дневник заведен 03-06-2004
постоянные читатели [132]
3 CaHuTaPa, 3_62, A1ien, aabp, ahuroorri, AlekS, Alexbild, AleXX, Amore, Anjgre, Aurinko, barber, blackberrry, blackpuma_lara, Cafe, Canterbury, cassandra, chemodankina, COURVOISIER, Dama&@, DeadMorozz, Deirdra, Dummy, EllTau, elpis, Eroshka, eroticplanet, glv12 Marla Zinger, Greebo cat, Handmade, Hashinger, House MD, Htotam, Humour_Club, Hunger, iona, Irikon, jast_merridz, Jester, joker, joujou, journalina, klueva, kowalsky, Kukushetta, Lelishna, login, MaAask, Magrat Garlick, Martin Riggs, Mechanic, Mikki Okkolo, moxnatii slon, mydog, Nadezda, Nau, Neho, Nessy, new_nick, Nipen, OLAP, Piccolo_fiore, Pingvin, Ra OLD, RedLine Graphics, Roy Nelson, Rueda, ryecat, Sleeping Sun, Snow, Sunsai, Svetkin, Tani, Tashetann, the_Dark_One, TimeLine Flash, toskun_i_blyaka, Twit, Ulitkin, v01and, Vasilich, Witchy Witch, Wohltat, Zabriskie Rider, zapiski, zappa, z_g, АКУНА МАТАТА, Арина, Берлин, В кедах по снегу, Великое Ничто, Вредные Советы, Д-ж-о-к-е-р, Джей, Димка, Дым Костров, Ёлочка, Заводная Птица, Кайса, Карпатский ёж, Ква-кВася, Киев, Крем-брюле, Лес, Лохматая, Мася, Милославский, Молитва, Мося, нитуш, ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, Овечка А, ПАРАД УРОДОВ, Призовой Фонд, Развратница, Рика, Ромашка, Ромм, Рыбный день, Скромняга-2, Сытый Папа, Тварь, Тин, Троевредие, Украина, Флейта, ЧаплинА, Штучка, Эль, Юттка в кармане, _Небо_
3 CaHuTaPa, 3_62, A1ien, aabp, ahuroorri, AlekS, Alexbild, AleXX, Amore, Anjgre, Aurinko, barber, blackberrry, blackpuma_lara, Cafe, Canterbury, cassandra, chemodankina, COURVOISIER, Dama&@, DeadMorozz, Deirdra, Dummy, EllTau, elpis, Eroshka, eroticplanet, glv12 Marla Zinger, Greebo cat, Handmade, Hashinger, House MD, Htotam, Humour_Club, Hunger, iona, Irikon, jast_merridz, Jester, joker, joujou, journalina, klueva, kowalsky, Kukushetta, Lelishna, login, MaAask, Magrat Garlick, Martin Riggs, Mechanic, Mikki Okkolo, moxnatii slon, mydog, Nadezda, Nau, Neho, Nessy, new_nick, Nipen, OLAP, Piccolo_fiore, Pingvin, Ra OLD, RedLine Graphics, Roy Nelson, Rueda, ryecat, Sleeping Sun, Snow, Sunsai, Svetkin, Tani, Tashetann, the_Dark_One, TimeLine Flash, toskun_i_blyaka, Twit, Ulitkin, v01and, Vasilich, Witchy Witch, Wohltat, Zabriskie Rider, zapiski, zappa, z_g, АКУНА МАТАТА, Арина, Берлин, В кедах по снегу, Великое Ничто, Вредные Советы, Д-ж-о-к-е-р, Джей, Димка, Дым Костров, Ёлочка, Заводная Птица, Кайса, Карпатский ёж, Ква-кВася, Киев, Крем-брюле, Лес, Лохматая, Мася, Милославский, Молитва, Мося, нитуш, ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО, Овечка А, ПАРАД УРОДОВ, Призовой Фонд, Развратница, Рика, Ромашка, Ромм, Рыбный день, Скромняга-2, Сытый Папа, Тварь, Тин, Троевредие, Украина, Флейта, ЧаплинА, Штучка, Эль, Юттка в кармане, _Небо_
цитатник:
- • лента
дневник:
- • список
- • календарь записей
- • группы записей
- • rss
Вторник, 6 Июля 2004 г.
17:47
Hi, Morbid))) You're realy wellcome)))
Комментарии [4]
16:27
Наверное обложку придется подкорректировать...слишком уж ее много...
Комментарии [11]
15:34
Оказывается что я могу писать статьи о байкерах... никогда бы не подумал...
