дневник заведен 03-06-2004
постоянные читатели [132]
3 CaHuTaPa, 3_62, A1ien, aabp, ahuroorri, AlekS, Alexbild, AleXX, Amore, Anjgre, Aurinko, barber, blackberrry, blackpuma_lara, Cafe, Canterbury, cassandra, chemodankina, COURVOISIER, Dama&@, DeadMorozz, Deirdra, Dummy, EllTau, elpis, Eroshka, eroticplanet, glv12 Marla Zinger, Greebo cat, Handmade, Hashinger, House MD, Htotam, Humour_Club, Hunger, iona, Irikon, jast_merridz, Jester, joker, joujou, journalina, klueva, kowalsky, Kukushetta, Lelishna, login, MaAask, Magrat Garlick, Martin Riggs, Mechanic, Mikki Okkolo, moxnatii slon, mydog, Nadezda, Nau, Neho, Nessy, new_nick, Nipen, OLAP, Piccolo_fiore, Pingvin, Ra OLD, RedLine Graphics, Roy Nelson, Rueda, ryecat, Sleeping Sun, Snow, Sunsai, Svetkin, Tani, Tashetann, the_Dark_One, TimeLine Flash, toskun_i_blyaka, Twit, Ulitkin, v01and, Vasilich, Witchy Witch, Wohltat, Zabriskie Rider, zapiski, zappa, z_g, АКУНА МАТАТА, Арина, Берлин, В кедах по снегу, Великое Ничто, Вредные Советы, Д-ж-о-к-е-р, Джей, Димка, Дым Костров, Ёлочка, Заводная Птица, Кайса, Карпатский ёж, Ква-кВася, Киев, Крем-брюле, Лес, Лохматая, Мася, Милославский, Молитва, Мося, нитуш, ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, Овечка А, ПАРАД УРОДОВ, Призовой Фонд, Развратница, Рика, Ромашка, Ромм, Рыбный день, Скромняга-2, Сытый Папа, Тварь, Тин, Троевредие, Украина, Флейта, ЧаплинА, Штучка, Эль, Юттка в кармане, _Небо_
3 CaHuTaPa, 3_62, A1ien, aabp, ahuroorri, AlekS, Alexbild, AleXX, Amore, Anjgre, Aurinko, barber, blackberrry, blackpuma_lara, Cafe, Canterbury, cassandra, chemodankina, COURVOISIER, Dama&@, DeadMorozz, Deirdra, Dummy, EllTau, elpis, Eroshka, eroticplanet, glv12 Marla Zinger, Greebo cat, Handmade, Hashinger, House MD, Htotam, Humour_Club, Hunger, iona, Irikon, jast_merridz, Jester, joker, joujou, journalina, klueva, kowalsky, Kukushetta, Lelishna, login, MaAask, Magrat Garlick, Martin Riggs, Mechanic, Mikki Okkolo, moxnatii slon, mydog, Nadezda, Nau, Neho, Nessy, new_nick, Nipen, OLAP, Piccolo_fiore, Pingvin, Ra OLD, RedLine Graphics, Roy Nelson, Rueda, ryecat, Sleeping Sun, Snow, Sunsai, Svetkin, Tani, Tashetann, the_Dark_One, TimeLine Flash, toskun_i_blyaka, Twit, Ulitkin, v01and, Vasilich, Witchy Witch, Wohltat, Zabriskie Rider, zapiski, zappa, z_g, АКУНА МАТАТА, Арина, Берлин, В кедах по снегу, Великое Ничто, Вредные Советы, Д-ж-о-к-е-р, Джей, Димка, Дым Костров, Ёлочка, Заводная Птица, Кайса, Карпатский ёж, Ква-кВася, Киев, Крем-брюле, Лес, Лохматая, Мася, Милославский, Молитва, Мося, нитуш, ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, Овечка А, ПАРАД УРОДОВ, Призовой Фонд, Развратница, Рика, Ромашка, Ромм, Рыбный день, Скромняга-2, Сытый Папа, Тварь, Тин, Троевредие, Украина, Флейта, ЧаплинА, Штучка, Эль, Юттка в кармане, _Небо_
цитатник:
- • лента
дневник:
- • список
- • календарь записей
- • группы записей
- • rss
Пятница, 30 Июля 2004 г.
14:32
РРРРЕМОНТ!!!!!!!!! туды его в качель...
теперь - на работу, как на праздник. Ура!
теперь - на работу, как на праздник. Ура!
Вторник, 27 Июля 2004 г.
16:20
Ну и денек... С утра ОБЭП с ласковым опером. Даже кофеем напоили... Потом три (!) абсолютно графоманских статьи, причем все - одного автора. Нема життя... Сижу, правлю и матерюсь, не взирая на присутствие женщин... Впрочем, в нашем издании это, наверное, допустимо)))
Зато новый ПЧ. Двадцатый! Привет Canterbury!
Зато новый ПЧ. Двадцатый! Привет Canterbury!
Комментарии [1]
Понедельник, 26 Июля 2004 г.
16:55
Новый ПЧ! Привет New nick!
Комментарии [2]
15:58
Как этот кризис долог и угрюм. Какая впадина! Неужто будут горы? Бессилие повторов и безотвязность дум, ужель сулит подъем? Когда? Потом... Потом и нищий на углу подаст, и за любой Ассоль придет баркас... И мальчик-с-пальчик будет ростом с нас... Когда-нибудь потом и Бог воздаст... Потом, потом... А что сейчас?
Умеют же люди писать хорошие стихи...
Умеют же люди писать хорошие стихи...
Комментарии [4]
Понедельник, 19 Июля 2004 г.
18:07
И еще одна недостающая часть
Сегодняшний рейс был особенным. После месяца странствий по городам и весям, самолет шел домой. В Архангельск. Настроение экипажа поэтому тоже было особенным – домой идем. Жены озверели уже небось. Десять тонн генерального груза да один пассажир – лейтенант Иванов, согласно предписанию – транзитом через Архангельск на Новую Землю в распоряжение командира Н-ской бригады ПВО. Лёту, как посчитал штурман, шесть часов. Кстати о штурмане… Штурман, капитан Кузякин, был специалистом отменным, со своими недостатками, конечно, но, что касалось его штурманского дела, все было четко, ясно и правильно. Чисто конкретно, как сейчас говорят…А иначе и быть не могло. Стаж. Опыт. Штурманил Кузякин практически на всех типах аэропланов, где вообще штурман был предусмотрен, и если бы не фатальная невезуха, преследовавшая вот эту самую, конкретную «корову», то вышел бы уже давно в майоры, а то и в подполковники… И то, сказать, даже в Африке успел побывать Кузякин, помогая нашим черным друзьям перевозить всякие разности (зеленые ящики, в основном), за что в Кении отсидел три месяца в ихней тюрьме, где ему почему-то очень понравилось. Кенийская тюрьма с тех пор стала для Кузякина этакой точкой отсчета – о чем бы ни шла речь, все для штурмана было или «как в кенийской тюрьме» (хорошо), или «не как в кенийской тюрьме» (плохо).
- Наше штурманское дело, - говорил Кузякин,- это вам не кенийская тюрьма. Это у буржуинских штурманцов компьютеры всякие. Мы по-простому – циркуль, линейка да лямбда аш…(видимо – λh,часть какой-то штурманской формулы - СБ) Вот и все наше вооружение. Зато я любого ихнего в два счета обставлю, будь он хоть самый главный у них штандартенштурман…
Прокладку этого рейса Кузякин готовил особенно тщательно, задействовав, кроме вышеуказанных орудий, еще и простой будильник по имени «Севан».
