисовать) мультфильм по этому сюжету.

Проболев дома все выходные, я дошёл до конца в Dragon Age и прошёл Portal 2. Впечатления от последней оказались сильнее — рекомендую (она искромётная и коротенькая, не пожалеете, правда).

Очень хороший рассказ. Очень интересный взгляд на человека и человечество. Далее завлекалочка:

— Да, густой хвойный лес. Из надежной заграды. Вдруг из хвои выскочил дракон, схватил принцессу, взлетел в воздух и унес в горное гнездо. Жители поселения решили, что она погибла. Но самый некрасивый жених отправился ее искать. Он шел без отдыха много дней и ночей. Трава, деревья, ручьи и птицы кормили его, согревали и показывали дорогу. Наконец он поднялся в гору и ночью вышел к гнезду дракона. Дракон спал, а принцесса была заперта в каменной темнице. Но он нашел щель, окликнул принцессу, и она услышала его. Он был рядом, и они говорили обо всем на свете — ночь до утра.

Глайя замолчала и посмотрела на меня.
— Продолжай, я внимательно слушаю, — сказал я.
— Все.
— Что? Конец сказки?
— Да.
— А в чем смысл?
— Больше ей не было страшно.
— Он не победил дракона, не открыл темницу?
— Для нашей сказки это не принципиально. Может, победил, может, не победил. Может, не смог открыть темницу. Может, дракон утром съел обоих. Или дракон съел принцессу, а он спрятался. Зато принцесса знала, что рядом друг. Ей не было страшно. Он пришел, чтобы быть вместе. Ведь это важнее всего — быть рядом до самого конца.
— Идиотизм, — сказал я, поднялся с пола и сел в кресло.

Леонид Каганов. Эпос Хищника

Совершенно случайно наткнулся на этот фильм. Из достоинств: Фродо, в своих мытарствах по миру попавший на Украину; Украина (наивная и «конфетная», но очень милая); в одной из главных ролей — солист цыганской панк-рок группы «Gogol Bordello»; отличные русские диалоги и приятная музыка; в качестве бонуса — одна бешеная сучка-поводырь для якобы слепого дедушки-водителя. ))
Водится в торрентах.

Она с отвращением глядит на собственное отражение. Моргает спросонок, щурится близоруко, но и без того все очень хорошо видно. Слишком хорошо.
«Ужас, — думает. — Нет, ну действительно ужас! Мешки под глазами, хуже, чем у мамы. Побродок — да, я давно подозревала, что он двойной, но он же тройной на самом деле! Жирная стала свинья, тошно-то как! А цвет лица... Нет, это не цвет лица уже, это цвет мочи Химеры — в лучшем случае. Ничего удивительного: когда я в последний раз спала по-человечески? То-то же... А волосы, волосы как свалялись! Это уже не просто космы, это же змеи натуральные. Того гляди зашипят...»
«Все бы ничего, — думает она, — но юноша этот красивый, совершенно в моем вкусе, он же тоже меня видит. Такой, какая есть, а есть — хуже не бывает. Он зачем-то ведь шел сюда, на край света — специально ко мне, так, что ли? Наслушался историй о моей былой красоте, собрался, да и пошел, так бывает с юношами. Ну вот, пришел, поглядел. Бедный. А я-то, я-то какая бедная!»
Лицо юноши, вполне бесстрастное и сосредоточенное, если приглядеться повнимательнее, все же выражает не то страх, не то отвращение. «Скорее второе, — говорит себе она. — С чего бы ему меня бояться? Просто противно, да. Мне бы тоже было противно на его месте... да мне и на своем месте противно. А стыдно, стыдно-то как! В таком виде предстать перед незнакомцем... А он же еще, небось, видел, как я сплю. На земле, враскоряку, раскинув дряблые ноги... Умереть от стыда можно! И, честно говоря, нужно. Что мне еще теперь остается?»
И она умирает от стыда. Сказано — сделано.
Персей так толком и не понял, почему зеркальный щит произвел на Медузу столь сокрушительное воздействие. Но на войне важен результат, а понимание — дело десятое. Так он тогда, по молодости, думал.
«Красивая какая, — с сожалением вздыхал Персей, отделяя все еще полезную голову Медузы от ненужного больше туловища. — Жалко её...»
© Макс Фрай

Фигура пробарабанила по темному дереву сложный код. Отодвинулась крошечная заслонка, и ночного гостя смерил подозрительный взгляд.
— Многозначительная сова глухо ухает в ночи, — произнес посетитель, пытаясь стряхнуть с плаща дождевую воду.
— И все же много серых лордов печально едут к людям без хозяев, — монотонным речитативом отозвался голос по другую сторону решетки.
— Ура, ура дочери племянника сестры, — парировала фигура в капающем балахоне.
— Для палача все просители одного роста.
— Воистину, внутри шипов таится роза.
— Хорошая мать готовит блудному сыну бобовый суп, — продолжил голос за дверью.
Воцарилась пауза, нарушаемая лишь монотонным шумом дождя.
— Что-что? — немного спустя переспросил гость.
— Хорошая мать готовит блудному сыну бобовый суп.
Последовала еще одна, более длинная, пауза. Затем мокрая фигура уточнила:
— Ты точно уверен? Может, это плохо построенная башня до основания сотрясается от полета бабочки?
— Ничего подобного. Это бобовый суп. Извини.
Неловкое молчание нарушалось лишь неослабевающим шипением водяных струй.
— А как насчет кита в клетке? — осведомился все более пропитывающийся влагой гость, пытаясь втиснуться под то утлое прикрытие, которое мог дать портал.
— А что насчет него?
— Вообще-то, ему ничего не ведомо о бездонных безднах.
— Ах, кит... Тебе нужны Озаренные Братья Непроницаемой Ночи. Это через три двери.
— А кто, в таком случае, вы?
— Мы Просветленные и Древние Братья И.
— А я думал, вы собираетесь на Паточной улице, — после непродолжительной паузы сказал промокший гость.
— Вообще-то да. Но, знаешь ли, всякое бывает. По вторникам помещение занимает кружок домашней лепки. Получилась небольшая накладка.
— Да? Ну все равно, спасибо.
— Не за что.
Дверца с оглушительным грохотом захлопнулась.
© Терри Пратчетт