14:59
Добро пожаловать, товарищ Chemodankina)))
располагайтесь
располагайтесь
12:18
Товарищ из Одессы прислал сагу о плохих москвичах --
Сегодня сидел в перерыве в любимом итальянском капучинни. НА Veranda Vera (в смысле терраса). Солнушко. Белые садовые скамейки и терракотовые столики. ОЧумелые чайки кричат - снесло их. Уголок тихий и зеленый. Все еще пахнет отцветающей липой. Вышел Ансельмо (шеВ-повар ихний и гран распорядитель сети заодно). неаполитанец. ПУзатый и волосатый. В белой поварской робе и красном платке на голове. Двойной эспрессо пьет, курит сигару.
Заходят туристы. С сильной акцентуацией московского говора требуют меню. Им приносят и оставляют в покое. Они рассматривают и кривятся (я просто был в шоке как можно морду свернуть в кукиш).
Дама с ожогом третей степени (ну когда слоями кожа лезет от постоянного пребывания под прямыми лучами часа по 3) - в нос произносит:
- Кааакое убожество! Провинсия!
Ансельмо откладывает сигару и внезапно говорит на украинском (не предполагал что он его знает) с диким итальянским акцентом:
- Йдыть нахуй звидсиля москали йобани!
Неплохая история и оч. похожа на правду. А вы как думаете?
Сегодня сидел в перерыве в любимом итальянском капучинни. НА Veranda Vera (в смысле терраса). Солнушко. Белые садовые скамейки и терракотовые столики. ОЧумелые чайки кричат - снесло их. Уголок тихий и зеленый. Все еще пахнет отцветающей липой. Вышел Ансельмо (шеВ-повар ихний и гран распорядитель сети заодно). неаполитанец. ПУзатый и волосатый. В белой поварской робе и красном платке на голове. Двойной эспрессо пьет, курит сигару.
Заходят туристы. С сильной акцентуацией московского говора требуют меню. Им приносят и оставляют в покое. Они рассматривают и кривятся (я просто был в шоке как можно морду свернуть в кукиш).
Дама с ожогом третей степени (ну когда слоями кожа лезет от постоянного пребывания под прямыми лучами часа по 3) - в нос произносит:
- Кааакое убожество! Провинсия!
Ансельмо откладывает сигару и внезапно говорит на украинском (не предполагал что он его знает) с диким итальянским акцентом:
- Йдыть нахуй звидсиля москали йобани!
Неплохая история и оч. похожа на правду. А вы как думаете?
Комментарии [3]
Понедельник, 5 Июля 2004 г.
17:50
и еще чуток из начала
Утро было пасмурным во всех отношениях. Лейтенант проснулся от непреодолимого желания прилечь и с удивлением обнаружил, что уже лежит. В голове крутились ошметки мыслей, язык рашпилем царапал нëбо, глухо ухало в ушах… Об встать не могло быть и речи. Бодун, в общем… Злое русское похмелье. Состояние настолько же важное для желающих понять структуру и психологию этой самой «загадочной русской души» – сколь и недоступное для тех исследователей, кои даже раз в жизни не рискнули отведать продукции Ишимского разлива, в количестве большем, чем пол-литра на персону. Через некоторое время в сознании лейтенанта вспыхнуло и выкристаллизовалось – «пить», а следом за этим - диаметрально противоположное – «отлить». Воистину, загадочно русское похмелье в своей непростой для праздного разумения диалектике. В тот момент, когда лейтенантский организм, разрываемый диалектикой, уже почти решился встать, в спортзал не вошла, но впорхнула фея. Как там, у Блока: «дыша духами и туманами…». Налитые кровью похмельные глаза встретились во взгляде с чистыми озерами глаз вошедшей феи, и…
Проскочила искра.
А вы верите в любовь с первого взгляда?
Евгения Александровна Пронь, молодая специалистка, учительница русского языка и литературы, к исходу второй недели своего профессионального стажа повадилась на переменах бегать в спортзал.
Плакать.
Поводы для очередного визита долго искать не приходилось… Вы бы послушали бессмертное «Я вас любил», обильно сдобренное непристойными междометиями, в исполнении усатого прокуренного восьмиклассника, волком завыли бы.
Не добежав до спортзала.
И вот однажды, войдя как обычно в свой храм слëз и уже достав из сумочки платочек, Евгения Александровна наткнулась на чей-то взгляд…
Проскочила искра.
Зря вы не верите в любовь с первого взгляда.