Домой идем…
Прямо, разворот в зоне, два часа курс такой-то, налево, тридцать минут курс вот такой , направо, три часа курс этакий, прямо, доворот… Курс на глиссаду какой земля даст, от метеоусловий плясать будем… посадка. Стаж, как мы уже говорили, опыт. Вот только одного не учел штурман Кузякин. Пока ждали разрешения на взлет, изменилось направление ветра. Казалось бы, мелочь, но взлетать пришлось в другую сторону.
И никто этого не заметил.
Никто из них, мы имеем в виду экипаж и примкнувшего к ним лейтенанта Иванова, не знал тогда, что злосчастная «корова» с чертовой дюжиной в бортовом номере идет в свой последний рейс… Последний в еë непростой аэроплановой жизни.
Сегодняшний рейс был особенным. После месяца странствий по городам и весям, самолет шел домой. В Архангельск. Настроение экипажа поэтому тоже было особенным – домой идем. Жены озверели уже небось. Десять тонн генерального груза да один пассажир – лейтенант Иванов, согласно предписанию – транзитом через Архангельск на Новую Землю в распоряжение командира Н-ской бригады ПВО. Лёту, как посчитал штурман, шесть часов. Кстати о штурмане… Штурман, капитан Кузякин, был специалистом отменным, со своими недостатками, конечно, но, что касалось его штурманского дела, все было четко, ясно и правильно. Чисто конкретно, как сейчас говорят…А иначе и быть не могло. Стаж. Опыт. Штурманил Кузякин практически на всех типах аэропланов, где вообще штурман был предусмотрен, и если бы не фатальная невезуха, преследовавшая вот эту самую, конкретную «корову», то вышел бы уже давно в майоры, а то и в подполковники… И то, сказать, даже в Африке успел побывать Кузякин, помогая нашим черным друзьям перевозить всякие разности (зеленые ящики, в основном), за что в Кении отсидел три месяца в ихней тюрьме, где ему почему-то очень понравилось. Кенийская тюрьма с тех пор стала для Кузякина этакой точкой отсчета – о чем бы ни шла речь, все для штурмана было или «как в кенийской тюрьме» (хорошо), или «не как в кенийской тюрьме» (плохо).
- Наше штурманское дело, - говорил Кузякин,- это вам не кенийская тюрьма. Это у буржуинских штурманцов компьютеры всякие. Мы по-простому – циркуль, линейка да лямбда аш…(видимо – λh,часть какой-то штурманской формулы - СБ) Вот и все наше вооружение. Зато я любого ихнего в два счета обставлю, будь он хоть самый главный у них штандартенштурман…
Прокладку этого рейса Кузякин готовил особенно тщательно, задействовав, кроме вышеуказанных орудий, еще и простой будильник по имени «Севан».
Домой идем…
Прямо, разворот в зоне, два часа курс такой-то, налево, тридцать минут курс вот такой , направо, три часа курс этакий, прямо, доворот… Курс на глиссаду какой земля даст, от метеоусловий плясать будем… посадка. Стаж, как мы уже говорили, опыт. Вот только одного не учел штурман Кузякин. Пока ждали разрешения на взлет, изменилось направление ветра. Казалось бы, мелочь, но взлетать пришлось в другую сторону.
И никто этого не заметил.
Никто из них, мы имеем в виду экипаж и примкнувшего к ним лейтенанта Иванова, не знал тогда, что злосчастная «корова» с чертовой дюжиной в бортовом номере идет в свой последний рейс… Последний в еë непростой аэроплановой жизни.
18:01
Усе... терпець урвавсь...
Ухожу в отгулы. Буду делать ремонт, и не думать об обязательной программе журнала...Заодно, в паузах, мож нетленку наконец-то закончу, а то потомки меня не простят)))
Недостающая часть мозаики
Полковника Кондакоу разбудил телефон. Мысленно произнеся все слова, причитающиеся неурочному (был третий час ночи) звонку, Кондакоу взял трубку. Сквозь завывание спутниковой связи пробивался четкий и до боли знакомый голос. Это же – Рой, сообразил Кондакоу, - Рой Дайм, по прозвищу «Квотер», с которым они вместе глотали пыль в Вест Пойнте тысячу лет тому назад.
- Привет, Квотер! – радостно, даже наверное слишком радостно, прокричал в мембрану аппарата полковник Кондакоу… хотя нет… не так… в мембрану прокричал не полковник Кондакоу, глава отдела ЦРУ, награжденный Пурпурным сердцем и черт знает еще какими орденами. С Роем Даймом сейчас разговаривал тот самый кадет Джеф Кондакоу, прозванный за редкую выносливость «Верблюдом», тот самый кадет Джеф Кондакоу, с которым Рой Дайм месил грязь в Вест Пойнте не менее тысячи лет тому назад.
- Привет, привет… Узнал, верблюжья твоя душа ? Как жизнь? Как Мисти, как девочки ?
Ну, дальше вы знаете – обмен любезностями, охи и ахи по поводу… нет не здоровья, ибо жаловаться на здоровье у американцев не принято. Видимо потому, что они не знакомы с народной медициной и не знают, что иногда болеть даже приятно, особенно в тех случаях, когда для изготовления лекарства надо взять литр чистого спирта и…Охи и ахи поэтому в американских разговорах возможны только по каким-то более менее нейтральным поводам. В данном случае обоюдно поахав-поохав по поводу долгой разлуки, выросших детей и т.д., перешли к делу.
- Слушай, Джеф,- сказал Рой,- я вот почему звоню… Ты в Брюсселе давно не был?
- В Брюсселе ? Это где-то в Бельгии, по-моему… Никогда не был, а что?
- Да, это в Бельгии. Я, кстати, тебе из Брюсселя и звоню. Я здесь, в штабе НАТО, служу.
- Далековато…
- Джеф, я очень бы хотел, чтобы ты срочно прилетел сюда, в Брюссель. Это очень важно.
- Спасибо за приглашение, Рой.. Но у меня дела. Загружен выше крыши. Может быть через пару месяцев…
- Ты меня не понял, Верблюд. Это очень важно для тебя. Если ты хочешь все-таки вспахать эту свою грядку, да еще и собрать урожай…
- Не понял, - в замешательстве протянул Кондакоу. Об операции «Грядка» было известно восьми сотрудникам ЦРУ. Рой Дайм в это число не входил… Тогда откуда же..
- Все ты понял. А кое что я объясню тебе здесь , в Брюсселе…
- Хорошо. Я постараюсь вылететь завтра.
- Твой самолет вылетает через два часа с авиабазы в Аннаполисе. Там предупреждены, тебя ждут. В Брюсселе тебя встретят.
- А что я скажу в Ленгли ?
- Не знаю. Но зато я знаю, что скажут в Ленгли тебе через две недели, если ты сейчас не поднимешь свою задницу и не двинешься в сторону Бельгии. До встречи.
Рой повесил трубку.
Именно в этом месте автору приспичило прервать повествование и написать большими буквами:
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
Ухожу в отгулы. Буду делать ремонт, и не думать об обязательной программе журнала...Заодно, в паузах, мож нетленку наконец-то закончу, а то потомки меня не простят)))
Недостающая часть мозаики
Полковника Кондакоу разбудил телефон. Мысленно произнеся все слова, причитающиеся неурочному (был третий час ночи) звонку, Кондакоу взял трубку. Сквозь завывание спутниковой связи пробивался четкий и до боли знакомый голос. Это же – Рой, сообразил Кондакоу, - Рой Дайм, по прозвищу «Квотер», с которым они вместе глотали пыль в Вест Пойнте тысячу лет тому назад.
