Он расплавил свою душу и залил её в форму.
Получились колокольчики.
Не шаманский бубен - здесь не будет плясок с пеной у рта.
Не барабан - нам не придётся идти строем.
Не бубенцы - здесь не место пёстрым колпакам.
И не колокол - толпа не услышит набата.
Здесь будет серебряный перезвон, лунная дорожка
и седобородый мудрец, который пытается заглянуть в глаза каждому из нас.
И такое бывает очень нечасто.
Такое время - "время колокольчиков"... ©

Кто-то всегда находится над нами.
… даже над Богом возвышается Небытие.

Любая весть изначально благая.
Просто ты к ней ещё не привык.
Если не нравится, как я излагаю,
Купи себе у Бога копирайт на русский язык.
© Б.Г. "Феечка"

Когда тебя приспичит постучать по дереву,
вдруг оказывается, что мир состоит из пластика и алюминия.
И тем больше в тебе желание отлить в чугуний.

Обратная сторона трёх ницшеанских "почему?"

Должно быть, у каждого философа был свой злой час, когда он думал: какой во мне толк, раз не верят даже плохим моим аргументам! – И тогда пролетала над ним какая-то злорадная птичка и чирикала: «Какой в тебе толк! Какой в тебе толк!»

© Фридрих Ницше "Весёлая наука"
(Четвёртая книга. Sanctus Januarius. Пункт 332)

«Он убегает во все стороны. Отступает перед. Прячется за. Бросается вон. Отклоняет предложенное. Избегает темы. Заговаривает зубы. Берёт отгул. Переходит на другую сторону. Пропускает свою очередь. Упускает момент. Ищет убежища. Рубит сук, на котором сидит, чтобы сделать себе гроб подобротнее…
С этого утра он решил руководствоваться следующим правилом: он грызёт ногти на левой руке, когда чем-то напуган, и на правой, когда сгорает от нетерпения. Так он сумеет разобраться в глубинах своей натуры. Сумрачный или запальчивый, беспокойный или пылкий, озабоченный или исполненный надежд, к вечеру по состоянию своих рук он наконец узнает, каков он на самом деле, перестанет быть для себя загадкой.
В зависимости от этого он и слепит себе окончательную маску, благостную или страдальческую, но в любом случае бесстрастную, неподвластную преходящим настроениям, которую уже не смогут возмутить ни счастливые, ни несчастные случайности; ни удивление, ни ужас; маску из пышущей жаром кожи, которая передаст его самый точный образ, отвергая возможность что-то скрыть, – по его мине каждый сумеет на законном основании вынести суждение, что это такое: выдавленная из себя улыбка или обусловленные приличиями слёзы.
Но полдень ещё впереди, а все его десять пальцев уже кровоточат…» ©

Вчера посмотрел фильм "Жизнь Дэвида Гейла".
По жанру скорее драма, чем детектив или триллер, хотя элементы того и другого, безусловно, присутствуют. Фильм снял известный режиссёр Алан Паркер, но сама история и сюжет о проблеме смертной казни и осуждения невиновного затёрты до дыр, не раз опробованы многими режиссёрами. Фильм, конечно, не новый, смотрел и раньше, писать развёрнутую рецензию на этот фильм не буду, полагаю, что фильм смотрели многие. Несколько слов об актёрах. Кейт Уинслет в роли современной, уверенной в себе, обаятельной девушки-журналистки понравилась мне больше, чем в роли богемной девицы, страдающей от невыносимой лёгкости бытия и сбежавшей в романтику любовных отношений с молодым никому не нужным художником на "Титанике". Ну, а Кевин Спейси в роли профессора философии Дэвида Гейла, обвинённого в изнасиловании и убийстве и осуждённого на смерть, на мой взгляд, просто великолепен. Роль преподавателя университета ему идёт. Не могу сказать, что в восторге от фильма, но есть там один эпизод, который мне весьма интересен. Сцена в университете. Аудитория, заполненная студентами. Профессор Гейл читает лекцию.