Дисциплинированные мусульмане, которые провели ночь в кабинете анатомии среди останков веселеньких наглядных пособий – вроде облупленного муляжа печени алкоголика, явились в контору леспромхоза вовремя. В конторе их встретил на удивление жизнерадостный (это после вчерашнего-то) директор. «Привет, татары!». Уже через несколько минут под руководством бригадира или «бугра», как его все почему-то называли, «туркмены» углубились в тайгу в компании десятка серолицых персонажей, одетых в черные номерные робы. Постижение основ теории и практики лесоповала не заняло много времени. Не прошло и двух дней, а «казахи» уже освоились в бригаде, лихо размахивали топорами и даже начали говорить по-русски, что правда, используя, в основном, ненормативную лексику и путая мужской и женский род. «Заготовка дров для обеспечения тепла в помещениях части в осенне-зимний период» обещала быть произведенной быстро, точно и в срок, как и положено по Уставу.
В поселковой школе цвела сирень.…
Или черемуха.…
А может – орхидеи.
Развесистые.
Уже три дня.
Лейтенант и учительша любили друг друга, забыв обо всем, прерываясь только на сон, еду (опять макароны…) и эпизодические всплески профессионального долга Евгении Александровны. Плакать она стала гораздо меньше. А после того как «Пронин офицер», переговорил с двумя-тремя особо продвинутыми экземплярами, поводы для плача практически исчезли… Экземпляры попросту перестали посещать школу, а придуманное ими прозвище «Пронин офицер» прилипло намертво, трансформировавшись впоследствии в общепонятное «майор Пронин»
К чести лейтенанта Иванова будь сказано, он периодически все же вспоминал о заготовке дров «с целью обеспечения…», но как-то невнятно, в стиле – «чем же это все кончится. И когда». Все кончилось внезапно. Ой, не стоило офицеру пускать выполнение приказа на самотек, ой, не стоило.… К пятому дню цветения черемухи один из «таджиков» умудрился повредить на лесоповале палец. Зная по армейскому опыту, что надо делать в таких случаях, он подошел к «бугру» и, показав обернутый набухающей кровью тряпкой палец, испросил разрешения отлучиться в санчасть – «мало-мало близко». «Бугор», рецидивист, ни за что мотающий восьмилетний срок, удивился – «А чего ты ко мне-то пришел?» – «Начальник» – был ответ. «Бугор» неожиданно осознал себя начальником над солдатом и сказал: «А… Ну да, я – начальник… Иди. Разрешаю». Прибыв в расположение части, рядовой мусульманин был встречен замполитом роты капитаном Сенюткиным и после краткой беседы – Где комсомольский значок? Молчать! Почему в таком виде? Молчать! Кто командир? Ах, Иванов.… Ну и где он? Молчать! Почему женился? Без разрешения командования?- очутился на гауптвахте, так и не поняв за что. Странные люди эти круглоглазые…
Утро было пасмурным во всех отношениях. Лейтенант проснулся от непреодолимого желания прилечь и с удивлением обнаружил, что уже лежит. В голове крутились ошметки мыслей, язык рашпилем царапал нëбо, глухо ухало в ушах… Об встать не могло быть и речи. Бодун, в общем… Злое русское похмелье. Состояние настолько же важное для желающих понять структуру и психологию этой самой «загадочной русской души» – сколь и недоступное для тех исследователей, кои даже раз в жизни не рискнули отведать продукции Ишимского разлива, в количестве большем, чем пол-литра на персону. Через некоторое время в сознании лейтенанта вспыхнуло и выкристаллизовалось – «пить», а следом за этим - диаметрально противоположное – «отлить». Воистину, загадочно русское похмелье в своей непростой для праздного разумения диалектике. В тот момент, когда лейтенантский организм, разрываемый диалектикой, уже почти решился встать, в спортзал не вошла, но впорхнула фея. Как там, у Блока: «дыша духами и туманами…». Налитые кровью похмельные глаза встретились во взгляде с чистыми озерами глаз вошедшей феи, и…
Проскочила искра.
А вы верите в любовь с первого взгляда?
Евгения Александровна Пронь, молодая специалистка, учительница русского языка и литературы, к исходу второй недели своего профессионального стажа повадилась на переменах бегать в спортзал.
Плакать.
Поводы для очередного визита долго искать не приходилось… Вы бы послушали бессмертное «Я вас любил», обильно сдобренное непристойными междометиями, в исполнении усатого прокуренного восьмиклассника, волком завыли бы.
Не добежав до спортзала.
И вот однажды, войдя как обычно в свой храм слëз и уже достав из сумочки платочек, Евгения Александровна наткнулась на чей-то взгляд…
Проскочила искра.
Зря вы не верите в любовь с первого взгляда.
