Акулеата Божественная, на уход из lj.rossia.org Ярослава "Ебал тысячу женщин" Золотарёва, автора сибирского языка, пламенного манихея, правоверного мусульманина, русофоба, асексуала, сепаратиста, западника, породителя множества мемов, доставителя множества лулзов, умучанного Анонимусом в комментариях к дневнику Вербицкого:

У свободного человека нет начальников. Может
быть Учитель, неоценимо способствующий воспитанию
самодисциплины; он служит (не вам, а вообще),
и сам это знает. А может не быть. Если вы
пришли в город и видите в нем начальников,
наблюдаете централизацию -- в вашем мире проблема,
и пора ее корректировать. Она связана с тем,
что вы, возможно, не зная этого, хотели бы быть
начальником свободных людей. Древние знали,
что это недопустимо (только в военное время,
и только в порядке парадокса).

Видел сегодня в городе кришнаитов, наряжающих колесницу для праздничного шествия. Ратха-Ятра, сталобыть, у них. Хотел подойти, спросить, как скоро начнется церемония (в смысле том, успею ли я смотаться домой за фотоаппаратом, да и, в целом, киртан послушать унд поглазеть охота было), почему в этом году празднуют так поздно, ажно в конце августа, как вообще определяется дата празднования etc. Просто за жизнь попиздеть, словом. Но только я чуть притормозил и оглянулся на них, как с противоположного фланга надвинулась тень и слащаво молвила: "Молодой человек, можно задать вам один вопрос?"

Да ну йоб же вашу мать, рукосуи тупые: мне тридцать лет, я бородат, я читал вашу Бхагавад-Гиту юнцом зеленым, когда Кравчук и Шушкевич еще были президентами, а Ельцин еще не станцевал свой знаменитый краковяк вприсядку в Трептов-парке. Развернулся, словом, и ушел, ибо любую затею на корню помоит бездарный агрессивный маркетинг.

А в юности мы любили вайшнавские праздники: прасад был дико вкусный и служил отличной закусью к красному крепленому, любой желающий мог присоединиться к песням-пляскам, благо харекришна-мантра состоит аж из трех слов, а для танцев нужно было только немного чувства ритма. Но самое, ящетаю, главное - это само действо, которое давало мощный импульс молодому уму для осмысления роли и места абсурда в жизни, для деконструкции содержания "святынь" и прочего саморазвития. Были, конечно, и такие, которые увязли в этом надолго, но это, как говорят с профессиональным цинизмом зеленые человечки военные, естественная убыль личного состава: всяк, кто ищет опору вне себя, рискует ее найти, если не в косорыловке и опиатах, то в православии каком. Прочие же радовались солнцу, лету, портвейну и разухабистой комичности действа.

Самая угарная Ратха-Ятра в моей жизни пришлась на август 97, не то 98 года, не помню точно. То ли вайшнавы что-то недосогласовали тогда по поводу своего шествия, и городские власти решили ему воспрепятствовать, а то ли наоборот, хотели обеспечить благочиние во время праздника господа нашего Джаганнатхи, по прошествию стольких лет сказать трудно. Но вместо чтобы отхуярить всех дубьем и упаковать в автозаки, как это принято во всех Поднимающихся С Колен государствах, они прислали трех упитанных ментов в Волге с матюгальником на крыше! В итоге вся процессия в целом выглядела так: впереди медленно ползла Волга, периодически давая в матюгальник инструкции принять влево и прижаться вправо, а в основном транслируя через него бравурные марши, отчасти заглушавшие кришнаитов, которые от этого пели киртан еще громче, ну а позади подпевала, отплясывала, тянула и толкала колесницу и просто шла толпа фриков, в числе которых был и я, сильно размякший от мадеры натощак на тридцати с хреном градусной жаре. В какой-то момент весь этот краснознаменный ансамбль песни и пляски имени св. Витта проходил мимо маленькой синагоги, и на какофонию оттуда высыпали растерянные евреи, пытаясь, видимо, соотнести зрелище с предыдущим своим опытом и прикинуть вероятность последующих погромов. В этом месте на почве выпитого и увиденного у меня, видимо, случился небольшой религиозный делирий: я, кажется, призывал божий народ покаяться и обратиться в веру истинную и подкреплял призывы делом, осеняя их размашистыми крестными знамениями.