- Привет, Квотер! – радостно, даже наверное слишком радостно, прокричал в мембрану аппарата полковник Кондакоу… хотя нет… не так… в мембрану прокричал не полковник Кондакоу, глава отдела ЦРУ, награжденный Пурпурным сердцем и черт знает еще какими орденами. С Роем Даймом сейчас разговаривал тот самый кадет Джеф Кондакоу, прозванный за редкую выносливость «Верблюдом», тот самый кадет Джеф Кондакоу, с которым Рой Дайм месил грязь в Вест Пойнте не менее тысячи лет тому назад.
- Привет, привет… Узнал, верблюжья твоя душа ? Как жизнь? Как Мисти, как девочки ?
Ну, дальше вы знаете – обмен любезностями, охи и ахи по поводу… нет не здоровья, ибо жаловаться на здоровье у американцев не принято. Видимо потому, что они не знакомы с народной медициной и не знают, что иногда болеть даже приятно, особенно в тех случаях, когда для изготовления лекарства надо взять литр чистого спирта и…Охи и ахи поэтому в американских разговорах возможны только по каким-то более менее нейтральным поводам. В данном случае обоюдно поахав-поохав по поводу долгой разлуки, выросших детей и т.д., перешли к делу.
- Слушай, Джеф,- сказал Рой,- я вот почему звоню… Ты в Брюсселе давно не был?
- В Брюсселе ? Это где-то в Бельгии, по-моему… Никогда не был, а что?
- Да, это в Бельгии. Я, кстати, тебе из Брюсселя и звоню. Я здесь, в штабе НАТО, служу.
- Далековато…
- Джеф, я очень бы хотел, чтобы ты срочно прилетел сюда, в Брюссель. Это очень важно.
- Спасибо за приглашение, Рой.. Но у меня дела. Загружен выше крыши. Может быть через пару месяцев…
- Ты меня не понял, Верблюд. Это очень важно для тебя. Если ты хочешь все-таки вспахать эту свою грядку, да еще и собрать урожай…
- Не понял, - в замешательстве протянул Кондакоу. Об операции «Грядка» было известно восьми сотрудникам ЦРУ. Рой Дайм в это число не входил… Тогда откуда же..
- Все ты понял. А кое что я объясню тебе здесь , в Брюсселе…
- Хорошо. Я постараюсь вылететь завтра.
- Твой самолет вылетает через два часа с авиабазы в Аннаполисе. Там предупреждены, тебя ждут. В Брюсселе тебя встретят.
- А что я скажу в Ленгли ?
- Не знаю. Но зато я знаю, что скажут в Ленгли тебе через две недели, если ты сейчас не поднимешь свою задницу и не двинешься в сторону Бельгии. До встречи.
Рой повесил трубку.
Именно в этом месте автору приспичило прервать повествование и написать большими буквами:
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
16:55
Узнал сегодня, что я не умею работать в команде...
Такой удар на старости лет... Піду втоплюся)))
Такой удар на старости лет... Піду втоплюся)))
Пятница, 16 Июля 2004 г.
16:22
Хорошая мысль... И вообще, хороший был писатель...
"По учению Будды, чтобы избавиться от страданий, надо избавиться от привязанностей. Скажите, от какой привязанности мне надо избавиться, чтобы перестал болеть зуб? И поскорее, пожалуйста"
"По учению Будды, чтобы избавиться от страданий, надо избавиться от привязанностей. Скажите, от какой привязанности мне надо избавиться, чтобы перестал болеть зуб? И поскорее, пожалуйста"
Комментарии [5]
Четверг, 15 Июля 2004 г.
15:01
Чертовски веселая песня о независимости.
Инструментальная композиция для одного голоса и махонького оркестра.
Исполняется под фанфары.
А тех, кто будет орать: «эль пуэбло унидо…» просто выведем из зала.
Баммм… И еще раз баммм… А теперь – фанфары. Это звонкое слово – независимость. Как приятно ощущать себя независимым. Ходить по независимым улицам независимой столицы суверенной державы. А давайте еще раз бамкнем. Именно в этом месте – бамм.
Хо-ро-шо.
Приятно сознавать, что мечты наших предков сбылись. Предки все время боролись за нее, эту самую независимость. Не все, правда… Богдан Хмельницкий подкачал, заключил союз с Россией. 350 лет назад, между прочим. Ну да Бог с ним. Он же памятник. То есть вполне можно пропеть о том, что мы добились независимости, невзирая на Богдана Хмельницкого.
Здесь неплохо бы вступить солисту. Независимость, ребята, это, во-первых, свобода. Ух, как мы любим свободу. Народ мы свободолюбивый донельзя. Здесь опять фанфары. Во-вторых, независимость – это равенство. Ну, тут у нас, конечно, бывают огрехи. То есть вроде бы все равны, но бывает… Случается, что и не всегда. Ну, скажем, еще не у всех есть панамский паспорт. Но мы стремимся… Чтоб у всех, во всяком случае у большинства. В Панаме, правда, возражают. Да что они понимают в независимости. В третьих, независимость – это братство. Вот в этом пункте мы если и не впереди планеты всей, то уж во всяком случае, в первой десятке. Правда, брателло?
И опять фанфары. И еще раз – бамм.
Хорошо!
А еще независимостью нужно гордиться. Гордиться мы умеем не хуже остальных. Вот французы, скажем, носятся со своим днем независимости, 14 июля… Аж противно. Подумаешь, сломали тюрьму. Как они так могут – с одной стороны независимость есть, а с другой – тюрьмы нет… Какая-то ненастоящая независимость получается. Без тюрьмы-то. Чем гордятся, спрашивается?
Исторически, наша независимость родилась в Москве. По столице СССР тогда бродили танки. Народ собирался на баррикадах у Белого дома. И никто не знал , что все это предтеча многих независимостей, в том числе и нашей.
Вы спросите, а где они были все эти независимости, до того как… Этого никто не знает, но если учесть, что наша к нам пришла из лесу… Из самой что ни на есть пущи… Можно сделать какие-то выводы. А можно и без них обойтись.
Фанфары…
Баммм…
Хо-ро-шо
В этом месте выходит солист и совершенно серьезно поет. Мы не завоевали свою независимость. Мы ее обрели. Такое в истории случается нечасто. Независимость редко дается без крови. Нам повезло. Теперь нам нужно только суметь сохранить ее. Уж очень она у нас молодая. Но это, говорят, с возрастом проходит.
Маэстро, врежьте марш!
Инструментальная композиция для одного голоса и махонького оркестра.
Исполняется под фанфары.
А тех, кто будет орать: «эль пуэбло унидо…» просто выведем из зала.
Баммм… И еще раз баммм… А теперь – фанфары. Это звонкое слово – независимость. Как приятно ощущать себя независимым. Ходить по независимым улицам независимой столицы суверенной державы. А давайте еще раз бамкнем. Именно в этом месте – бамм.
Хо-ро-шо.
Приятно сознавать, что мечты наших предков сбылись. Предки все время боролись за нее, эту самую независимость. Не все, правда… Богдан Хмельницкий подкачал, заключил союз с Россией. 350 лет назад, между прочим. Ну да Бог с ним. Он же памятник. То есть вполне можно пропеть о том, что мы добились независимости, невзирая на Богдана Хмельницкого.
Здесь неплохо бы вступить солисту. Независимость, ребята, это, во-первых, свобода. Ух, как мы любим свободу. Народ мы свободолюбивый донельзя. Здесь опять фанфары. Во-вторых, независимость – это равенство. Ну, тут у нас, конечно, бывают огрехи. То есть вроде бы все равны, но бывает… Случается, что и не всегда. Ну, скажем, еще не у всех есть панамский паспорт. Но мы стремимся… Чтоб у всех, во всяком случае у большинства. В Панаме, правда, возражают. Да что они понимают в независимости. В третьих, независимость – это братство. Вот в этом пункте мы если и не впереди планеты всей, то уж во всяком случае, в первой десятке. Правда, брателло?