Дисциплинированные мусульмане, которые провели ночь в кабинете анатомии среди останков веселеньких наглядных пособий – вроде облупленного муляжа печени алкоголика, явились в контору леспромхоза вовремя. В конторе их встретил на удивление жизнерадостный (это после вчерашнего-то) директор. «Привет, татары!». Уже через несколько минут под руководством бригадира или «бугра», как его все почему-то называли, «туркмены» углубились в тайгу в компании десятка серолицых персонажей, одетых в черные номерные робы. Постижение основ теории и практики лесоповала не заняло много времени. Не прошло и двух дней, а «казахи» уже освоились в бригаде, лихо размахивали топорами и даже начали говорить по-русски, что правда, используя, в основном, ненормативную лексику и путая мужской и женский род. «Заготовка дров для обеспечения тепла в помещениях части в осенне-зимний период» обещала быть произведенной быстро, точно и в срок, как и положено по Уставу.
В поселковой школе цвела сирень.…
Или черемуха.…
А может – орхидеи.
Развесистые.
Уже три дня.
Лейтенант и учительша любили друг друга, забыв обо всем, прерываясь только на сон, еду (опять макароны…) и эпизодические всплески профессионального долга Евгении Александровны. Плакать она стала гораздо меньше. А после того как «Пронин офицер», переговорил с двумя-тремя особо продвинутыми экземплярами, поводы для плача практически исчезли… Экземпляры попросту перестали посещать школу, а придуманное ими прозвище «Пронин офицер» прилипло намертво, трансформировавшись впоследствии в общепонятное «майор Пронин»
К чести лейтенанта Иванова будь сказано, он периодически все же вспоминал о заготовке дров «с целью обеспечения…», но как-то невнятно, в стиле – «чем же это все кончится. И когда». Все кончилось внезапно. Ой, не стоило офицеру пускать выполнение приказа на самотек, ой, не стоило.… К пятому дню цветения черемухи один из «таджиков» умудрился повредить на лесоповале палец. Зная по армейскому опыту, что надо делать в таких случаях, он подошел к «бугру» и, показав обернутый набухающей кровью тряпкой палец, испросил разрешения отлучиться в санчасть – «мало-мало близко». «Бугор», рецидивист, ни за что мотающий восьмилетний срок, удивился – «А чего ты ко мне-то пришел?» – «Начальник» – был ответ. «Бугор» неожиданно осознал себя начальником над солдатом и сказал: «А… Ну да, я – начальник… Иди. Разрешаю». Прибыв в расположение части, рядовой мусульманин был встречен замполитом роты капитаном Сенюткиным и после краткой беседы – Где комсомольский значок? Молчать! Почему в таком виде? Молчать! Кто командир? Ах, Иванов.… Ну и где он? Молчать! Почему женился? Без разрешения командования?- очутился на гауптвахте, так и не поняв за что. Странные люди эти круглоглазые…
17:35
Здравствуйте, Zapiski)))) You are wellcome, как говорят у нас на станции Протасов Яр)))
14:17
Вокруг поля необозримые,
То яровые, то озимые.
Я на свиданье к своей милке
Поеду на сенокосилке...
Тоже стихи. С точки зрения формы - практически идеально. И в то же время - не поэзия.
Парадокс...
То яровые, то озимые.
Я на свиданье к своей милке
Поеду на сенокосилке...
Тоже стихи. С точки зрения формы - практически идеально. И в то же время - не поэзия.
Парадокс...
12:46
ПО-НЕ-ДЕЛЬ-НИК
Два интервью с утра... в пнд... чересчур, по моему...
не совсем начало...
В тот год осень выдалась на удивление длинной, и «по последней воде», как говорили аборигены, неизвестно каким зюйд остом в покосившуюся поселковую школу занесло молодую специалистку. Учительшу. Евгения Александровна Пронь - красный диплом, вздернутый нос, короткая стрижка. Классический набор. Романтическая натура. Чтобы сеять, значит, разумное, доброе, вечное. Глаголом жечь, так сказать. Обучать-воспитывать, блин.
Детей школьного возраста в поселке не то чтобы не было вовсе, просто были они какие-то взрослые. Сызмальства приставленные к ремеслу, с «козьей ножкой» в зубах да с матерком через слово, десяти-двенадцатилетние добытчики вели абсолютно взрослый образ жизни. Рыбачили, мыли золотишко, заколачивая порой гигантские суммы, добросовестно пропиваемые единоутробными папами-мамами, братьями-дядьями. Но это – летом, а зимой, что ж, можно и поучиться, благо школа в поселке, не надо через тайгу, пугая волков, за десять верст бегать.
