В начале было кафе "Эльф", собиравшее вкруг себя ролевиков, конопляных хиппи, философствующих алкоголиков и просто длинноволосых любителей непоймиразбери чего. Место это по причинам, навсегда канувшим в лету, называлось в народе "Карабах". Просуществовало оно долго, но закончилось враз, когда разбитое стекло в витрине центрального гастронома, что поблизости, решили для ясности списать на "волосатых".

Свято место, недолго думая, переместилось метров на 200, оказавшись таким образом на площади Ленина, вблизи соответствующего памятника. Где и происходила жизнь тусовая приблизительно в течение лет пяти. Называлась эта географическая локаль кратко "На Лысом", или чуть длиннее и неудобопроизносимее "На Членина". Причина проста: из глубоко бессознательного чувства протеста скульптор, создавая памятник Вождю, подложил Империи Зла маленькую, но забавную свинью. А именно: при взгляде с определенного ракурса создавался оптический обман, выдаваший в Ильиче склонность к эксгибиционизму при наличии недюжинной эрекции в бронзовых гениталиях. Анатомически точно воспроизведенный копулятивный аппарат Ильича указывал в аккурат на т.н. "Щебенку" - крошечный рынок, где можно было приобрести мерзейшее пойло по демпинговым ценам. Символика была соблюдена.

Затем все постепенно перекочевало на книжный рынок, под т.н. "Купол" - неизвестного назначения конструкцию, способную при случае укрыть от дождя человек 50.

С началом некоего затяжного строительства, которое не кончилось и по сей день, купол был снесен в два счета, а обездомевшие хиппи и панки переместились на "Круг" - окружность из деревянных скамеек под мертвенным фонарным светом. Самое, пожалуй, безрадостное место из всех вышеперечисленных.

Ныне же молодежь рука об руку и бутылка в бутылку с "олдой" ведет свою жизнедеятельность у памятника Тарасу Шевченко, тому, где он молоденький и еще не приобрел угрюмого похмельного лица и профессионального революционного взгляда из подлобья. Определенного названия место компактной дислокации антисоциальных элементов пока не имеет.

Если делать выводы из закономерности перемещений тусовки вдоль центрального проспекта города, то движется весь этот клубящийся разнородный люд к железнодорожному вокзалу, медленно, но неуклонно. Лет через 40 он наконец достигнет конечной точки и затем, поторговав лицом на перронах, сядет в поезд и укатит отсюда к ебене матери, туда где тепло, где море, и каннабис сатива растет на каждом углу.

И не останется больше ни нежных дев с глазами кроткой лани и хайрами до "мякоти спины", ни бледных юношей с горящим взором и примесью эльфийской крови, ни небритых металюг в клепаных косухах, ни пахучих панков с засохшей блевотиной на подбородке, ни смешных олдовых пионеров. Зато вдоволь будет бычья разной степени позолоченности, набриолиненных яппи в белых рубахах, прогрессивной молодежи в штанах четырехкратного размера да чумного пролетариата, который у нас, слава б-гу, вообще никогда не переводился.

Правда случится это еще не скоро, но готовиться нужно, нужно...