И опять фанфары. И еще раз – бамм.
Хорошо!
А еще независимостью нужно гордиться. Гордиться мы умеем не хуже остальных. Вот французы, скажем, носятся со своим днем независимости, 14 июля… Аж противно. Подумаешь, сломали тюрьму. Как они так могут – с одной стороны независимость есть, а с другой – тюрьмы нет… Какая-то ненастоящая независимость получается. Без тюрьмы-то. Чем гордятся, спрашивается?
Исторически, наша независимость родилась в Москве. По столице СССР тогда бродили танки. Народ собирался на баррикадах у Белого дома. И никто не знал , что все это предтеча многих независимостей, в том числе и нашей.
Вы спросите, а где они были все эти независимости, до того как… Этого никто не знает, но если учесть, что наша к нам пришла из лесу… Из самой что ни на есть пущи… Можно сделать какие-то выводы. А можно и без них обойтись.
Фанфары…
Баммм…
Хо-ро-шо
В этом месте выходит солист и совершенно серьезно поет. Мы не завоевали свою независимость. Мы ее обрели. Такое в истории случается нечасто. Независимость редко дается без крови. Нам повезло. Теперь нам нужно только суметь сохранить ее. Уж очень она у нас молодая. Но это, говорят, с возрастом проходит.
Маэстро, врежьте марш!
15:00
Cтаринная украинская песня "Налий йому бо він іще ворушиться"!
Отак-то малята...
Отак-то малята...
Среда, 14 Июля 2004 г.
15:49
Написал для родного журнала Песню о независимости... эт мы такой жанр придумали, в каждый номер пишу я песню в прозе к какой нить дате, в общем привязанную к событиям. Написал и эту пестню... скзали, что оч грустно и заставляют написать о том же, но весело.
Выкладываю "грустную", допишу и выложу "веселую". Оч интересует ваше, дорогие читатели, мнение...
Самая грустная песня о независимости.
Лучше исполнять на испанском языке.
Быть независимым хорошо. Бороться за независимость прекрасно. Будучи независимым можно продолжать бороться за независимость… Вот есть тут какой-то парадокс! Легкий такой, как ветерок над болотцем. Мы всегда боролись за независимость, несмотря на то, что родились в то время, когда наша страна была, пожалуй, самой независимой на свете. Наверное, чтобы не усохнуть от тоски мы и начали бороться за независимость чужую. Где-то там в зеленых джунглях Латинской Америки бродили под красными флагами профессиональные борцы за независимость, объединялись в бригады имени команданте Че, во фронты имени какого-то Сандино, или вот еще – имени Фарабундо Марти… А мы до хрипоты орали на митингах – «руки прочь»… В школах и институтах проводились кампании по сбору всякой всячины для детей далекого Никарагуа… «Вот еще один шкаф игрушек мы собрали для детей борцов за независимость Гондураса…» - будут говорить комсомольские секретари своему комсомольскому начальству. Отправлять игрушки по назначению никому и в голову не придет. Где-то там, в Южной Америке, в далекой стране Чили, томится в застенках Луис Корвалан, и мы, под звуки расстроенных гитар, ревем со сцены на конкурсе политической песни (были такие конкурсы) ломающимися баритонами про то, что «над всей страной идут знамена в бой и завтра ты увидишь их зарницы…» И главное – припев речитатив: «Эль пуэбло унидо, хамас сера венсидо». В смысле, – когда мы едины, мы непобедимы. По-русски это не звучит… Поэтому орали, эх, как мы это орали, по-испански… Почему-то верилось, что наши песни услышат… Нас слышали, ставили «галочки», вписывали в характеристики – «политически грамотен». Мы не знали тогда, что громадная независимая страна, поддерживая борцов за независимость продает оружие не только им, но и тем продажным хунтам, которые с этими самыми борцами воевали Не знали мы и о том, что эти самые продажные хунты были не то чтобы против независимости, просто их раздражали проводимые некоторыми борцами независимые агроэксперименты на грядках опиума… Но разве можно было этим испортить песню. Нет. Эту песню не задушишь не убьешь. Когда мы едины, мы непобедимы стучало в ушах у каждого из нас.
А еще был Афганистан. И мы опять боролись за чужую независимость. Причем в этот раз по-взрослому. Теряя людей. Сотнями. Тысячами. Это уже была не песня, это был реквием. Тогдашнее правительство решило почему-то, что шкафов с игрушечными солдатиками будет мало для борьбы за независимый Афганистан… Поэтому в страну, которую не смог завоевать Александр Македонский, которую в течение 30 лет не могли покорить британские войска, вошли наши солдатики. Настоящие. Очень многие там и остались… Это очень грустная песня… Да и песня ли вообще?
Поднакопив опыта в борьбе за независимость на чужой территории, страна встрепенулась и замахнулась уже не на песню, а на крупномасштабное шоу. С участием больного президента, опереточного правительства, с танками, баррикадами и фейерверком. По Москве бродили танки, а у нас, на Украине, наконец-то расцвели первые нежные нотки будущей песни о независимости. Мы ж их всю жизнь кормим, - пел народ - от себя кусок хлеба отрываем… И было что-то в этой нехитрой песенке, что брало за душу… У нас же все есть и хлеб, и сало, и сахар… И даже золото в Карпатах нашли… Песня ширилась, мотив крепчал… Наперевес с этой песней два особо продвинутых независимых индивида украли ночью из закарпатского сельсовета сейф с тем самым найденным золотом. Вскрыть на месте не смогли, протащили пару километров вверх (воистину, нам песня жить помогает), где и раскурочили ни в чем неповинный несгораемый ящик… В сейфе было двенадцать с половиной грамм золотосодержащей породы… Я почему об этом золоте так подробно пою? Уж очень это похоже на всю нашу независимость. Чем независимее мы становимся, тем тяжелее груз, который приходится тащить. Может пора вспомнить, что непобедимы мы, только когда едины. А впрочем, не стоит об этом вспоминать…
Эль пуэбло унидо, хамас сера венсидо…(декілька разів)
Выкладываю "грустную", допишу и выложу "веселую". Оч интересует ваше, дорогие читатели, мнение...
Самая грустная песня о независимости.
Лучше исполнять на испанском языке.
Быть независимым хорошо. Бороться за независимость прекрасно. Будучи независимым можно продолжать бороться за независимость… Вот есть тут какой-то парадокс! Легкий такой, как ветерок над болотцем. Мы всегда боролись за независимость, несмотря на то, что родились в то время, когда наша страна была, пожалуй, самой независимой на свете. Наверное, чтобы не усохнуть от тоски мы и начали бороться за независимость чужую. Где-то там в зеленых джунглях Латинской Америки бродили под красными флагами профессиональные борцы за независимость, объединялись в бригады имени команданте Че, во фронты имени какого-то Сандино, или вот еще – имени Фарабундо Марти… А мы до хрипоты орали на митингах – «руки прочь»… В школах и институтах проводились кампании по сбору всякой всячины для детей далекого Никарагуа… «Вот еще один шкаф игрушек мы собрали для детей борцов за независимость Гондураса…» - будут говорить комсомольские секретари своему комсомольскому начальству. Отправлять игрушки по назначению никому и в голову не придет. Где-то там, в Южной Америке, в далекой стране Чили, томится в застенках Луис Корвалан, и мы, под звуки расстроенных гитар, ревем со сцены на конкурсе политической песни (были такие конкурсы) ломающимися баритонами про то, что «над всей страной идут знамена в бой и завтра ты увидишь их зарницы…» И главное – припев речитатив: «Эль пуэбло унидо, хамас сера венсидо». В смысле, – когда мы едины, мы непобедимы. По-русски это не звучит… Поэтому орали, эх, как мы это орали, по-испански… Почему-то верилось, что наши песни услышат… Нас слышали, ставили «галочки», вписывали в характеристики – «политически грамотен». Мы не знали тогда, что громадная независимая страна, поддерживая борцов за независимость продает оружие не только им, но и тем продажным хунтам, которые с этими самыми борцами воевали Не знали мы и о том, что эти самые продажные хунты были не то чтобы против независимости, просто их раздражали проводимые некоторыми борцами независимые агроэксперименты на грядках опиума… Но разве можно было этим испортить песню. Нет. Эту песню не задушишь не убьешь. Когда мы едины, мы непобедимы стучало в ушах у каждого из нас.