Обучали в поселковой школе нескольким предметам – рисованию, арифметике, ну и труду, куды ж без него. И, между прочим, никто не жаловался на скудность образования. Преподавал все эти дисциплины некто Петр Владимирович Воробьев, закончивший в невесть каком году Ростовский техникум прикладного искусства и объявившийся в поселке в незапамятные времена, отсидев положенную десятку по популярной в то время 58 статье. Сидел он, как водится, ни за что. Отчеканил вроде бы что-то не то, или из глины сваял… В общем, за искусство пострадал человек.
Новой учительнице Воробьев обрадовался: «Мы теперь еще и физику с химией введем, - сказал он девушке с дипломом преподавателя русского языка и литературы – Не боись, не боги горшки обжигают.». Девушка с дипломом хлюпнула вздернутым носом, но возражать не стала. Поплакала пару ночей в подушку, да истерично-оптимистическое письмо (Тут така-а-ая природа…) родителям в далекий город - труженик Златоуст с попутным военным бортом отправила. Делать нечего – стала быт налаживать, к мату привыкать и ждать, ждать, как и все, вертолета с письмами да продуктами. Больше ждать от жизни было нечего. И потянулись дни, длинные, как опостылевшие уже через две недели макароны и, как макароны же, одинаковые на вкус. Романтизм выветрился быстро.
Судьба она и в Зауралье – судьба. Две столь тонкие натуры, как описываемые нами офицер и учительша не могли не встретиться, точнее, не то чтобы не могли, но насколько бы было все банально и просто, кабы не свела их жизнь, а, напротив раскидала по городам и весям. И, может, жили бы они в мире и согласии, он – где-нибудь в Алчевске, она – в Йошкар-Оле. Но, как уже сказано выше – судьба, она и в Зауралье – судьба.
«Заготовка дров для обеспечения тепла в помещениях части в осенне-зимний период» – так значилось в командировочном удостоверении лейтенанта Иванова, впервые за полгода вырвавшегося за пределы родной роты. Да на целую неделю… «С л-том Ивановым следуют 2 (два) сопровождающих…» Два раскосых мусульманина, вряд ли подозревающих о том, что они –«сопровождающие». Директор леспромхоза – здоровый, крупноносый мужик в чем-то полувоенном – «Что ж мы не понимаем, армии надо». «Размещение на частных квартирах с последующим возмещением расходов согласно приказа (корректорам – не исправлять, сам знаю, что управление требует дательного падежа С.Б.) МО №**** от *****». «Вот в школе и поселим, там места много». А вы говорите… Судьба. Рок. Фатум. «Узбеков ваших завтра на работу поставим. Не дрейфь, киргизы, в хорошую бригаду, все ни за что сидят, и, что характерно, ни одного убийцы». Просто сказка. «Ну а пока, по русскому обычаю…». Казенка Ишимского разлива, да под макароны с моченой брусничкой… Эх, господа… Не леспромхоз, а Диснейленд. Особливо после второй.
Бутылки.
Жизнь налаживалась.
Леспромхозовский газик, еще той модификации, которую в народе называли попросту – «козел», привез в стельку пьяное тело лейтенанта Иванова в школу незадолго до рассвета. Тело сильно сопротивлялось, тыкало фиги куда-то в небо, видимо американским спутникам, и наотрез не хотело вноситься в то школьное помещение, что по ветхозаветной традиции звалось спортзалом. Голова лейтенанта, мотаясь из стороны в сторону, извергала из себя очень непоследовательную информацию, граничащую с военной тайной. Окажись в это время в поселке залетный шпион… Кто знает, как бы сложилась внешнеполитическая обстановка. Впрочем, что делать шпиону в Больших Юрчаках ? Совершенно нечего.
Два интервью с утра... в пнд... чересчур, по моему...
не совсем начало...
В тот год осень выдалась на удивление длинной, и «по последней воде», как говорили аборигены, неизвестно каким зюйд остом в покосившуюся поселковую школу занесло молодую специалистку. Учительшу. Евгения Александровна Пронь - красный диплом, вздернутый нос, короткая стрижка. Классический набор. Романтическая натура. Чтобы сеять, значит, разумное, доброе, вечное. Глаголом жечь, так сказать. Обучать-воспитывать, блин.
Детей школьного возраста в поселке не то чтобы не было вовсе, просто были они какие-то взрослые. Сызмальства приставленные к ремеслу, с «козьей ножкой» в зубах да с матерком через слово, десяти-двенадцатилетние добытчики вели абсолютно взрослый образ жизни. Рыбачили, мыли золотишко, заколачивая порой гигантские суммы, добросовестно пропиваемые единоутробными папами-мамами, братьями-дядьями. Но это – летом, а зимой, что ж, можно и поучиться, благо школа в поселке, не надо через тайгу, пугая волков, за десять верст бегать.