В этом месте хочется сказать, что евреи раскаялись, уверовали, пустились в пляс вместе со всеми, после чего все жили долго и счастливо и умерли в один день, но это было бы художественным преувеличением. Морду не набили - и то хорошо.

А он мне: "... задать один вопрос".

Внятно сформулировал для себя, почему Серебряный Век за редким исключением всегда вызывал у меня какое-то почти физиологическое отторжение.

С детства имея свободный доступ к довольно большой библиотеке русской, украинской и зарубежной классики, я привык литературу воспринимать на максимальном серьезе, как некое непростое, но важное Делание: Хэмингуэя мне бабушка читала на ночь еще до того, как я научился читать самостоятельно, позже детские книжки в общей массе читаемого сильно уступали "большой" литературе. Словом, я смолоду привык к тому, что восприятие литературного произведения - процесс непростой и длительный, требующий напряжения всех доступных ресурсов и не всегда венчающийся неким читательским успехом, чем то вроде катарсиса.

Позднейшее знакомство со стандартным мальчуковым набором из приключений, детектива и "про вампиров", недолгое препубертатное увлечение сайнс-фикшн ничего не изменили: откалиброванный в детстве по классикам вкус желал этого самого Делания, а то, в чем его не обнаруживалось, списывал в утиль. Первое столкновение с фэнтэзи в 14 лет, помнится, вогнало меня в ступор: было приблизительно ясно, хоть и дико, зачем это писать, издавать и продавать - для денег. А вот до понимания того, зачем это покупать и читать, мне оставалось еще несколько лет. И до сих пор, кстати, с крайним подозрением отношусь к людям, правильно употребляющим термины "фэндом" и "фанфик" или прочитавшим всё многотомие "Хроник Амбера" Железного Роджера.

Такой, в общем, cultural background.

Еще надо заметить, что школьная программа по литературам (русской, украинской и мировой) для старших классов со всей ее тяжеловесностью, откровенного вторсырья, в том числе и идеологического толка, содержала очень мало: старое из нее повымыло очистительной волной, а нового еще не существовало. Ну, фонвизин-карамзин, первые робкие попытки свежевыбритых Петро Примо московитов ваять светскую литературку - социальную сатиру и беллетристику. Ну, вольготно рассупонившийся на целый месяц занятий "Тихий Дон", в котором сначала пролистывались картины природы, затем батальные сцены, а под конец было совсем невмоготу и челюсть сводило зевотой. Но ведь шла эпоха первичного накопления, помимо монолита Tolstoevsky (которого до сих пор обоих очень люблю) и прочих иконических персон, ВНЕЗАПНО попадали в размытые границы школьной программы то Булгаков, то Бунин, то Платонов. Солженицын и Шаламов не попадали, конечно, но их можно было читать на спецкурсе по параметрическим уравнениям: занятия проходили в кабинете русского языка и литературы, с задней парты можно было дотянуться рукой до стеллажа с книгами, а там у меня в нескольких томах были персональные закладки. Не то в самом воздухе дырбулщил убещур, не то так казалось в 16 лет.

И вдруг СВ - подвижные игры на свежем воздухе, стишата какие-то корявые "кровь - любовь", дегабриаки эти подростковые. Запомнилось чувство неловкости за действительно выдающихся поэтов, втянутых эпохой в эти безобразия. И только сейчас до немолодого уже дурня дошло понимание того, что была это не литература, а своего рода первоблоггерство: небольшая группа литераторов блоггеров объединенными усилиями создавала собственный контекст, и в этом контексте жонглировала смыслами и событиями, писала провокативные посты, плодила виртуалов, сралась в комментах и забивала стрелки, любила, ненавидела, трахалась и всячески резвилась вдоль линии прибоя ЮБК, используя в качестве блогосферы литературный процесс того времени. Ну не было еще интернетов. Как и сегодня, писались эпические посты и треды, появлялись тёмы, радуловы и катечкины своей эпохи, случилась даже одна былинная деанонимизация :)

Потом, конечно, этот уютный мирок накрылся Вонючей Пролетарской Портянкой, поэты остались поэтами, блоггеры разбрелись кто куда, фокус событий сместился. Печальная по-своему и не имеющая особого отношения к литературе история.

Как-то так.