«Давайте думайте. Я хочу, чтобы вы порылись в своих мозгах и сказали мне о чём сейчас мечтаете. О мире? Думаю, да. Вы думаете о судьбе мира? Думаете как получить Пулитцеровскую премию? Или Нобелевскую? Приз на MTV? Вам близка философия Лакана? Фантазии должны быть нереальными, потому что в тот момент, когда вы достигнете того, о чём мечтали, вы перестанете это хотеть. Чтобы стремление продолжало существовать, его объект должен быть не досягаем. Вы хотите не того, чего вы хотите, а мечты об этом. Так желания создают сумасшедшие фантазии. Именно это имел в виду Паскаль, когда сказал: "мы по-настоящему счастливы, когда мечтаем о том, что случится в будущем". Поэтому мы говорим "охота слаще убийства" или "будь осторожен с тем, чего желаешь". Не потому что это можно получить, а потому что потом это уже не будет нужно. Поэтому урок Лакана: живя по своим желаниям, никогда не будешь счастлив. Действительно разумный человек старается жить идеями и идеалами, а не достижением своих желаний».

Вам близка философия Лакана?
Идея мечты об объекте как одна из элементов теории Лакана, хоть и не претендует на новизну в философии, тем не менее, в устах профессора Гейла звучит убедительно. Согласен с трактовой Гейла и отмечу, что текст речи в этой сцене для актёра Кевина Спейси, играющего роль профессора, составлен профессионалами. Мечта, если она достигнута, перестаёт быть мечтой. Она хороша тогда, когда вызывает желание и стремление её достичь. Ибо смысл имеет не сам объект, а мечта о нём. Но лично мне Лакан интересен не только этим.

Жак Лакан – профессиональный психоаналитик, руководитель Парижской фрейдистской школы, известен как автор теории структурного (лингвистического) психоанализа. Лакан решительно порывает с классическим психоанализом в части его биологизированного понимания бессознательного. Перепрочтение, переосмысление и переработка идей классического психоанализа Фрейда сквозь призму структурной лингвистики Соссюра позволило Лакану выдвинуть свой знаменитый тезис:
бессознательное структурируется как язык.
Доказательству этого тезиса Лакан посвятит свои записи, сформированные как "Семинары".
Развивая ставшие традиционными для постфрейдизма тенденции десексуализации бессознательного, Лакан выстраивает оригинальную концепцию его денатурализации, дебиологизации. И если у Фрейда несущей логической конструкцией выступала триада Ид – Эго – Супер-Эго, то у Лакана такой схемой является структура Реальное – Воображаемое – Символическое. Сила, структурирующая бессознательное, согласно Лакану, обнаруживается в языке. Материалом для сновидений являются даже не столько "образы" или "представления", сколько та лингвистическая материя, на которой они возникают. Бессознательное не является языком, но "структурируется как" язык, что значит: желание реализуется в разрывах, сдвигах и напластованиях языка. Лакановская оригинальная концепция соотношения бессознательного и языка есть мостик от классического психоанализа к постструктурализму. Лакан это и есть связующее звено этих двух направлений.

Вам близка философия Лакана?

В литературном произведении можно выразить мысли столь же трудные
и столь же абстрактные по форме, как и в философском труде,
но при условии, что они будут ещё не продуманы.
В этом "ещё не" сама литература.
У писателя есть все права,
и он может присвоить себе все способы говорить и быть,
кроме наиобычнейшей речи, претендующей на смысл и истину:
проговариваемое в том, что он говорит, ещё не имеет смысла,
ещё не истинно – "ещё не" и "никогда впредь";
"ещё не" – и это и есть самодостаточное великолепие,
которое некогда называли красотой.

© Морис Бланшо


Морис Бланшо, получивший прозвище "Тёмный Бланшо" — автор странной, до сих пор не вполне освоенной критикой прозы, оказал сильное влияние на сложение новых литературных парадигм. На его произведениях выросло целое поколение французских постструктуралистов от Фуко и до Деррида. По словам Мишеля Фуко "именно Бланшо сделал вообще возможным любые рассуждения о литературе". Если роман понимается Бланшо вполне в русле литературных канонов, то противопоставляет он ему свое собственное, новое для литературоведения жанровое определение – récit, которое с известной долей приближения переводится как "рассказ". Но это не рассказ или повесть в традиционном смысле этого слова, récit, как правило, вовсе не употребляется для обозначения жанра. Французское слово récit – отглагольное существительное, обладающее привкусом повторности и сохранившее в себе сильный заряд действия, récit – это процесс, но не жанр. Рассказ, таким образом, становится не отчётом о событии, но самим этим событием, в котором саморефлексия достигает новой стадии.