А еще был Афганистан. И мы опять боролись за чужую независимость. Причем в этот раз по-взрослому. Теряя людей. Сотнями. Тысячами. Это уже была не песня, это был реквием. Тогдашнее правительство решило почему-то, что шкафов с игрушечными солдатиками будет мало для борьбы за независимый Афганистан… Поэтому в страну, которую не смог завоевать Александр Македонский, которую в течение 30 лет не могли покорить британские войска, вошли наши солдатики. Настоящие. Очень многие там и остались… Это очень грустная песня… Да и песня ли вообще?
Поднакопив опыта в борьбе за независимость на чужой территории, страна встрепенулась и замахнулась уже не на песню, а на крупномасштабное шоу. С участием больного президента, опереточного правительства, с танками, баррикадами и фейерверком. По Москве бродили танки, а у нас, на Украине, наконец-то расцвели первые нежные нотки будущей песни о независимости. Мы ж их всю жизнь кормим, - пел народ - от себя кусок хлеба отрываем… И было что-то в этой нехитрой песенке, что брало за душу… У нас же все есть и хлеб, и сало, и сахар… И даже золото в Карпатах нашли… Песня ширилась, мотив крепчал… Наперевес с этой песней два особо продвинутых независимых индивида украли ночью из закарпатского сельсовета сейф с тем самым найденным золотом. Вскрыть на месте не смогли, протащили пару километров вверх (воистину, нам песня жить помогает), где и раскурочили ни в чем неповинный несгораемый ящик… В сейфе было двенадцать с половиной грамм золотосодержащей породы… Я почему об этом золоте так подробно пою? Уж очень это похоже на всю нашу независимость. Чем независимее мы становимся, тем тяжелее груз, который приходится тащить. Может пора вспомнить, что непобедимы мы, только когда едины. А впрочем, не стоит об этом вспоминать…
Эль пуэбло унидо, хамас сера венсидо…(декілька разів)
14:06
Вдохновения нет напрочь...
Требуется муза... за харчи, без вредных привычек, но с полезными привычками)))
Старинный цыганский романс "Ах не ебите мне мозги". Музыка сентиментальная...
Требуется муза... за харчи, без вредных привычек, но с полезными привычками)))
Старинный цыганский романс "Ах не ебите мне мозги". Музыка сентиментальная...
Комментарии [3]
Вторник, 13 Июля 2004 г.
13:38
Как говорила одна чеховская героиня,- "Так жить нельзя, нужно удавиться"
Как она это собиралась сделать непонятно... Собака все-таки...
Как она это собиралась сделать непонятно... Собака все-таки...
Комментарии [2]
Понедельник, 12 Июля 2004 г.
13:28
Предтечей состоявшегося между полковником Исаевым и капитаном Ломаревым разговора был еще один разговор, правда, телефонный, между Начальником второго Главного Управления КГБ СССР генерал-лейтенантом Кирилловым и Командующим войсками ПВО страны генерал-полковником Сухановым. В разговоре этом, после обязательных фигур вежливости, охов и вздохов по поводу здоровья, после обмена народными рецептами, чтобы это самое здоровье поправить (все рецепты, кстати, начинались одинаково – берете литр спирта…), Кириллов перешел к делу и мягко попытался выяснить, что, собственно, прячут от общественности в лице «конторы» на территории в/ч такой-то под слоем грунта. И это в эпоху гласности, когда даже КГБ открывает свои архивы и само себя ежедневно сечет наподобие пресловутой унтер-офицерской вдовы вдоль и поперек. А тут еще иностранные разведки, как с ума посходили, рвутся в эти самые Большие Юрчаки вроде там медом помазано, а мы и понять не можем, что им там надо, значит… А как же, дорогой Петр Вениаминович,-тут Кирилов интимно понизил голос, - защищать-то интересы Родины, ежели сами не знаем, что Родина там прячет?
Петр Вениаминович Суханов, слушая кирилловскую скороговорку, озадаченно молчал. С одной стороны, признать, что он, командующий, не в курсе, не в материале,так сказать, было нельзя, с другой стороны, хрен его знает, что там зарыто и почему гебьё этим интересуется. И тут Суханова осенило – интерес-то у них вовсе не к богом забытой «точке», интерес у них к нему, генерал-полковнику Суханову лично… Компромат ищут, суки… Ну я вам… Понимаете, Сергей Васильевич, дорогой, и рад бы вас просветить, да не могу – приказ Самогò, понимаешь… Тайна. Подписку давал, так что извини… После этого разговора Суханов смял рабочий день и уехал домой, где, отказавшись от ужина, заперся в кабинете и стал мрачно разбирать наградной двадцатизарядный пистолет системы Стечкина…
Кириллов же вызвал полковника Исаева и приказал активизировать работу по «Глубокой вспашке»…
- Есть, активизировать работу, товарищ генерал лейтенант,- сказал Исаев, по уставному повернулся кругом и, выйдя из кабинета, направился к себе.
Активизировать работу.
Петр Вениаминович Суханов, слушая кирилловскую скороговорку, озадаченно молчал. С одной стороны, признать, что он, командующий, не в курсе, не в материале,так сказать, было нельзя, с другой стороны, хрен его знает, что там зарыто и почему гебьё этим интересуется. И тут Суханова осенило – интерес-то у них вовсе не к богом забытой «точке», интерес у них к нему, генерал-полковнику Суханову лично… Компромат ищут, суки… Ну я вам… Понимаете, Сергей Васильевич, дорогой, и рад бы вас просветить, да не могу – приказ Самогò, понимаешь… Тайна. Подписку давал, так что извини… После этого разговора Суханов смял рабочий день и уехал домой, где, отказавшись от ужина, заперся в кабинете и стал мрачно разбирать наградной двадцатизарядный пистолет системы Стечкина…
Кириллов же вызвал полковника Исаева и приказал активизировать работу по «Глубокой вспашке»…
- Есть, активизировать работу, товарищ генерал лейтенант,- сказал Исаев, по уставному повернулся кругом и, выйдя из кабинета, направился к себе.
Активизировать работу.
11:35
работать, работать и еще раз работать...
Поголовье графоманов требует сокращения...
Поголовье графоманов требует сокращения...
Четверг, 8 Июля 2004 г.
15:29
еще про шпионов...
Данные радиоперехвата по Киевскому военному округу от 22- 23.06.1991г. («Глубокая вспашка»)
Координаты ***. 02часа 14 минут Москвы. Место выхода в эфир- (предположительно) - один из номеров гостиницы «Братислава». Длительность сеанса связи – 0 минут 48 секунд. Дешифровка приведена ниже
Ст. лейтенант Вишневский.