Обучали в поселковой школе нескольким предметам – рисованию, арифметике, ну и труду, куды ж без него. И, между прочим, никто не жаловался на скудность образования. Преподавал все эти дисциплины некто Петр Владимирович Воробьев, закончивший в невесть каком году Ростовский техникум прикладного искусства и объявившийся в поселке в незапамятные времена, отсидев положенную десятку по популярной в то время 58 статье. Сидел он, как водится, ни за что. Отчеканил вроде бы что-то не то, или из глины сваял… В общем, за искусство пострадал человек.
Новой учительнице Воробьев обрадовался: «Мы теперь еще и физику с химией введем, - сказал он девушке с дипломом преподавателя русского языка и литературы – Не боись, не боги горшки обжигают.». Девушка с дипломом хлюпнула вздернутым носом, но возражать не стала. Поплакала пару ночей в подушку, да истерично-оптимистическое письмо (Тут така-а-ая природа…) родителям в далекий город - труженик Златоуст с попутным военным бортом отправила. Делать нечего – стала быт налаживать, к мату привыкать и ждать, ждать, как и все, вертолета с письмами да продуктами. Больше ждать от жизни было нечего. И потянулись дни, длинные, как опостылевшие уже через две недели макароны и, как макароны же, одинаковые на вкус. Романтизм выветрился быстро.
Судьба она и в Зауралье – судьба. Две столь тонкие натуры, как описываемые нами офицер и учительша не могли не встретиться, точнее, не то чтобы не могли, но насколько бы было все банально и просто, кабы не свела их жизнь, а, напротив раскидала по городам и весям. И, может, жили бы они в мире и согласии, он – где-нибудь в Алчевске, она – в Йошкар-Оле. Но, как уже сказано выше – судьба, она и в Зауралье – судьба.
«Заготовка дров для обеспечения тепла в помещениях части в осенне-зимний период» – так значилось в командировочном удостоверении лейтенанта Иванова, впервые за полгода вырвавшегося за пределы родной роты. Да на целую неделю… «С л-том Ивановым следуют 2 (два) сопровождающих…» Два раскосых мусульманина, вряд ли подозревающих о том, что они –«сопровождающие». Директор леспромхоза – здоровый, крупноносый мужик в чем-то полувоенном – «Что ж мы не понимаем, армии надо». «Размещение на частных квартирах с последующим возмещением расходов согласно приказа (корректорам – не исправлять, сам знаю, что управление требует дательного падежа С.Б.) МО №**** от *****». «Вот в школе и поселим, там места много». А вы говорите… Судьба. Рок. Фатум. «Узбеков ваших завтра на работу поставим. Не дрейфь, киргизы, в хорошую бригаду, все ни за что сидят, и, что характерно, ни одного убийцы». Просто сказка. «Ну а пока, по русскому обычаю…». Казенка Ишимского разлива, да под макароны с моченой брусничкой… Эх, господа… Не леспромхоз, а Диснейленд. Особливо после второй.
Бутылки.
Жизнь налаживалась.
Леспромхозовский газик, еще той модификации, которую в народе называли попросту – «козел», привез в стельку пьяное тело лейтенанта Иванова в школу незадолго до рассвета. Тело сильно сопротивлялось, тыкало фиги куда-то в небо, видимо американским спутникам, и наотрез не хотело вноситься в то школьное помещение, что по ветхозаветной традиции звалось спортзалом. Голова лейтенанта, мотаясь из стороны в сторону, извергала из себя очень непоследовательную информацию, граничащую с военной тайной. Окажись в это время в поселке залетный шпион… Кто знает, как бы сложилась внешнеполитическая обстановка. Впрочем, что делать шпиону в Больших Юрчаках ? Совершенно нечего.
Пятница, 2 Июля 2004 г.
18:33
Приветствую, saab95)))))
Комментарии [1]
14:17
Беда многих в том, что постоянно пытаются сравнить несравнимое. Круглое с зеленым например. Вот, скажем, до 1986 года в СССР среди пожарных не было ни одного Героя социалистического труда, как и Героев Сов. Союза. А среди почтальонов было аж шесть Героев Соцтруда. Значит ли это, что пожарные работают хуже почтальонов...
Вот вы тут сидите, а в Америке кукрыниксы негров вешают... (с) ))))
Вот вы тут сидите, а в Америке кукрыниксы негров вешают... (с) ))))
12:48
самое начало...
Двести метров над уровнем моря – это немного, если смотреть снизу. Если же сверху вниз глянуть, можно увидеть этот самый уровень моря, скалы, кусочек дикого пляжа, покрытого крупной галькой да - в хорошую погоду – ретрансляционную вышку на соседней вершине, обычно завешенную то ли туманом, то ли облаками. Жаль только, что посмотреть сверху на всю эту красоту имеет возможность строго ограниченный, причем, ограниченный не только числом, между нами говоря, контингент.