Даже не знаю, как можно было бы действенно выразить свою благодарность ребятам, работающим в онлайн-саппорте "Приватбанка": когда в этой косорылой стране, среди бюрократизма, говна, шелудивых бродячих псов, говна, автомобильных пробок, говна, похуизма, говна, мудаков, говна, гопников и говна что-то ВНЕЗАПНО работает так, как должно, хочется плакать от счастья.

Милые мои, дорогие, хорошие, ваш банк надо сравнять бульдозером с землей вместе с 90% его персонала и разбить на его месте дендропарк. А вы тем не менее - молодцы!

Выпала нечаянная радость созерцать и отчасти даже участвовать в подвижной игре на свежем воздухе типа "Пожар": загорелся незастекленный балкон тремя этажами ниже, хозяева как раз были на даче, 10-15 минут - и уже пылал соседний балкон и в квартире этажом выше лопались от жара окна. Загорелся, понятное дело, от брошенного сверху окурка, не от духа же святого.

А пока пожарные ломали дверь, заливали пламя и выкидывали из окна тлеющий хлам, из соседних гадюшников массово повысовывали йобла пролетарии с цигарками в зубах, смачно плюя и щелчком выкидывая цигарки из окон.

С одной стороны саморегуляция численности охлоса - дело благое. С другой - могут ведь пострадать и хорошие, годные люди. Я, к примеру.

А разгадка проста - такая раса.

Путем многократного прослушивания и медитации на пупок изобрел определение стиля последнего альбома-триптиха Томаса Алановича Вэйтса - country industrial. До чего же славный старикан, я бы тоже хотел в свое время так колоритно стариться, но для этого надо сперва не менее колоритно прожить молодость, а увы и ах.

Свобода - это рабство, лол! Не то перед Гундяем выслуживается чиновная мразота на кремлядской ставке, не то градус ебанатства перевалил некий критический порог.

Ну, и немного цитат:

"Права людини не можуть бути вищими за цінності духовного світу. Християнин ставить свою віру в Бога і своє спілкування з Ним вище за власне земне життя. Тому неприпустимим і небезпечним є тлумачення прав людини як вищих та універсальних основ суспільного життя, яким повинні підпорядковуватися релігійні погляди й практика. Ніякими посиланнями на свободу слова і творчості не можна виправдати наругу в публічній сфері над предметами, символами чи поняттями, шанованими віруючими людьми."

"Неприпустимо вводити у сферу прав людини норми, що розмивають або відкидають як євангельську, так і природну мораль. Так само неприпустимим є прийняття за норму аморальних і антигуманних дій щодо людини, таких як аборт, евтаназія, використання людських ембріонів у медицині, експерименти, що змінюють природу людини, і тому подібних."

"Права людини не повинні суперечити любові до Вітчизни і до ближніх."

"Індивідуальні права людини не можуть протиставлятися цінностям та інтересам Вітчизни, громади, сім’ї. Реалізація прав людини не повинна бути виправданням для посягання на релігійні святині, культурні цінності, самобутність народу."

"Разом із тим життя не обмежується земними рамками, як сприймає його секулярний світогляд і пов’язана з ним юридична система. Християнство свідчить, що земне життя, цінне саме по собі, отримує повноту й абсолютний зміст у перспективі життя вічного. Тому на першому місці має стояти не саме бажання за будь-яку ціну зберегти земне життя, а прагнення облаштувати його так, щоб людина могла у співпраці з Богом готувати свою душу для вічності."

"За слова свої будеш виправданий, і за слова свої будеш осуджений (Мф. 12: 37), — сказано у Святому Письмі. Публічні виступи і заяви не повинні сприяти розповсюдженню гріха, породжувати чвари та безлад у суспільстві. Слово має творити і підтримувати добро. Особливо небезпечно ображати релігійні та національні почуття, спотворювати інформацію про життя тих чи інших релігійних громад, народів, соціальних груп, особистостей."

"Право на освіту передбачає набуття знань з урахуванням культурних традицій суспільства і світоглядної позиції сім’ї та особистості. В основі більшості культур світу лежить релігія, тому всебічна освіта й виховання людини має включати викладання знань про релігію, що створила ту культуру, в якій ця людина живе."

Разбудите меня кто-нибудь, а?..

ЗЫЖ Пикрелейтед, damnatio ad bestias. Кстати, латинское "Сhristianos ad leones!" звучит бодро и маршево, почти как "Комуняку на гиляку!"