Текст радиограммы:
Ронин - Зеро
«Первые всходы на рисовом поле
сулят урожай нам обильный…
Нужны удобренья.
Ронин»
Координаты *** . 10 часов 01 минута Москвы. Место выхода в эфир (исходя из треугольника ошибок) – городок аттракционов в Голосеевском парке культуры и отдыха им. Рыльского. Длительность сеанса связи – 0 минут 52 секунды. Дешифровка приведена ниже.
Лейтенант Егоренков.
Пастушка – Жан-Пьеру
Контакт установлен. Источнику присвоен псевдоним ***(нецензурное слово) Продолжаю наблюдение.
Пастушка.
Данные наружного наблюдения за агентом МОССАД, известным как «Кашкет».
22.06.1991 года в 21 час 32 минуты объект вошел в зал международных телефонных переговоров Киевского Главпочтамта и воспользовавшись 12 кабиной связался с Иерусалимом (Государство Израиль) Текст разговора:
Абонент: Алло?
Объект: Таки да.
После контакта объект повесил трубку и направился в гостиницу «Москва», где проживает под видом сотрудника одной из израильских компаний.
***
Темно серый лубянский вентилятор, произведенный в каком-то сорок лохматом году на заводе «Красное Сормово», натужно жужжа, добросовестно пытался хоть немного ослабить сгустившуюся полуденную жару в кабинете полковника Исаева. Не получалось… Всех усилий вентилятора хватало только на создание слабенького дуновения, достаточного, правда, чтобы переворошить небрежно разбросанные на столе полковника тонкие листки бланков дешифровки. Сам полковник, стоя у окна, задумчиво смотрел на площадь Дзержинского. Долго смотрел… Но и Железный Феликс не смог бы подсказать полковнику Исаеву план дальнейших действий по «Глубокой вспашке». Поэтому полковник оторвался от окна, нажал кнопку селектора и бросил:
- Капитана Ломарева.
Капитан не заставил себя ждать, явившись через две минуты, и был встречен, мягко говоря, странным вопросом полковника:
- Вы, капитан, в японской поэзии разбираетесь?
Интуитивно почуяв в вопросе подвох, Ломарев на несколько секунд задумался. С одной стороны, в японской поэзии он не понимал ничегошеньки, впрочем, как и в прозе. С другой стороны, а вдруг… В сознании капитана проплыла совершенно мифическая командировка в Японию для… Ну для чего-нибудь… Резидентуру проверить, например… Или вступить в контакт с сотрудниками немецкого посольства… Как Рихард Зорге… Поэтому из всего многообразия ответов (да или нет) Ломарев естественно выбрал ответ положительный.
- Да – уверенно отчеканил он, - и добавил - подзабыл только малèнько…
- Это хорошо,- сказал полковник и, помедлив, передал стоящему по стойке смирно Ломареву перехваченную радиограмму, нам с вами уже знакомую – про всходы и удобренья, - как вы думаете, капитан, что это значит? Да вы присаживайтесь, присаживайтесь… Я и сам присяду. – полковник устроился в кресле и указал капитану на стул.
Смысл радиограммы показался капитану достаточно мутным. Всходы, урожай… Удобренья какие-то… Писали бы конкретно – нужно две тонны … Так нет… Хотя, с другой стороны, какие у них там в Японии удобрения. Химия сплошная, наверное. Вот в удобрениях-то капитан как раз и разбирался…
- Товарищ полковник, а вы уверены, что это стихи? – несмело спросил капитан
- К сожалению уверен, - твердо сказал Исаев,- я, конечно, не могу похвастаться, что разбираюсь в японской поэзии, но на мой взгляд, мы имеем дело с классическим образчиком так называемого «хокку» – трехстишия…
После этих слов капитан понял, что Фудзияму он не увидит еще достаточно долго и, придав лицу выражение напряженного понимания, прослушал краткую справку о японской традиционной поэзии. Что правда, запомнилось ему немногое… Ну там, что кроме хокку бывают еще и танки – это он и без полковника знал…Несколько танков он даже видел в свое время… Но ведь то были нормальные советские танки, а не загадочные японские, которые почему-то имеют отношение к поэзии, а не к сухопутным войскам… Это было непонятно и даже обидно в какой-то мере. Надо было этот момент уточнить, но уточнять капитан не стал… Поостерегся… Зато спросил:
- А Ронин, это фамилия? – Последовал десятиминутный расказ о несчастных самураях, оставшихся без хозяина… К концу рассказа о бесхозных самураях капитан почувствовал себя достаточно подкованным в японской кульуре человеком… Может все-таки на Японию готовят… Чем черт не шутит… Как Рихард Зорге буду… Интересно, какая сейчас погода в Токио?
Полковник Исаев рассказывал Ломареву о японской культуре и пытался угадать о чем думает этот бывший комсомольский вожак, попавший в Контору хрен знает каким образом… К неутешительному выводу пришел полковник. Не интересовала капитана безопасность Родины… И было это заметно. Тот еще сотрудничек… С кем приходиться работать. Плечом к плечу, так сказать… Ни тебе холодной головы, ни горячего сердца… А уж о чистых руках и думать не приходится. Господи, кому мы передадим щит и меч? Полковник, не прерывая рассказа о самурайских традициях невольно глянул на холеные руки Ломарева… Маникюр он что ли делает? Проанализировать японскую радиограмму пришлось самому… Полковник перевел текст на доступный капитану язык - Контакт успешен. Продолжаем работу. Необходимы дополнительные средства- и ласково попросил капитана текст записать и заучить наизусть. С почти нескрываемым наслаждением Исаев смотрел как капитан Ломарев, шевеля пухлыми губами, записывает текст, а затем, подняв вверх безвольный подбородок, заучивает несчастные семь слов… Да, тот еще сотрудничек, блин… После анализа японских витиеватостей Исаев перешел к радиограмме французской… (может не Токио, а Париж – подумал Ломарев) Отмахнувшись от вполне приемлемой ломаревской версии, что под именем Жан-Пьер скрывается Жан-Поль Бельмондо, и совершенно бездоказательно предположив в ответ, что никакой это не Бельмондо, а старый знакомый Исаева хитрый и опытный комиссар Тьери, полковник провел анализ присвоенного Карминскому агентурного псевдонима, пришел к выводу о полисемичности (это слово капитан записал, сам не зная зачем) слова Снеговик во французском языке и отметил остроумие агентов Второго Бюро… Затем последовала ода лаконичности агентов МОСАД…(В Тель-Авив не очень хочется, жарко там… И евреев много… - промелькнуло в капитанской голове) И, наконец:
- Резюмирую, - произнес полковник Исаев, - Мы можем отметить резкий интерес со стороны американских, японских, французских и израильских спецслужб к чему-то спрятанному нами… Ну, не совсем нами… на территории в/ч 43952, расположенной неподалеку от населенного пункта Большие Юрчаки, что в Зауралье. Все попытки установить объект, спрятанный под слоем грунта на территории вышеуказанной в/ч потерпели неудачу. Но, раз этого не знаем мы, могут ли это знать Они? – полковник так и произнес – «Они» с большой буквы, - Скорее всего – нет. Следовательно, возникает вопрос – ограничаться ли все эти спецслужбы засылкой в интересующую их зону одного агента? Скорее всего – не ограничатся. Вслед за агентом… Кстати, какой у него псевдоним у наших?