Пять офицеров, три прапорщика да двадцать четыре души в меру расхристанного рядового и сержантского состава. Колючая проволока по периметру. Отдельная радиолокационная рота. «Точка», мать ее…
У командира роты, майора, с неоригинальной фамилией – Иванов, прозвище было еще менее оригинальным – майор Пронин. Как-то так сложилось, что еще с лейтенантских времен тянулась за ним эта кличка, дисциплинированно меняя вместе с лейтенантом, капитаном и, наконец, майором Ивановым место службы согласно предписанию. Что странно, ни лейтенантом Прониным, ни капитаном Прониным он никогда не был, прозвище сразу произвело его в майоры, невзирая на демарши Министерства обороны. Об истории превращения лейтенанта Павла Ивановича Иванова в майоры Пронины говорили разное.… Указывали на редкую, как и у знаменитого сыщика, проницательность офицера – в основном - его немногочисленные друзья и, чего греха таить, собутыльники. Подозревали в связях с Особым отделом и другими непопулярными органами все остальные, плюс протрезвевшие друзья и собутыльники. Истина же в данном случае находилась отнюдь не посредине, а где–то далеко в стороне. Дело в том, что майор Иванов/Пронин был давно и безуспешно женат. Женился же он вскоре после окончания училища.
Со скуки.
По любви.
Это была его первая «точка» в жизни, расположенная недалеко от всеми забытого зауральского леспромхозовского поселка Большие Юрчаки, населенного, в основном, спившимися потомками переселенцев из Украины. Население оживало только на короткое лето. Рыбачили, старались по золоту, «брали», по местному выражению, ягоду и кедровый орех. Из развлечений имели – очередь в поселковый продмаг да кино из яркой индийской жизни по субботам в пропахшем пòтом клубе. С первым снегом жизнь почти замирала, точнее, появлялась в ней солидная, хотя и непредсказуемая, размеренность. И текла она, жизнь, из пункта А, не в пункт Б, а, по русскому обычаю, куда вывезет кривая. Сначала прилетал вертолет с продуктами и, что важно, спиртным для магазина. Потом была ругань и давка в очереди. Чуть позднее начиналась глобальная пьянка по поводу вручения леспромхозу очередного переходящего красного знамени (видимо, кто-то все-таки работал), а чаще – без всякого повода. Ну и, наконец - драка с истинно «нашим» размахом – с матом, молодецким гиканьем, кровавыми соплями-слезами и распитием «мировой» в финале. И снова – тишина, аж до следующего вертолета через месяц. В общем, жизнь…
Лейтенантское житье Иванова, еще не Пронина, легким не было. Как говаривал его тогдашний командир почти в рифму - «Родину защищать – не яму копать». Дежурства по части. Экран радара без признаков нарушителей воздушного пространства нашей Родины. Придирки замполита. Оловянный, он же деревянный, личный состав - два белоруса, один прибалт и не поддающееся здравому разумению число не говорящих и непонимающих по-русски абреков, кунаков и как их там… Ну и непременная, чуть ли не ежедневная пьянка с соседями по комнате в офицерском общежитии, как гордо именовали балòк 4*3 с четырьмя раскладушками внутри. Все это вкупе, за полгода так называемой службы не оставило в душе Иванова даже воспоминаний о былом лейтенантском задоре и романтизме покорителя и первооткрывателя. Заскучал лейтенант. Да и мыслимо ли не заскучать, если из веселья остался один русский народный аттракцион: жуткую на вкус, но дефицитную шоколадку «Милки Вей» в остродефицитном пиве топить. Бесполезно, однако, азарт разжигает. Опять же – тотализатор. Рупь – не деньги, а удовольствия – то, удовольствия сколько. Плюс, так сказать, в процессе - «свои» четыреста спирта на грудь, это, конечно, если не на дежурство и только под хорошую закуску. Мокрый «Милки Вей» да с пайковой тушенкой - это ж Первое мая в локальном масштабе! «Здрааавствуйте дачники, здрааавствуйте дачницы…» Песня такая.
Если же на дежурство – двести, и ни грамма больше. Ни-ни. Есть такая профессия – Родину защищать.
Двести метров над уровнем моря – это немного, если смотреть снизу. Если же сверху вниз глянуть, можно увидеть этот самый уровень моря, скалы, кусочек дикого пляжа, покрытого крупной галькой да - в хорошую погоду – ретрансляционную вышку на соседней вершине, обычно завешенную то ли туманом, то ли облаками. Жаль только, что посмотреть сверху на всю эту красоту имеет возможность строго ограниченный, причем, ограниченный не только числом, между нами говоря, контингент.