Главная тема текстов Бланшо – бесконечное углубление автора в одиноких поисках Эвридики-произведения в сумеречный мир литературного пространства, покоящегося, как и Гадес, на возможности смерти. Говорить о Бланшо можно, только разбираясь в самом себе. Тексты Бланшо – это пограничное состояние между литературой и философией, они служат лишь мостиком, трамплином для развития собственной мысли. Беспросветная проза, темнота произведений, полное растворение автора в теле произведения, неподатливость текста, отчаянный поиск смысла читателем, живые, не заструктурированные в систему слова, стиль письма – всё это создаёт особое поле аттрактора, которое притягивает интеллектуального читателя, включая его в сложные процедуры смыслопорождения. Написать о Бланшо невозможно, ибо все попытки что-либо о нём сказать неизбежно превратятся в комментарий на тему "как ты читаешь Бланшо".

Открыв сборник Бланшо, озаглавленный "Рассказ?", представляющий собой полное собрание малой прозы писателя, я ещё не знал с чем я соприкасаюсь. Я погрузился в чтение текста "Ожидание, забвение" я тут же узнал знакомую мне мелодию текста и испытал сильное потрясение от прочитанного. Ощущение можно передать двумя словами – порвало мозг.

Повествование, описание и комментарий смешались здесь в одно целое, взорвав целостность дискурса. Внешняя канва повествования здесь проста и обыденна: Мужчина увидел на балконе женщину, которую раз или два замечал до этого; он подаёт ей знак, и она приходит к нему в гостиничный номер, чтобы провести с ним ночь за беседой: он безуспешно пытается вытянуть у неё секрет, которым она, скорее всего, не обладает; его ожидание и её забвение становятся метафизическими измерениями. Их диалог далеко небессмыслен, как может показаться на первый взгляд, словесные блуждания персонажей связаны одной тонкой нитью философского контекста. Дискурс распадается на части, диалоги чередуются с повествованием то от первого, то от третьего лица. Это не сюрреализм, не абсурдизм, не триллер. Это произведение, которое выводит бытие, а не сущее к дневному свету повседневной реальности. Это произведение есть точка пересечения двух векторов:
язык – речь – литература и бытие – сущее – философия.

Подкатом отрывки из текста Бланшо "Ожидание, забвение"

«Скажи, — спросил князь Вэн-хуэй, — как же ты достиг столь высокой степени искусства?
Мясник отложил свой нож и сказал: Я люблю дао и таким образом совершенствуюсь в своем искусстве. Когда я начинал заниматься своим делом, я видел перед собой только бычью тушу. Три года спустя я уже больше не видел тушу. Теперь я постигаю все не столько глазами, сколько умом. Мои чувства больше не работают; работает только ум. Я знаю, как от природы сложен бык, и режу только по сочленениям и промежуткам. Я не разрубаю артерии, вены, мышцы и жилы, а уж тем более крупные кости! Хороший мясник изнашивает за год один нож, потому что режет только по мясу. Обычный мясник изнашивает по ножу каждый месяц, потому что нож у него затупляется о кости. Мне мой нож служит уже девятнадцать лет. Им разделаны тысячи бычьих туш, а лезвие его все еще кажется свежезаточенным. Просто в сочленениях костей есть промежутки, а лезвие ножа не имеет толщины. Тому, кто умеет погружать тончайшее лезвие в эти промежутки, легко работать ножом, ведь он режет по пустым местам. Потому-то я и пользуюсь своим ножом уже девятнадцать лет, а лезвие его до сих пор кажется свежезаточенным. Каждый раз, когда мне приходится разделывать сочленения костей, я отмечаю наиболее трудные места, задерживаю дыхание, пристально вглядываюсь и действую не спеша. Я тихонько провожу ножом, и сочленения разделяются с такой же легкостью, как если бы я складывал на землю куски глины. Тогда я вытаскиваю нож и распрямляюсь...»

© Чжуан-Цзы, III,
"Начало гигиены"

Жан Бодрийар в своей книге "Символический обмен и смерть" приводит эту притчу в качестве примера лингвистического анализа текста. Я же склонен считать, что здесь не один, а несколько смысловых пластов, тем притча и хороша. Мясник рассказывает о методе. Он демонстрирует высокий профессионализм и рассказывает о своём деле с такой дотошностью и с таким хладнокровием, что я даже заподозрил в нём маньяка. Но притча понравилась. Нож мясника – это хороший инструмент, а сам процесс разделывания туши – это хорошая методика подхода к любому делу, в особенности, если речь идёт о философии. Туша – объект исследования, а сильная теория в руках профессионала – это и есть тот самый нож в руках мясника. Это не лезвие Оккама, которое только отрезает и тем самым кастрирует, здесь более тонкая, изящная работа.