- Киевская наружка называет его Сосед…
- Сосед? Почему? А, впрочем, сосед так сосед… Так вот, скорее всего, вслед за Соседом в Большие Юрчаки будут направлены кадровые разведчики для контроля и интенсификации работы, а также возможного устранения агента в случае провала, равно как и в случае успеха - Ломарев одухотворенно конспектировал полковничью речь, - Не исключено, что все они будут ориентированы на поиск других источников информации среди военнослужащих. Мы, со своей стороны, не можем пустить этот процесс на самотек… Вы, капитан Ломарев, будете контролировать проведение операции «Глубокая вспашка» на месте, в Больших Юрчаках… Связь будете поддерживать со мной лично. На разработку легенды даю Вам 12 часов. Все необходимое для прикрытия будет обеспечено. Вопросы есть?
Данные радиоперехвата по Киевскому военному округу от 22- 23.06.1991г. («Глубокая вспашка»)
Координаты ***. 02часа 14 минут Москвы. Место выхода в эфир- (предположительно) - один из номеров гостиницы «Братислава». Длительность сеанса связи – 0 минут 48 секунд. Дешифровка приведена ниже
Ст. лейтенант Вишневский.
Текст радиограммы:
Ронин - Зеро
«Первые всходы на рисовом поле
сулят урожай нам обильный…
Нужны удобренья.
Ронин»
Координаты *** . 10 часов 01 минута Москвы. Место выхода в эфир (исходя из треугольника ошибок) – городок аттракционов в Голосеевском парке культуры и отдыха им. Рыльского. Длительность сеанса связи – 0 минут 52 секунды. Дешифровка приведена ниже.
Лейтенант Егоренков.
Пастушка – Жан-Пьеру
Контакт установлен. Источнику присвоен псевдоним ***(нецензурное слово) Продолжаю наблюдение.
Пастушка.
Данные наружного наблюдения за агентом МОССАД, известным как «Кашкет».
22.06.1991 года в 21 час 32 минуты объект вошел в зал международных телефонных переговоров Киевского Главпочтамта и воспользовавшись 12 кабиной связался с Иерусалимом (Государство Израиль) Текст разговора:
Абонент: Алло?
Объект: Таки да.
После контакта объект повесил трубку и направился в гостиницу «Москва», где проживает под видом сотрудника одной из израильских компаний.
***
Темно серый лубянский вентилятор, произведенный в каком-то сорок лохматом году на заводе «Красное Сормово», натужно жужжа, добросовестно пытался хоть немного ослабить сгустившуюся полуденную жару в кабинете полковника Исаева. Не получалось… Всех усилий вентилятора хватало только на создание слабенького дуновения, достаточного, правда, чтобы переворошить небрежно разбросанные на столе полковника тонкие листки бланков дешифровки. Сам полковник, стоя у окна, задумчиво смотрел на площадь Дзержинского. Долго смотрел… Но и Железный Феликс не смог бы подсказать полковнику Исаеву план дальнейших действий по «Глубокой вспашке». Поэтому полковник оторвался от окна, нажал кнопку селектора и бросил:
- Капитана Ломарева.
Капитан не заставил себя ждать, явившись через две минуты, и был встречен, мягко говоря, странным вопросом полковника:
- Вы, капитан, в японской поэзии разбираетесь?
Интуитивно почуяв в вопросе подвох, Ломарев на несколько секунд задумался. С одной стороны, в японской поэзии он не понимал ничегошеньки, впрочем, как и в прозе. С другой стороны, а вдруг… В сознании капитана проплыла совершенно мифическая командировка в Японию для… Ну для чего-нибудь… Резидентуру проверить, например… Или вступить в контакт с сотрудниками немецкого посольства… Как Рихард Зорге… Поэтому из всего многообразия ответов (да или нет) Ломарев естественно выбрал ответ положительный.
- Да – уверенно отчеканил он, - и добавил - подзабыл только малèнько…
- Это хорошо,- сказал полковник и, помедлив, передал стоящему по стойке смирно Ломареву перехваченную радиограмму, нам с вами уже знакомую – про всходы и удобренья, - как вы думаете, капитан, что это значит? Да вы присаживайтесь, присаживайтесь… Я и сам присяду. – полковник устроился в кресле и указал капитану на стул.
Смысл радиограммы показался капитану достаточно мутным. Всходы, урожай… Удобренья какие-то… Писали бы конкретно – нужно две тонны … Так нет… Хотя, с другой стороны, какие у них там в Японии удобрения. Химия сплошная, наверное. Вот в удобрениях-то капитан как раз и разбирался…
- Товарищ полковник, а вы уверены, что это стихи? – несмело спросил капитан
- К сожалению уверен, - твердо сказал Исаев,- я, конечно, не могу похвастаться, что разбираюсь в японской поэзии, но на мой взгляд, мы имеем дело с классическим образчиком так называемого «хокку» – трехстишия…
После этих слов капитан понял, что Фудзияму он не увидит еще достаточно долго и, придав лицу выражение напряженного понимания, прослушал краткую справку о японской традиционной поэзии. Что правда, запомнилось ему немногое… Ну там, что кроме хокку бывают еще и танки – это он и без полковника знал…Несколько танков он даже видел в свое время… Но ведь то были нормальные советские танки, а не загадочные японские, которые почему-то имеют отношение к поэзии, а не к сухопутным войскам… Это было непонятно и даже обидно в какой-то мере. Надо было этот момент уточнить, но уточнять капитан не стал… Поостерегся… Зато спросил:
- А Ронин, это фамилия? – Последовал десятиминутный расказ о несчастных самураях, оставшихся без хозяина… К концу рассказа о бесхозных самураях капитан почувствовал себя достаточно подкованным в японской кульуре человеком… Может все-таки на Японию готовят… Чем черт не шутит… Как Рихард Зорге буду… Интересно, какая сейчас погода в Токио?
Полковник Исаев рассказывал Ломареву о японской культуре и пытался угадать о чем думает этот бывший комсомольский вожак, попавший в Контору хрен знает каким образом… К неутешительному выводу пришел полковник. Не интересовала капитана безопасность Родины… И было это заметно. Тот еще сотрудничек… С кем приходиться работать. Плечом к плечу, так сказать… Ни тебе холодной головы, ни горячего сердца… А уж о чистых руках и думать не приходится. Господи, кому мы передадим щит и меч? Полковник, не прерывая рассказа о самурайских традициях невольно глянул на холеные руки Ломарева… Маникюр он что ли делает? Проанализировать японскую радиограмму пришлось самому… Полковник перевел текст на доступный капитану язык - Контакт успешен. Продолжаем работу. Необходимы дополнительные средства- и ласково попросил капитана текст записать и заучить наизусть. С почти нескрываемым наслаждением Исаев смотрел как капитан Ломарев, шевеля пухлыми губами, записывает текст, а затем, подняв вверх безвольный подбородок, заучивает несчастные семь слов… Да, тот еще сотрудничек, блин… После анализа японских витиеватостей Исаев перешел к радиограмме французской… (может не Токио, а Париж – подумал Ломарев) Отмахнувшись от вполне приемлемой ломаревской версии, что под именем Жан-Пьер скрывается Жан-Поль Бельмондо, и совершенно бездоказательно предположив в ответ, что никакой это не Бельмондо, а старый знакомый Исаева хитрый и опытный комиссар Тьери, полковник провел анализ присвоенного Карминскому агентурного псевдонима, пришел к выводу о полисемичности (это слово капитан записал, сам не зная зачем) слова Снеговик во французском языке и отметил остроумие агентов Второго Бюро… Затем последовала ода лаконичности агентов МОСАД…(В Тель-Авив не очень хочется, жарко там… И евреев много… - промелькнуло в капитанской голове) И, наконец:
- Резюмирую, - произнес полковник Исаев, - Мы можем отметить резкий интерес со стороны американских, японских, французских и израильских спецслужб к чему-то спрятанному нами… Ну, не совсем нами… на территории в/ч 43952, расположенной неподалеку от населенного пункта Большие Юрчаки, что в Зауралье. Все попытки установить объект, спрятанный под слоем грунта на территории вышеуказанной в/ч потерпели неудачу. Но, раз этого не знаем мы, могут ли это знать Они? – полковник так и произнес – «Они» с большой буквы, - Скорее всего – нет. Следовательно, возникает вопрос – ограничаться ли все эти спецслужбы засылкой в интересующую их зону одного агента? Скорее всего – не ограничатся. Вслед за агентом… Кстати, какой у него псевдоним у наших?
