Известно ли вам то чувство, когда знойное утро наваливается на голову, как железобетонная глыба и заставляет проснуться и напялить джинсы и майку, а может быть, брюки и рубашку и к тому же галстук и пиджак. Выпить чашку кофе, или чаю, или сока, или молока и съев неизменное яйцо всмятку, а может быть вкрутую, отправиться на работу или просто мотаться по раскаленному, как сковорода городу. Не знаю как вы, а я отношусь к тем беззаботным юнцам, которые обрядившись в джинсы и майку шатаются по улицам целый день, а потом, поглощаемые прожорливой ночью, плетутся домой. Вот и я, измученная и слегка оглушенная жарой направляюсь к себе. И единственная мысль, которая тревожит меня нынче, - это то, что надо набрать ванну и залезть в воду по самые глаза и сидеть, как сонный крокодил, всю ночь. Еще неплохо бы перетащить туда же телефон и не пропустить ни одного звонка. Сказано – сделано, и вот я валяюсь в эмалированном гробике ванны на расстоянии от земли, равном десяти этажам. Так близко к небу и так далеко от него. Это нереально парить между землей и небом и держать телефон в руках.
 Алло? А, это ты, я очень рада тебя слышать. Ничего, что я разговариваю с тобой из-под воды? Как? Есть дела поважнее? Наши продули шведам три - ноль? Да действительно, трагедия века.
Вдруг в трубке слышится жуткий шорох и совершенно незнакомый голос.
 Алло! Как дела? Чем занимаешься?
 Хорошо дела. В ванной, как сонный крокодил лежу.
 А с кем ты говорила?
 С товарищем по несчастью. Наши шведам продули три – ноль.
 Ясно! Хорошее дело, а я вот тут с одинокими старушками и несчастными влюбленными общаюсь. А еще я говорил со своей бабушкой. Она у меня три года назад умерла, но я все равно с ней разговаривал. Я ее спрашиваю: ну как ты там, бабушка поживаешь? А она и говорит: «Хорошо тут, - говорит, - ангелы поют». Набожная старушка была моя бабушка. Слушай, вот мы здесь говорим, а ведь даже не знакомы. Я не знаю кто ты.
 Я Люся! А ты?
 А я просто Иванов.
 Ясно, а представляешь, я только что говорила с человеком, которого любила очень давно, а потом снова ты появился.
 Интересно, а у меня тут самолет просит посадки, и никак не получит разрешения. Послушай, Люся, а ты темноты боишься?
 Нет, просто Иванов, у меня есть игрушечный пистолет, очень похожий на настоящий, так что если начинаю бояться, сразу стреляю по всем врагам и обидчикам одновременно. Знаешь как помогает.
 Везет тебе, а у меня сигареты закончились и еще какой – то нытик только что поведал историю несчастной любви.
 А у меня моряк дальнего плавания. Смешной он, меня в ресторан приглашает, у них выход на берег в Стамбуле.
 Что? Ну я тебе покажу ресторан! Думает, что у него бескозырка белая в полоску воротник, значит ему все можно?
 Да ладно, не сердись ты. Представляешь, я сижу в воде, как рыба в аквариуме. Кстати, ты «Аквариум» любишь? Ну, Гребенщикова. Да? Тогда спой мне что-нибудь.
 Под небом голубым есть город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой… кстати ты знаешь, я не могу больше говорить. Это так грустно, ведь мы так похожи. У нас одинаковые книги, диски и даже мысли. Извини, я ухожу, целую, конечно же. Чуть не забыл сказать. Я люблю тебя.
Телефон дал отбой, а я так и не успела сказать, что тоже люблю. Ведь мы так похожи. Что ты наделал, просто Иванов? Что ты наделал?