Пять офицеров, три прапорщика да двадцать четыре души в меру расхристанного рядового и сержантского состава. Колючая проволока по периметру. Отдельная радиолокационная рота. «Точка», мать ее…
У командира роты, майора, с неоригинальной фамилией – Иванов, прозвище было еще менее оригинальным – майор Пронин. Как-то так сложилось, что еще с лейтенантских времен тянулась за ним эта кличка, дисциплинированно меняя вместе с лейтенантом, капитаном и, наконец, майором Ивановым место службы согласно предписанию. Что странно, ни лейтенантом Прониным, ни капитаном Прониным он никогда не был, прозвище сразу произвело его в майоры, невзирая на демарши Министерства обороны. Об истории превращения лейтенанта Павла Ивановича Иванова в майоры Пронины говорили разное.… Указывали на редкую, как и у знаменитого сыщика, проницательность офицера – в основном - его немногочисленные друзья и, чего греха таить, собутыльники. Подозревали в связях с Особым отделом и другими непопулярными органами все остальные, плюс протрезвевшие друзья и собутыльники. Истина же в данном случае находилась отнюдь не посредине, а где–то далеко в стороне. Дело в том, что майор Иванов/Пронин был давно и безуспешно женат. Женился же он вскоре после окончания училища.
Со скуки.
По любви.
Это была его первая «точка» в жизни, расположенная недалеко от всеми забытого зауральского леспромхозовского поселка Большие Юрчаки, населенного, в основном, спившимися потомками переселенцев из Украины. Население оживало только на короткое лето. Рыбачили, старались по золоту, «брали», по местному выражению, ягоду и кедровый орех. Из развлечений имели – очередь в поселковый продмаг да кино из яркой индийской жизни по субботам в пропахшем пòтом клубе. С первым снегом жизнь почти замирала, точнее, появлялась в ней солидная, хотя и непредсказуемая, размеренность. И текла она, жизнь, из пункта А, не в пункт Б, а, по русскому обычаю, куда вывезет кривая. Сначала прилетал вертолет с продуктами и, что важно, спиртным для магазина. Потом была ругань и давка в очереди. Чуть позднее начиналась глобальная пьянка по поводу вручения леспромхозу очередного переходящего красного знамени (видимо, кто-то все-таки работал), а чаще – без всякого повода. Ну и, наконец - драка с истинно «нашим» размахом – с матом, молодецким гиканьем, кровавыми соплями-слезами и распитием «мировой» в финале. И снова – тишина, аж до следующего вертолета через месяц. В общем, жизнь…
Лейтенантское житье Иванова, еще не Пронина, легким не было. Как говаривал его тогдашний командир почти в рифму - «Родину защищать – не яму копать». Дежурства по части. Экран радара без признаков нарушителей воздушного пространства нашей Родины. Придирки замполита. Оловянный, он же деревянный, личный состав - два белоруса, один прибалт и не поддающееся здравому разумению число не говорящих и непонимающих по-русски абреков, кунаков и как их там… Ну и непременная, чуть ли не ежедневная пьянка с соседями по комнате в офицерском общежитии, как гордо именовали балòк 4*3 с четырьмя раскладушками внутри. Все это вкупе, за полгода так называемой службы не оставило в душе Иванова даже воспоминаний о былом лейтенантском задоре и романтизме покорителя и первооткрывателя. Заскучал лейтенант. Да и мыслимо ли не заскучать, если из веселья остался один русский народный аттракцион: жуткую на вкус, но дефицитную шоколадку «Милки Вей» в остродефицитном пиве топить. Бесполезно, однако, азарт разжигает. Опять же – тотализатор. Рупь – не деньги, а удовольствия – то, удовольствия сколько. Плюс, так сказать, в процессе - «свои» четыреста спирта на грудь, это, конечно, если не на дежурство и только под хорошую закуску. Мокрый «Милки Вей» да с пайковой тушенкой - это ж Первое мая в локальном масштабе! «Здрааавствуйте дачники, здрааавствуйте дачницы…» Песня такая.
Если же на дежурство – двести, и ни грамма больше. Ни-ни. Есть такая профессия – Родину защищать.
Комментарии [4]
Четверг, 1 Июля 2004 г.
15:40
Сплошные бикозы...
Зарплаты сегодня не будет
Как будет этому рада добрая жена моя, Елена Владимировна...
Зарплаты сегодня не будет
Как будет этому рада добрая жена моя, Елена Владимировна...
чтоб мозги проветрить)))) э...
[Print] 1 2 3