- Киевская наружка называет его Сосед…
- Сосед? Почему? А, впрочем, сосед так сосед… Так вот, скорее всего, вслед за Соседом в Большие Юрчаки будут направлены кадровые разведчики для контроля и интенсификации работы, а также возможного устранения агента в случае провала, равно как и в случае успеха - Ломарев одухотворенно конспектировал полковничью речь, - Не исключено, что все они будут ориентированы на поиск других источников информации среди военнослужащих. Мы, со своей стороны, не можем пустить этот процесс на самотек… Вы, капитан Ломарев, будете контролировать проведение операции «Глубокая вспашка» на месте, в Больших Юрчаках… Связь будете поддерживать со мной лично. На разработку легенды даю Вам 12 часов. Все необходимое для прикрытия будет обеспечено. Вопросы есть?
14:00
Пришло ли время пить коньяк?..
риторический вопрос...
риторический вопрос...
Комментарии [1]
Среда, 7 Июля 2004 г.
17:39
Привет GyGly!!! располагайтесь...
загадочный ник...
загадочный ник...
14:17
Стихи про кефир? Гм...
кефир нечаянно нагрянет...
я помню чудное кефирье
Социальный заказ, однако...
кефир нечаянно нагрянет...
я помню чудное кефирье
Социальный заказ, однако...
12:16
еще...
Свадьбу сыграли через день после прибытия в поселок очередного борта со спиртным. В этот раз драка сопровождалась маршем Мендельсона. Под гармонь… Трам-там-тарира-там-там.… Повеселились…
Прошла зима… К майским праздникам сошел снег… Приближалась весна.
***
Рассказ «за жизнь», услышанный на лесоповале во время обеденного перерыва от з/к Сергея Александровича Изотова, осужденного на восемь лет лишения свободы по статье*** УК РСФСР (нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть потерпевшего). Ненормативная лексика опущена.
Вот сидим мы здесь и вроде все нам ясно-понятно. Не каплет над нами. Подъем-отбой, обед-ужин. Срок идет, лес валится. И известно все на много дней вперед. А на воле? На воле жизнь по-другому катится. Неразбери-поймешь иногда.
Откинулся я в прошлый раз по звонку, трояк ни за что отсидел, и стал думать-гадать – куда податься. Ну и решил – мотнусь к дяде в деревню. Отписывал он мне, что болеет, скоро видать и помирать уже, на кого дом да хозяйство бросить? Приехал. Дядя через некоторое время концы отдал. И стал я жить простой деревенской жизнью. Зима-лето, восход-закат. Скорефанился с мужиком из соседней деревни – Вовкой. Он вообще поэт был и философ, в деревне вдохновения набирался, да ждал, пока в городе все спохватятся – где ж это наш поэт-философ Вовка, как же мы без него-то. Ну а пока никто не спохватился, мы с ним по вечерам задушевные базары терли под водочку. Через время заскучал я без женского полу. А Вовка возьми да скажи – тут, мол, в соседней деревне один отставной живет – то ли полковник, то ли вообще генерал, так у него две дочки. Я, говорит Вовка, к ним часто ездию, могу с собой взять. Поехали мы.. Ну я вам скажу.. Бабы – высший сорт. Танька и Олька. Олька – та воще красавица, а Танька чуть другая… Ну дикую козу видел? Похожа. Стали встречаться. Вовка с Олькой уже давно вась-вась, ну а мне Танька досталась, тоже вариант неплохой. И все у нас нормально проворачивалось, так черт меня дернул – с Олькой пару раз перемигнулся. Ну, Вовка сразу с катушек сорвался – ты, кричит, мать твою, совсем, мол, охренел.. А я не выдержал, отвел его за сарай, да и поставил на перо. Он возьми да помри. Похоронили Вовку…На могиле написали – мол, такой-то год, столько-то лет, спи спокойно, мол … писатель. А в аккурат через два дня после похорон и меня повязали. Восьмерку припаяли ни за что. Татьяна, та, я слышал, замуж выскочила, за генерала, между прочим. Говорят, видели ее, вся из себя, в малиновом беретике рассекает.
Вот так-то. А ты говоришь – воля.
Свадьбу сыграли через день после прибытия в поселок очередного борта со спиртным. В этот раз драка сопровождалась маршем Мендельсона. Под гармонь… Трам-там-тарира-там-там.… Повеселились…
Прошла зима… К майским праздникам сошел снег… Приближалась весна.
***
Рассказ «за жизнь», услышанный на лесоповале во время обеденного перерыва от з/к Сергея Александровича Изотова, осужденного на восемь лет лишения свободы по статье*** УК РСФСР (нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть потерпевшего). Ненормативная лексика опущена.
Вот сидим мы здесь и вроде все нам ясно-понятно. Не каплет над нами. Подъем-отбой, обед-ужин. Срок идет, лес валится. И известно все на много дней вперед. А на воле? На воле жизнь по-другому катится. Неразбери-поймешь иногда.
Откинулся я в прошлый раз по звонку, трояк ни за что отсидел, и стал думать-гадать – куда податься. Ну и решил – мотнусь к дяде в деревню. Отписывал он мне, что болеет, скоро видать и помирать уже, на кого дом да хозяйство бросить? Приехал. Дядя через некоторое время концы отдал. И стал я жить простой деревенской жизнью. Зима-лето, восход-закат. Скорефанился с мужиком из соседней деревни – Вовкой. Он вообще поэт был и философ, в деревне вдохновения набирался, да ждал, пока в городе все спохватятся – где ж это наш поэт-философ Вовка, как же мы без него-то. Ну а пока никто не спохватился, мы с ним по вечерам задушевные базары терли под водочку. Через время заскучал я без женского полу. А Вовка возьми да скажи – тут, мол, в соседней деревне один отставной живет – то ли полковник, то ли вообще генерал, так у него две дочки. Я, говорит Вовка, к ним часто ездию, могу с собой взять. Поехали мы.. Ну я вам скажу.. Бабы – высший сорт. Танька и Олька. Олька – та воще красавица, а Танька чуть другая… Ну дикую козу видел? Похожа. Стали встречаться. Вовка с Олькой уже давно вась-вась, ну а мне Танька досталась, тоже вариант неплохой. И все у нас нормально проворачивалось, так черт меня дернул – с Олькой пару раз перемигнулся. Ну, Вовка сразу с катушек сорвался – ты, кричит, мать твою, совсем, мол, охренел.. А я не выдержал, отвел его за сарай, да и поставил на перо. Он возьми да помри. Похоронили Вовку…На могиле написали – мол, такой-то год, столько-то лет, спи спокойно, мол … писатель. А в аккурат через два дня после похорон и меня повязали. Восьмерку припаяли ни за что. Татьяна, та, я слышал, замуж выскочила, за генерала, между прочим. Говорят, видели ее, вся из себя, в малиновом беретике рассекает.
Вот так-то. А ты говоришь – воля.
чтоб мозги проветрить)))) э...
[Print] 1 2 3