В начале было Слово
и Слово было у Бога
и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога.
Всё через Него начало быть,
И без Него ничто не начало быть,
что начало быть.
© Евангелие от Иоанна Гл. 1: 1-3

И слова рассыпались у него во рту как трухлявые грибы.
© Из кинофильма "Фанатик"

Усложнять легко
Упрощать сложно
© неизвестный автор

История идей – это всего лишь вереница слов, преобразованных в соответствующее количество абсолютов, и, чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать наиболее значительные события в философии за последние сто лет. Кто составит нам словарь распределённых по эпохам слов, кто проведёт инвентаризацию философских мод? В результате мы бы увидели, что всякая система начинается с терминологии и что изнашивается в первую очередь форма системы. Есть такие мыслители, которые могли бы заинтересовать нас и сейчас, но мы отказываемся их перечитывать из-за того, что не можем вынести словесных одеяний, в которые они облекали свои идеи. Заимствования у философии вредят литературе. В философских учениях умирает прежде всего то, благодаря чему они добиваются успеха, то есть стиль.

Тот, кто имел несчастье пройти сквозь горнило Словесности, на всю жизнь сохранит фетишистское отношение к эффективным оборотам речи и разные предрассудки, связанные со словами. Погружаясь в этот мир словесных оборотов, словосочетаний и метафор, автор тонет в нём, забывая о том, что подлинная жизнь находится за пределами слова. Слово подчиняет нас себе и вызывает восторги и восклицания. Стилю, Языку, Слову начинают молиться и приносить жертвы, как богам. И действительно разве случайно древние греки приписывали Логосу сотворение мира? Разве случайно средневековье свело греческую космогонию к нудной религиозной болтовне и выдало язык за орудие Творца? Разве случайно мы сами связываем наше происхождение с болтовнёй, с импровизациями какого-то бога-краснобая? Взвесив все слова одно за другим, мы перестаём о них думать. А если мы после всего этого продолжаем приносить жертвы стилю, то повинны в том лишь наша праздность либо наше стремление пустить пыль в глаза.

Продолжение читать подкатом

Шизофрения мозга и психоделика души: экзистенциально гладкое

Я возненавидел все полудни и полночи планеты, я истомился по миру без климата, без составляющих сутки часов и наполняющего часы страха, я возненавидел вдохи смертных под бременем веков. Где оно, мгновение без конца и без желания? Где она, та первозданная пустота, нечувствительная к предощущениям падения и жизни? Я искал георгафию Ничто, искал неведомые моря и другое солнце, не запятнанное позором живительных лучей, искал укачивания недоверчивого океана, куда погрузились бы аксиомы и острова. Океана, состоящего из огромного количества наркотической жидкости, сладкой и усталой от знания. Это земля – грех Творца! Но я больше не хочу искупать вину других людей. Я желаю исцелиться от собственного рождения в агонии за пределами материков, в текучей пустыне, в безличном крушении.

Доколе?!
Доколе же ещё вот так?
Да буде проклята во веки веков звезда, под которой я родился, да не захочет её удержать при себе никакое небо, да рассыплется она в мировых пространствах с позором, словно пыль! И да будет навсегда вычеркнуто из списков времени то предательское мгновение, которое вбросило меня в толпу живых существ! Мои желания уже не сочетаются с этой помесью жизни и смерти, в которой ежедневно опошляется вечность. Утомлённый будущим, я пересёк его из конца в конец, и всё же меня продолжает мучить неведомо какая неумеренная жажда. Подобно разъярённому мертвецу, который мёртв для мира, но продолжает против него восставать, я обличаю собственные иллюзии лишь для того, чтобы ещё больше их раздразнить.

Доколе же ещё вот так?
Неужели так и не будет конца этому отчаянию в этом непредсказуемом мире, где, однако, всё повторяется? Доколе?! Сколько мне ещё повторять самому себе: «Я ненавижу эту жизнь, которую я боготворю»? Да будет проклята вся эта вселенная! Да будет проклят весь род людской! Да будет проклят сам человек. И если человек забывает о том, что он проклят, то это потому что он был проклят всегда. Доколе же ещё вот так? Сколько же ещё нам гнить и разлагаться на руинах этого мира, донося до окружающих запах своего тления?
Господи, да когда же мы все сдохнем?